Галина Мурсалиева - Междуцарствие в головах

• Название: Междуцарствие в головах
• Автор: Галина Мурсалиева
• Жанр: Психология
• Год: 2006
• ISBN: 5-89357-174-6

Как мы жили? Как мы живем до сих пор и почему? Почему наши дети выпрыгивают из этой жизни в окна? Кто такие «намордоранцы?» Куда звонить «при любви»? Как можно обречь людей на гибель, и как вернуть людей к человеческой жизни? Эта книга история жизни нашего общества за последнее десятилетие через призму причудливого отображения ее в сознании людей. Все связано нюансами человеческих напряжений и защит, обманов и самообманов, зависимости и честности.

Адресуется всем, кто стремится понять.

---

– Может быть, дело в том, что все больше и больше людей оказывается в стороне от жизни, в психологическом небытии, не для них «играет туш, горят глаза…». Система ценностей же тоже резко изменилась, человек, делающий содержательную какую-то работу, проигрывает тому, кто быстренько похватал внешние эффекты и сделал себе рекламу. И, может, выход для многих – эмиграция в тот же астрал?

– Отсутствие путей построения будущего всегда приводит людей в психологический и интеллектуальный коллапс, обессмысливает реальность. Тогда псевдореальность, мифологический формат, иллюзии становятся более важными, чем жизнь. Это политическая и социальная наркомания. Люди, которые маршируют, которым достаточно знать какие-то фетиши – это не люди, а материал, их завтра пошлют умирать за нового Сталина, за Грабового. Или за какие-то смыслы, которые придумает такой же грабовой, обслуживающий какие-то форматы власти, Павловский, к примеру, или Белковский, там много у нас таких же грабовых смыслопроизводителей.

Это бизнес на заведомо гибельном для людей пространстве. Жизнь может заполняться любовью, надеждой, дружбой, но она также может заполняться галлюцинациями…

* * *

В конце телепрограммы Андрей Малахов, перекрикивая свою, как всегда, наверное, самую шумную из всех аудиторию, обратился напрямую к Грабовому. Он сказал, что если бы не дорожил местом работы, то прямо сейчас, в прямом эфире ударил бы его. То есть морально – ударил. Но канал, на котором работает Малахов, чуть ли не ежедневно показывает нам картинку уничтожения террористов. Вы замечали? Это, правда, происходит чуть ли не каждый день – в центре какого-нибудь города Северного Кавказа идет перестрелка, обязательно загорается дом и боевики уничтожаются. Вот просто, как кролики на удава, идут боевики в центры городов, селятся, вооруженные до зубов, в обычных квартирах и ждут штурма. Я бы сделала из этого сюжета такой своеобразный тест на наличие в каждом из нас духовного иммунитета против разного рода технологий. Если вы, посмотрев в блоке новостей такой сюжет, получаете всякий раз сигнал о том, что вас надежно защищают, что с терроризмом идет планомерная, систематическая борьба, потому что боевиков уничтожают партиями, как гриппозных кур, вы – потенциальный адепт какого-нибудь культа. Не важно какого – социального, политического, религиозного…

ГОЛУБЬ, ЛЕТИ! Как мы врали прохожим

Девушка, одиноко курившая на скамейке (Наташа, секретарь-референт, 19 лет), отреагировала еще веселее:

– Я вообще-то могу поехать с вами прямо сейчас.

Мы сломались. Потеряли бдительность и с очередной рекрутируемой начали с места в карьер:

– Вы, наверное, верите в Бога? Мы хотели вас пригласить…

– Есть два вида проституции, – резко сказала она, не дослушав, – телесная и духовная. Вы сейчас подошли ко мне со вторым предложением. Это непристойно. Вера, как и любовь, дело личное.

– Мы просто подумали, вдруг вы хотите… – попытался оправдаться Володя. И осекся, вспомнив ее сравнение.

Двухтысячный год. Это сегодня в лексическом нашем гардеробе слово «теракт» заношено до дыр. А тогда – первые взрывы, ужас не точечный, а общий, миру – «нет», войне – «да».

…Популярный ведущий беседует на ОРТ с Щаранским, занимавшим в ту пору должность министра внутренних дел Израиля. И не столько даже беседует, сколько просто считывает информацию, ловит каждое слово: он весь – внимание. Щаранский говорит, что как бывший правозащитник очень высоко ставит ценность соблюдения прав человека, так как это – вопрос качества жизни. Защита прав – самое важное, но есть одно только дело, которое важнее, – защита самой жизни. Ответственность момента вытягивает ведущего в струнку. Он замирает, боясь спугнуть такое откровение. Запад кричит о нарушении прав мирного населения Чечни, но там, на Парламентской ассамблее Совета Европы, никто из уполномоченных высокопоставленных наших «ответчиков» не смог подыскать нужных слов: защита жизни – важнее прав. Никто не смог, а у него в студии слова найдены. Сказаны.

