Владислав Баяц - Хамам «Балкания»

• Название: Хамам «Балкания»
• Автор: Владислав Баяц
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-8370-0796-5

Все империи, когда-либо существовавшие на земле, роднит между собой одна чрезвычайно важная черта – они привлекали на службу своим интересам лучших представителей тех национальностей, которые проживали на их территориях. Мы знаем множество примеров, когда сыны самых маленьких народов становились не только крупными чиновниками, военачальниками, архитекторами, но и возносились на вершины государственной власти.

Книга сербского писателя Владислава Баяца рассказывает об одной из самых драматичных и интересных страниц истории Османской Турции: времени правления султана Сулеймана Великолепного, ближайшим сподвижником которого стал визирь Мехмед-паша Соколович, серб по национальности, оставшийся в памяти потомков великим реформатором, строителем флота и покровителем искусства.

---

– Совершенно верно. Были и тогда осмотрительные, мудрые и опытные люди, которые противились слишком легкомысленному ввязыванию в открытую борьбу.

– И кто же какую сторону занимал? – спросил я.

– Верховный начальник султанского флота Али-паша Муэдзин-заде сумел привлечь на свою сторону почти всех членов совета визирей, высказавшихся за нападение под единодушное восхваление важности и величия предыдущих завоеваний. Кроме того, у него уже была поддержка великого муфтия.

– Так кто же был осмотрительным, кто мудрым, а кто опытным? – я продолжил расспрашивать, зная присущую Памуку путаницу в употреблении эпитетов.

– Второй визирь империи Пертев Мехмед-паша, который занимал в армии положение старейшего стратегического советника, не был уверен в точности сведений о силах неприятеля, особенно при таком пестром их составе. В союз, который в 1571 году сколотил христианский вождь папа Пий V, на этот раз успешно, вошла Венецианская Республика, Испания, Мальта и итальянские города. Но Али-паша не сомневался, что неверные и в этот раз продемонстрируют неумение договариваться, которое прежде не раз делало их слабыми, и не поддался осмотрительности Пертева Мехмед-паши. Великий визирь Мехмед-паша Соколович требовал отложить сражение до следующего года. Мудрость требовала от него выждать, пока флот не подготовится как следует. У него был опыт в таких делах: именно он в свое время, в 1546 году, заменил легендарного Хайреддина Барбароссу на посту капудан-паши османского флота. Прежде всего по той причине, что тот умер, иначе он ни за что бы не рискнул заменить его. Но султан Сулейман Законодатель[6] приказал, и никто не посмел воспротивиться его приказу. А согласившись, при тщательном обдумывании каждого своего решения он опирался на поступки или советы своего великого предшественника. Один из них был таков: никогда не спеши, даже побеждая!

– А опытный, кто был опытным? – продолжал расспрашивать я.

– Улудж Али, знаменитый корсар, которому султан доверил командование флотилиями, зная о его рабской преданности, которую тот доказывал на протяжении более чем пятидесяти лет. Этот отважный человек десятилетиями исключительно успешно уничтожал европейское судоходство в Средиземноморье. Но он обладал двумя отрицательными свойствами. У него был поганый язык (что ему время от времени прощалось из-за его исключительного опыта). Но на этот раз он адресовал Али-паше Муэдзин-заде следующие ядовитые слова, когда увидел, что тот не желает отказываться от пагубного решения: «Царьградские турки не в состоянии даже приблизительно оценить силу христианского флота. Этим скотам (именно так он и назвал турок, – прокомментировал Памук) надо преувеличивать данные о количестве и силе европейского врага, чтобы хоть так они осознали, с кем имеют дело!» Али-пашу Муэдзин-заде, гордого и отважного человека, такие слова оскорбили, и он ответил ему в той же манере: «Ты хочешь пощадить христиан, потому что в молодости сам был таким! Ты хочешь спасти свою итальянскую родину!» Ответное оскорбление подействовало. Улудж Али умолк, не желая, чтобы кто-то усомнился в его преданности и отваге. (Христианское происхождение было после острого языка вторым его дурным свойством.)

Я подумал, насколько хитер был Али-паша. Этими словами он оскорбил и великого визиря, и другого визиря одновременно, и в такой ситации его дерзость могла остаться безнаказанной. Ни Мехмед-паша Соколович, ни Пертев Мехмед-паша не отреагировали на провокацию, проявив исключительную осторожность. Если бы они, сербы по крови, вместе с уже обиженным Улудж Али оскорбились открыто, то их, вне всякого сомнения, сочли бы тайными защитниками своей былой христианской веры. Али-паша был настолько хитер и изворотлив, что рассчитывал именно на такую реакцию. Памук вскоре подтвердил это:

– Султан Селим разрешил их молчание, сняв с головы чалму и произнеся: «Если эта чалма может покрыть три головы, тогда и неверные смогут выступить против меня, объединившись…»

После того как Памук процитировал самого султана, я подумал о том, чего стоило империи его элегантное и приятное красноречие. Вряд ли могло утешить проигравших то обстоятельство, что решение было принято не единогласно и вообще нелегко. Хотя все-таки сам процесс его принятия свидетельствовал о существовании на вершине весьма разумных, умеренных людей, склонных к всеобъемлющему предвидению.

