Юрий Игрицкий - Россия и современный мир №1/2011

• Название: Россия и современный мир №1/2011
• Автор: Юрий Игрицкий
• Жанр: Периодические издания
• Год: 2011
• ISBN: 2011-1

Профиль журнала – анализ проблем прошлого, настоящего и будущего России их взаимосвязи с современными глобальными и региональными проблемами. Журнал имеет многоплановый, междисциплинарный характер, публикуя материалы по истории, социологии, философии, политической и экономической наукам. Ключевые рубрики – «Россия и мир в XXI веке» и «Россия вчера, сегодня, завтра».

---

7. Bauman Z. Communism: A postmortem? Two decades on, another anniversary // Thesis Eleven. – Vol. 100. – 2010, February. – P. 128–140.

8. Beck U., Grande E. Cosmopolitanism: Europe’s way out of crisis // European journal of social theory. – London; Thousand Oaks, CA; New Delhi, 2007. – Vol. 10. – N 1. – P. 67–85.

9. Dunne T. The liberal order and the modern project // Millenium: Journal of international studies. – 2010. – Vol. 38 (3). – P. 535–543.

10. Eisenstadt S.N. Multiple modernities // Daedalus. – 2000. – Vol. 129. – N 1. – P. 1–29.

11. Excerpts: Biden on Eastern Europe. – Mode of access: http://online.wsj.com/article/ SB124846217750479721.html

12. Ferguson N. Winter note: What «Chimerica» hath wrought. – Mode of access: http://www. the-american-interest.com/article.cfm?piece=533

13. Ikenberry G.J. Liberal internationalism 3.0: America and the dilemmas of liberal world order // Perspectives on politics. – April 2009. – N 7 (1). – P. 71–87.

14. Kaletsky A. We need a new capitalism to take on China // The Times. February 4, 2010.

15. Krauthammer C. The unipolar moment // Foreign affairs. – Vol. 70. – N 1. – Winter 1990 / 1991. – P. 5–22.

16. Krauthammer C. The unipolar moment revisited // The national interest. – Winter 2002 / 2003. – P. 5–17.

17. Marks S. Introduction / Manji F., Marks S. (eds.) African perspective on China in Africa. – Cape Town: Fahamuу, 2007. – P. 5–12.

18. Ramo J.C. The Beijing consensus. – Mode of access: http://www.adelinotorres.com/asia/ J%2 °Cooper%20Ramo-The%20Beijing%2 °Consensus.pdf

19. Rubini N. BRICkbats for the Russian bear // The globe and mail. October 19, 2009.

ПЕРЕДЫШКА ИЛИ ПОВОРОТ? (К ТЕКУЩИМ ДИСКУССИЯМ О ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ РОССИИ)

Х. ФогельХайнрих Фогель – немецкий политолог

Призыв президента Медведева к российским дипломатам в 2009 г. сочетать модернизацию страны с содержанием и стилем внешней политики свидетельствовал о прагматическом изменении курса, при котором традиционная великодержавная политика должна была уступить место открытости Западу. Последовало несколько сенсационных инициатив, ожививших дискуссии о российской внешней политике на Западе – таких как предложение создать общеевропейскую систему безопасности, интенсифицировать сотрудничество с НАТО и сформировать континентальный общий рынок от Лиссабона до Владивостока.

ЕС и администрация Обамы встречают эти сигналы с позитивным любопытством. Тем не менее сдержанность Москвы в поисках согласованных решений во многих конфликтных областях международной политики, с одной стороны, и противоречивые тенденции во внутренней политике России – с другой, продолжают усиливать сомнения. Скепсис проявляют прежде всего новые члены ЕС из Центральной и Восточной Европы и Прибалтики, а в США фундаменталистская консервативная оппозиция клеймит готовность администрации к «перезагрузке» отношений с Россией как предательство интересов собственной безопасности. Представители исторической школы указывают на традицию русской политики – в периоды слабости брать передышку для сотрудничества, чтобы потом с новыми силами вновь возвратиться к старой игре с нулевой суммой в соответствии с девизом, приписываемым Петру Великому: «Пару десятилетий Европа будет нам нужна, но потом мы отвернемся от нее».

После распада Советского Союза отношение к России как новому партнеру постоянно зависит от того, можно ли верить ей. Однако ни исторических аналогий, ни одной лишь надежды на новую эру стратегического партнерства недостаточно, чтобы оценить серьезность провозглашенного Москвой изменения курса. В этой статье обобщаются итоги последних лет, рассматриваются возможные мотивы нового развития событий, анализируются примеры аргументации и адресные группы российской внешней политики, а также образцы желаемой модернизации и ее партнеры.

Новый экономический реализм

«Запад не любит нас, потому что мы большие и сильные». Этот тезис Владимира Путина, относящийся к 2006 г., наилучшим образом выражает возобновленную претензию России на статус великой державы. И действительно, консолидация централизованного российского государства, восстановление контроля над государством и обществом, высокие темпы роста экономики и успешная демонстрация силы в области энергетической и военной политики против Украины и Грузии вновь послужили основанием для взгляда на международную политику как на игру с нулевой суммой между соперничающими державами.