Есть такие люди: они уже встроены в официальную линию, но немного мучаются из-за нехватки морального алиби, каких-то духовных подпорок. Слова Запада: «Россия неадекватна в своем отпоре террористам», «гуманитарная катастрофа» их слегка ранят, а вот Израиль в лице Щаранского врачует царапинку: разве на Западе есть такая опасность для жизни? Нет. На тот момент – нет, еще целы в Америке башни-близнецы… С терроризмом «по-настоящему столкнулись только» Израиль и вот теперь Россия. С угрозой жизни целым городам. А значит, любая мера адекватна.

Такие слова – указатели к единственной, может быть, тропке из тупика психологического дискомфорта. Тогда же (повторюсь, – это год двухтысячный, еще не избран президентом Путин и только-только началась вторая война в Чечне) мы и решили пойти по этому пути, поискать выход. Проверить: есть ли он и в самом ли деле там?

– Добрый день! Вас приветствует радиостанция «Эхо черного пиара». Мы находимся неподалеку от станции метро «Маяковская», на наших часах полдень, и мы сейчас видим очаровательную даму. Будьте любезны, ответьте: вы слышали последние новости?

– Я? Как? – Женщина лет «от тридцати пяти до пятидесяти» в малиновой дубленке поправляет очки в дорогой оправе. Она явно смущена и польщена.

– Представьтесь, пожалуйста, – вежливо, но достаточно деловито требую я.

– Валентина Никитична Тарасова, бухгалтер, – неуверенно произносит интервьюируемая, – но… Я не знаю. Это прямой эфир? Я-то так не очень умею говорить.

– У вас замечательно получается, – вступает в роль психолог Владимир Крысенко.

– Правда? – радуется женщина. – А что надо говорить? – И поправляет прическу.

– Вы, конечно, уже слышали обращение исполняющего обязанности президента России Владимира Владимировича Путина к соотечественникам, – бодренько произношу я, не обращая внимания на ее отрицательное мотание головой. – Он сказал, что только что получены неопровержимые доказательства: теракты в Москве были совершены намордоранцами.

– Кем? – потрясенно переспрашивает Валентина Никитична.

– Странно, что вы до сих пор не в курсе, вся страна уже горячо обсуждает этот факт, – с укором говорит Володя. – Сейчас решается главный вопрос: вывода войск из Чечни.

– Кошмар какой!

– Почему кошмар?

– Ну как почему? Почему! Опять поражение! Опять отзывают войска! Наглость какая. Предательство!

Какая-то компания притормаживает шаг, вслушивается…

– Вот нам и нужен глас прохожих, – говорю я как можно тише, – ваш в данном случае глас.

– Мое мнение: от Путина народ отвернется. Мы-то поверили, что защитит, что такой энергичный. А он сдается, – сразу, не задумываясь, выдает Валентина Никитична.

– Но поймите, – тоже теперь уже приглушенным голосом говорит Володя. – Он не сдается, он теперь будет защищать нас от намордоранцев.

– А они не чеченцы? – с угасающей надеждой в голосе спрашивает она.

– Да ну что вы! – возмущается Володя. – Вы что, совсем не учили в школе географию? Намордорания – небольшой полуостров Ахинейского залива.

– А, да, да, да… – как-то удивительно правдоподобно припоминает женщина.

– Уже объявлено: нашим войскам будет дан двухдневный отдых дома, а потом они будут направлены на войну туда, – говорю я.

– Ужас какой… – повторяется женщина. – Но никак нельзя сейчас выводить войска из Чечни. Там-то ведь тоже надо додавить гадину в ее логове.

– Понятно, – сочувственно кивает ей Володя. – Но тут ведь что выяснилось: гадина не в Чечне.

– А Басаев? – вдруг находится женщина. – И араб этот, друг его?

– Ну, они, может, и гадины, только к взрывам жилых домов в России не имеют отношения… То есть угрозы терактов с их стороны нет.

– Нет угрозы нашим жизням с их стороны, – уточняю.

– И что? Это повод войну прекращать? – вдруг как-то совсем уже запальчиво вопрошает дама. – Повод? Вот только что начали и снова назад, да? Знаете что, я вот как скажу: не надо с той страной, как там название… ну… не надо никаких с ними боевых действий. Пусть у нас кому положено с ними разберутся – дипломаты, спецслужбы. Кому положено. А войска должны воевать в Чечне – я вот так скажу.

– Но почему? – не понимаю я.

– Потому что все испоганили! Раньше вот таксопарк – престижнейшее место работы было. Так? Очереди выстраивались, чтоб в такси сесть. А что теперь! Никто не садится. У мужа выручка – слезы, а не деньги. И зря Путин… Мы-то верили… Он если в Чечне не победит – не будет ему поддержки… Не выберут его президентом!

– Спасибо, – говорю я, и Володя опускает микрофон. – Мы должны вам кое в чем признаться. Это розыгрыш. Никаких сообщений Путина не было.

Она явно не знает, как реагировать. Смотрит тревожно.