К сожалению и к несчастью для Османской империи, «неверные выступили, объединившись». Решив принять бой у Лепанто, где турецкий флот в ожидании противника укрылся в Патрасском заливе, Али-паша, попутно ограбив Корфу, вроде бы поймал в свои паруса дополнительный моральный ветер, хотя перед самым началом сражения настоящий ветер задул в помощь христианам.

Памук рассказал мне о расстановке сил перед сражением:

– Али-паша Муэдзин-заде командовал флотилией из 210 галер и 66 галиотов[7], в его распоряжении было около 50 000 гребцов и моряков и около 25 000 воинов. Дон Хуан Австрийский вступил в сражение с флотом из 236 галер и 6 тяжелых галеасов[8]. На кораблях было 44 000 гребцов и моряков, а также 28 000 воинов. Хотя христианский флот располагал меньшим количеством судов и живой силы, он в два раза превосходил противника в вооружении как тяжелыми орудиями, так и другим огнестрельным оружием. Это и решило исход битвы.

– А сейчас представь мне цифры после сражения, – попросил я.

– Да. И не стану описывать стратегию боя. Хотя каждую его деталь и сейчас изучают в военных училищах как пример величайшего морского сражения той эпохи. Итак, армада Али-паши потеряла более 200 кораблей, из них потоплено более 80, а захвачено 117. Погибло около 25 000 турецких воинов и моряков, 3500 были взяты в плен. С захваченных судов освобождены 12 000 христианских рабов, служивших гребцами. В то же время флот Священной Лиги потерял всего лишь полтора десятка галер, 8000 убитыми и 2500 ранеными. Следовательно, поражение Турции было полным и ужасным.

– Я думаю, ты излагаешь все эти цифры, чтобы отвлечь мое внимание, – предвосхитил я его. – Могу предположить, что главное в этом – эхо поражения.

– О да. Шок в империи был просто неописуем. Убаюканные и постоянно подзуживаемые восхвалением собственной силы подданные не смели допустить даже теоретическую возможность поражения, а ведь оно случилось! Весть о нем великому визирю Соколлу доставили от Пертев-паши, который успел спастись, кое-как добравшись до берега. Он сообщил, что капудан-паша Али-паша Муэдзин-заде погиб в сражении, а оба его сына попали в плен. Это письмо застало Мехмед-пашу в Эдирне, где он пребывал при султане на осенней охоте в составе его свиты. Свидетели сообщают, что он рвал на себе бороду. Мехед-паша сообщил о поражении султану Селиму в то время, когда султан беседовал с дубровницким драгоманом[9]. Тот засвидетельствовал: султан, получив известие, был поражен, после чего ужасно испугался, что победители двинутся на Царьград. Он немедленно приказал как можно надежнее перекрыть Дарданеллы и обезопасить столицу от возможного нападения.

– Я читал, что эта весть вызвала панику и страх во всей Турции, – сказал я Памуку. – Народ, выражаясь современным зыком, пережил коллективный стресс. Вот, процитирую тебе свидетеля, присутствовавшего при докладе султану, дубровницкого посланника, которого ты только что упомянул. Благодаря непосредственному присутствию, а также тому, что говорил на одном языке с великим визирем Мехмед-пашой, он весьма подробно описал реакцию общественности и отдельных людей: «Вопли и стоны были невероятные, равно как и безмерное малодушие, которое внезапно продемонстрировали эти люди, только что настроенные уничижительно и с презрением по отношению к христианским силам. Они, как только их покинула турецкая напыщенность, стали рыдать, словно женщины. Теперь они думали только о том, как избежать близящейся опасности, и старались не произносить само это слово – война».

Памук продолжил:

– Если говорить объективно, страх не был беспричинным. Поражение стало причиной многочисленных восстаний ободренного христианского населения, находящегося под османской властью. В западном мире победа христиан вызвала исключительно сильную реакцию, вдохновив Европу и заставив ее думать, что после двух веков постоянных поражений и постоянного страха может случиться и нечто противоположное. Устоявшееся на протяжении длительного времени соотношение сил было поколеблено.

– Мне также довелось читать, – продолжил я, – что настоящие проблемы начались, когда великий визирь Мехмед-паша Соколович, который, похоже, единственный не потерял голову или, по крайней мере, первым пришел в себя, сумел уговорить султана перейти к своего рода активным наступательным действиям, для того чтобы преодолеть пассивность, которая полностью обезоружила все государство. Так, вскоре были изданы фирманы[10] о дополнительном усилении армии и укреплении флота. Но, похоже, именно тогда и возникли проблемы! Правоверные подданные султана, как говорят бумаги, «более не хотели слышать о войне», и случилось так, что все население «трехсот анатолийских сел перебежало на персидскую территорию, чтобы их опять не угнали на галеры».