Александр Беляев - Астральная Упанишада. Хроники затомиса

• Название: Астральная Упанишада. Хроники затомиса
• Автор: Александр Беляев
• Жанр: Русское фэнтези

Главный герой попадает в странный астральный город, встречает там девочку из своего сна и узнает альтернативную историю христианской цивилизации.

---

– Нет, конечно, – почему-то сразу скис человечек, – без тела это – сам понимаешь, невозможно.

– Так какого же ты это фуфло гонишь? – Перешел и Андрей на соответствующую лексику, чтобы подыграть человечку. – Под центрового косишь? Тут тебе не Москва и не Питер, а местные вряд ли в системе тусуются.

– Ты понимаешь, чувак, – грустно проговорил человечек. В его тоне появилась доверительность, – понятное дело, ни шмалять, ни мазаться я не могу, и честно признаюсь, уважаю тех, кто в крепкой завязке – таких как ты, например, но, как не печально, мои профессиональные и бытийные интересы связаны с теми, кто так или иначе примыкает к системе. Но с другой стороны, и лес – моя прямая вотчина. А насчет центра – ты ж астральщик, сам знаешь, пространство у нас – штука фрактальная, мне не сложно в сей момент и в Питере и Москве очутиться – или в каком-нибудь Свято-Какашкине в Подмосковье, где торчки на дачах трескаются. Я прямым образом отвечаю и за кайф и за глюки. Сам знаешь, тут главное – сродство частот, резонанс, – наконец произнес человечек слова более «высокого штиля», – потому я и думал, что ты тоже из системы.

– Тогда, что ты в лесу делаешь? Тем более в этой глухомани! Здесь же за сто верст живой души не встретишь, я имею в виду, человеческой, – оговорился Андрей, вспомнив, что лес просто кишит всякими духами и стихиалями, – ты же, как я понимаю, именно на людях завязан, их пранушку попиваешь, – не смог он избежать соблазна подколоть человечка, – ты же, если я правильно врубаюсь, дух стихиали наркоманов?

– Не совсем, не совсем, – проговорил человечек, – конечно, я напрямую с ними связан, но если бы их вообще не было, я бы тоже без дела не сидел, жил бы как все обычные духи стихиалей, вроде Мурохаммы или Фальторы, и обменивался с миром естественными природными энергиями. А с людьми бы дело имел не со всякой шушарой, а с народными целителями, которые в лечении естественные галлюциногены используют. Или, скажем с шаманами. Я ведь дух природных растительных галлюциногенов и звать меня можешь Мескалинычем. Это, естественно, кликуха такая, настоящее имя, сам понимаешь, я никому сказать не могу. О чем это я… ах да, в последнее время в нашу психоделическую сакуаллу столько торчков въезжать стало, что только с ними дело иметь и приходится – ну и, конечно, обмен энергиями, мыслеобразами и все такое. Но это – закон природы, тут уж никуда не денешься – отсюда и мой Арго, хотя раньше я так никогда не базарил, но с кем поведешься – с тем и наберешься. А то, что мне твои стихи понравились – так не удивительно, мои торчки тоже все поголовно музыканты, поэты и художники доморощенные, но у них, как правило, туфта одна выходит, им кажется, когда у них башня едет, что они что-то конгениальное отчубучивают, но я то вижу, что все это бред сивой кобылы. У меня художественный вкус тонкий, изысканный, и то, что ты не фуфлогон какой, я постепенно начинаю въезжать.

– Ну, тут, наверное, ты не совсем прав, – польщено ответил Андрей, – обо мне говорить не будем – кому-то моя поэзия нравится, кому-то не очень, хотя я по поводу своего места в искусстве не сомневаюсь. Что же касается известных великих поэтов, тут все так – я лично ни одного большого поэта наркомана не знаю, хотя, говорят, Бодлер чего-то там принимал – так у того тоже не все в порядке с головой было. Но это скорее исключение из правил.

– Это все верно, – закивал Мескалиныч, – только люди эти – действительно гениальные – во время своих творческих прорывов совсем в другую фазу сознания входят, и в нашу сакуаллу не попадают. У них своя особая, высокая, творческая, связанная с трансмифом, а к нам только обусловленные торчки въезжают, которые только нашу информацию считывают – а она однозначно бредовая. Другое дело, когда гений наркотой подорван и талант свой загубил – тогда он уже чисто наш, но в этом случае ни на что высокое уже и не способен – только нашу лабуду считывает.

– Что же ты так критически к своему миру относишься? – Усмехнулся Андрей. – Даже как-то странно. Кстати, кличка твоя «Мескалиныч» часом не с Кастанеды срисована? Там дух пейота «Мескалито» назывался. Но алкалоид мескалин, насколько я помню, в кактусах содержится, а ты что-то там о грибах и в частности о мухоморах говорил. Так в мухоморах не мескалин, а мускарин, так что тебя, наверное правильнее «Мускаринычем» звать.