Для Кремля возобновившаяся конфронтация с Западом имела желательный побочный эффект – внутриполитические и общественно-политические недостатки отступили в общественном сознании на задний план. Поставив российской общественности диагноз «ослабленный иммунитет против внешних влияний» (Сурков), ее вынудили занять позицию рефлекторной самозащиты, при которой любая попытка обсудить альтернативные политические стандарты рассматривается как подрывные действия. Рост патриотических настроений послужил подкреплению и внешнеполитических приоритетов руководства. Одновременно с этим недостаточная дееспособность ЕС, с трудом скрываемые европейско-американские разногласия по вопросам политики безопасности, тяжелое внутриполитическое положение соседних постсоветских государств усилили у России чувство вновь обретенного равенства с США.

При этом не составляло никакого секрета сколь мало производительность, доля инноваций и структура экспорта российской экономики отвечают требованиям высокотехнологичного глобального соревнования. Для геополитических традиционалистов в Москве представляло опасность растущее осознание того, насколько сильно пострадала способность страны к поддержанию военной мощи. Отрицательный тренд демографического развития в долгосрочной перспективе поставил под вопрос даже обороноспособность государства. Правда, ядерной компоненты было все еще достаточно для сдерживания традиционных угроз, но устаревание военной техники, сильно выраженные недостатки в образовании и организации в вооруженных силах сделали неизбежными дорогостоящую модернизацию и требующие времени реформы (анализ военного триумфа в Грузии парадоксальным образом представил тому последнее доказательство).

В 2006 г. на конференции послов в российском МИДе президент Путин расставил новые акценты, потребовав, чтобы отношения между странами СНГ и Россией стали как можно привлекательнее «не только для нас, но и для партнеров». Была поставлена задача «завоевать умы и сердца братских народов» путем более интенсивного сотрудничества в области образовании и исследований, а также путем прямых контактов с негосударственными организациями. С тех пор снято табу с публичных дискуссий о наследии советской блоковой политики. Одновременно были предприняты дополнительные усилия, чтобы улучшить в западных странах отрицательный имидж России путем создания лоббистских организаций и агентств по работе с общественностью.

Изменения на международной арене в последующие годы подтвердили необходимость пересмотра главных посылок прежней внешней политики и политики безопасности. Так, прежде всего готовность новой вашингтонской администрации к «перезагрузке» двусторонних отношений поставила под вопрос стандартную постсоветскую аргументацию относительно внешней опасности. Но в конечном счете лишь кризис глобальных финансовых рынков и спад мировой конъюнктуры заставили российское руководство осознать взаимосвязь между структурными недостатками российской экономики, застоем во внутренней политике и чрезмерной эксплуатацией собственных ресурсов. Зеленый свет для начала общей дискуссии о принципах был дан в мае 2010 г. после публикации материалов российского МИДа, в которых содержалось требование отказаться от схемы «друг–враг» и перейти к «эффективному и систематическому использованию всех факторов в целях долговременного развития России».

Открытие «мягкой силы»

Однако подобная глубокая переориентация все еще наталкивается на ограничения, которые коренятся во внешнеполитическом наследии СССР и в традиционной политике периода 2000–2009-х годов. Использование военных и экономических средств влияния вновь отягощает имидж России в глазах внешнего мира, тем более что за последние десять лет накопилось достаточно материала в подтверждение тезиса о том, что международный удельный вес страны в значительной мере зависит от имеющегося у нее потенциала «мягкой силы». Лишь на основе этой, введенной в оборот Дж. Наем, категории, может быть понята утрата свободы действий «последней оставшейся супердержавой – США» с их подавляющим арсеналом военных и экономических ресурсов. Най различает три аспекта международной силы: «Ты можешь принудить их угрозами, ты можешь подкупить их деньгами, ты можешь кооптировать их». Угроза применения силы или экономических санкций обеспечивает влияние, но отнюдь не принятие чужих целей, а дипломатические и пропагандистские усилия лишь тогда дают стойкий эффект, когда основаны на учете долговременного опыта, особенностей восприятия, а также идеологии другой стороны. Только общность ценностей и целей ведет к признанию, доверию и той притягательности, которая позволяет действующему субъекту утвердить свои предпочтения перед другими и даже заставить их «захотеть того, что он хочет сам».

Лишь в последние годы это измерение силы нашло свое отражение в российских дискуссиях. Если свести понятие «мягкой силы» к ее оперативной функции – возможностям мобилизации политических элит и общественного мнения стран-партнеров в поддержку российских целей, то новым независимым государствам – Молдавии, Украине, Казахстану, Киргизии, Беларуси, а также Грузии, с их балансирующим на грани народным хозяйством, с их нередко расколотой, во всяком случае сомнительной национальной идентич-ностью, – действительно трудно следовать курсом, противоречащим взглядам России. Эстонии и Латвии удалось нейтрализовать потенциал русскоговорящей пятой колонны через бегство в НАТО и ЕС, но и они хорошо научились учитывать в своих политических планах предвидимую реакцию России, – гораздо лучше, чем, скажем, Польша или Чешская Республика. В 2007 г. авторитетное исследование Европейского Совета по международным отношениям пришло к неутешительному выводу: «Россия не стала ближе Европе. А в своем отношении к суверенитету, силе и международному порядку она двигалась в противоположном направлении».