– Так меня вначале и звали, – опустил глаза человечек, – но «Мускариныч» уж больно как-то сермяжно звучит, от этого имени дохлыми мухами за версту разит, это все равно, что «Мухоморыч». А я существо утонченное, прозападных настроений, и Мескалито, о котором ты упомянул, мой не такой уж дальний родственник. А то, что я о нашем слое так неуважительно высказался, так я из разжалованных, мы и повыше небеса видали.

– Что ты говоришь! – Поразился Андрей. – Я гляжу, у вас, духов это повальное явление. Я одного разжалованного знавал – он был очень древний, и сначала являлся кем-то вроде Гермеса – богом-посланником, а потом его в домовые разжаловали. При этом, с точки зрения человеческой морали ничего плохого он не сделал, напротив, очень благородно себя повел, но нарушил какое-то там Равновесие.

– И не говори, – махнул на него рукой Мескалиныч, причем та сразу удлинилась в пару раз. – Уж это мне Равновесие! Но ничего не поделаешь, не мы его установили, не нам отменять. Чтобы вверх по слоям продвинуться, века нужны, а слететь в один момент можно. Я, правда, не в момент слетел, постепенно съехал. А в чем я виноват, меня таким сформировали!

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Андрей, – что-то ничего не слышал про формирование духов. И откуда же ты в этот слой мухоморовый залетел?

– Не мухоморовый, – поморщился Мескалиныч, – это слишком узко, а сакуалла лесных галлюциногенов. Тут далеко не одни мухоморы, тут и алкалоиды спорыньи, и дурмана, и белены, и болиголова, и белладонны, и аконита, и массы других растений и грибов. Энергия их формирует особое глючное пространство, куда торчки въезжают. Такова моя вотчина. У конопли и мака, которые в других биотопах произрастают – другой, правда очень близкий слой, ну и понятно, всякие там пейоты, веролы, аяхуаски, коки – еще дальше от нас, тем не менее, все это сфера моих энергий, влияний и интересов, и я это неким образом персонифицирую в плане формы и в плане состояний. Поэтому-то вся эта хипейщина из меня нынче так и прет – ничего не поделаешь, форма. А когда-то я был в ином слое, в слое, сформированном по образу и подобию мощных творческих вдохновений. Это ваше, человеческое детище – естественно, не целиком и полностью, поскольку вдохновение – оно свыше вам дается, следовательно вы его перерабатываете и реализуете в какое-то произведение искусства. А если образ точно найден, то формируете и духа соответствующего, который на тонком плане является отражением этого образа, не важно, поэзия это, проза или живопись. Поэтому, Бог вам подает, а вы улавливаете и формируете образ в сотворчестве, в каком-то смысле получив некоторые функции Творца. Так что, с одной стороны я – ваше детище, а с другой стороны, я сам теперь на ваше сознание влияю, и, к сожалению, далеко не лучшим образом. Но здесь, как я сказал, моей вины нет, мне творец такие тенденции задал.

– И кто же твой творец, и кого ты в этом творческом слое из себя представлял?

– Первичный создатель, конечно, был, но в дальнейшем фигура его персонажа настолько обросла домыслами, дорисовками и дополнениями, что сейчас уже не возможно сказать, кто это был конкретно. Ну а с образом, которым я был в творческом слое, ты несомненно знаком.

– И кто же это?

– Кощей Бессмертный!

– Кто, кто?! – Андрею стоило немалых сил, чтобы не расхохотаться, столь нелепо звучало это заявление.

– Что, не похож? – Усмехнулся человечек. – Естественно, теперь и не похож, но ты же астральщик, должен знать, что форма у нас, духов, вещь условная. Тем более, я теперь, считай, и не Кощей Бессмертный, считай, Мескалиныч. Но, если нравится – пожалуйста!

И заскорузлый хипок в мгновение превратился в мумиеподобного злодея с крючковатым носом и горящими, как головешки глазами, упакованного в помятые, ржавые латы, затем снова вернулся в прежний «Джинсовый образ», очевидно среагировав на мысль Андрея, что с хипком ему легче общаться, чем с какой-то консервной банкой.

– В таком прикиде, – усмехнулся Мескалиныч, – мне в этом слое проще оставаться, все же основные частоты обязывают, поэтому преобладают хипейно-грибные тона. Конечно, можно было бы косить и под какого-нибудь исламиста-асасина, или под местного кама, это тоже вполне в духе, но у каждого свои личные пристрастия.

– А знаешь, – сказал Андрей, – случайно или нет, но я тут уже две недели с приятелями по какой-то чертовщине разгуливаю. Сначала мы сюда приехали самоцветы для ювелирных поделок собирать, но теперь уже не до камней, тут бы крышу сохранить. Так вот, недавно я со своей девушкой оказался в каком-то месте – вернее – слое, где все было как в одном моем стихотворении – как будто некий творец это место с него срисовал.