Галина Исенбаева - Основы теории построения концептуального научного объекта «язык». Внешние и внутренние основания

• Название: Основы теории построения концептуального научного объекта «язык». Внешние и внутренние основания
• Автор: Галина Исенбаева
• Жанр: Языкознание
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-8424-0407-0

Монография посвящена исследованию способа порождения научного объекта «язык», понимаемого как теоретические схемы различного уровня, построенные на основе иерархии взаимосвязанных абстрактных объектов в их связях, при когнитивной обработке получаемой информации. Иерархической структуре взаимосвязанных абстрактных объектов соответствует иерархия теоретических высказываний относительно этих объектов и схем, создающих новый предметный мир научной дисциплины. Исследование проведено в рамках когнитивного подхода, в центр которого положены понятия структуры научного познания, теоретического синтеза и системного анализа в качестве прикладной диалектики. Единицами методологического эмпирического анализа явились совокупности теорий, образующих научную дисциплину. В качестве основы теоретического познания выступили теоретические термины, смыслом которых явились теоретические идеальные объекты.

---

Этот закон нашел свое применение в том, что точность извлечения и распределения содержательных признаков понятий – терминов и их объемов обеспечивалась совокупностью логических действий – операций на понятиях на основании родового, видового, дифференциального признаков.

На этапе применения модели знания (то есть в процессе когнитивного понимания текста) этот закон преломился в требование выявления максимальной точности и однозначности фонетических, лексических, грамматических, стилистических, семантических значений. Выполнение этого требования составило условия для возникновения и фиксации регулярной соотнесенности целей и ментальных (речевых) состояний при разработке серии продуктов «языка мозга» (классов и подклассов слов, денотатных планов, концептуальных зависимостей, семантических сетей, фреймов, сценария как конечного ментального продукта понимания), при разработке алгоритмов, метапрограмм и программ мысли и вторичного текста. Эти информационно-логические модели служили формализованными техническими (речемыслительными) заданиями и техническими (речемыслительными) описаниями программ.

Следующим законом логики явился закон противоречия: не могут быть одновременно истинны суждение и его отрицание.

Никакой предмет не может обладать и не обладать неким свойством в один и тот же момент времени. Поэтому одновременное утверждение противоречивых фактов о некотором предмете является серьезной ошибкой в рассуждениях. Точно так же противоречия в формальных построениях, моделях, проектах делают невозможной их реализацию. Для успешного осуществления необходимо привести их в соответствие, например, с объективным содержанием материалов, из которых производится извлечение знаний.

Наиболее сложной логической проблемой всегда является решение вопроса: что же истинно – суждение или его отрицание либо справедливо что-то третье? Согласно третьему закону логики, известному как закон «исключенного третьего»: истинным может быть либо суждение, либо его отрицание.

Данный закон широко используется как основа косвенных доказательств, когда истинным принимается отрицание и из этого предположения выводится противоречие. Тогда из ложности отрицания по закону исключенного третьего следует истинность исходного суждения.

В случае сложных утверждений, которые невозможно в принципе ни доказать, ни опровергнуть, а потому нельзя установить, истинны они или ложны, следует руководствоваться принципом категоричности, обеспечивающим конструктивную направленность: всякое рассуждение необходимо доводить до определенного утверждения или его отрицания. Этот принцип выражает требование к логической завершенности рассуждений и построений. Нарушениями данного принципа являются рассуждения с расплывчатым заключением или отсутствием выводов.

В деятельности концептуального моделирования этот принцип находит выражение в требовании наиболее полного и точного определения конечных результатов, отсекающих недопустимые варианты решений. В умственном программировании данный закон требует наличия строгих и точных спецификаций программ, постановок решаемых задач, описаний проектируемых систем.

Однако любые предложения и утверждения о предлагаемых решениях проблем должны иметь объективные основания и строгое обоснование их осуществимости. В логике эту идею выражает закон достаточных оснований: утверждения необходимо обосновывать исходя из суждений, истинность которых доказана. Применительно к принятому в работе пониманию информации закон достаточных оснований необходимо дополнить принципом доказательности: всякое умственное построение (предложение) должно иметь строгое обоснование, опирающееся на точно установленные факты и положения.

Практический смысл этого принципа состоит в том, что необходимо доказательно обосновывать любые выводы, предложения и построения, претендующие на реализацию. Ни одно общее утверждение или теоретическое положение не может приниматься на веру. Оно должно иметь строгое обоснование.

В естественно-языковом программировании, которое может рассматриваться как один из видов инженерного проектирования программ, закон достаточного основания выступает в виде необходимости строгого обоснования правильности и надежности разрабатываемых алгоритмов и программ мысли и слова. Правильность алгоритмов и качество получаемых программ не должны приниматься на веру, а должны доказываться с помощью законов логики, методов представления и обработки информации, а также знания речемыслительных возможностей субъекта.

Нарушениями принципа доказательности являются нелогичные рассуждения, необоснованные выводы, недостаточность фактов, ошибки в расчетах значений и в категоризации, неполнота анализа последствий принимаемых решений и т. п. Очень серьезным нарушением является использование для принятия решений недостоверной информации, не соответствующей объективной действительности, поскольку «правильные решения» при неправильных предпосылках вполне могут оказаться ошибочными.

Следование названным законам и принципам мышления приобретает ведущую роль в инструментальном обеспечении мыслительной работы, общей рефлексии (управления) в процессе реализации целостных циклов познания и саморефлексии субъекта. Только их применение позволяет выявить технологию мышления (понимания), создать программы мысли и слова, модели знания, вербализовать результаты понимания.

Культура мышления предстала востребованной при применении правила выбора оптимального количества определений (чтобы понять уточненные определения, нужно «вжиться» в них, свободно ими владеть), правил разрешения мыслительных проблемных ситуаций различных типов, связанных с обращением с терминами, использовании понятий, умозаключений, суждений, объяснений, моделирования, формализации и т.п.

Особенное значение правила практической логики приобретают при логической обработке текстов определений лингвистических терминов и конструировании предметной области. Одновременно с этим они определяют и степень оптимальной познавательной трудности самого подхода, приемов формализации, приемов построения вторичного текста и т. д.

Потребовало операционализации понятие определения. Оно использовалось в смысле операции раскрытия содержания понятия, как придание смысла некоторому термину и как формулирование высказывания, в котором зафиксирован результат этой операции. В условиях признакового пространства, в котором работает мысль исследователя, определение решает существеннейшие задачи. Во-первых, оно отличает и отграничивает определяемый предмет от всех иных, во-вторых, оно раскрывает сущность определяемых идеальных предметов, указывает те основные признаки, без которых они не способны существовать и от которых в значительной мере зависят все иные их признаки. Мы рассматриваем дефиницию как исходный эмпирический материал языковедческого анализа, как знаковые цепочки текстов, остающиеся после актов коммуникации и мышления.

Проблема описания и точного определения не является новой и для лингвистической науки, корни ее уходят в целый ряд описательных и объясняющих наук и концепций. Не придавая этой проблеме статуса основной задачи, но вместе с тем найдя ее положительное решение и применение в настоящем исследовании в виде методики «чистки» понятий, приведем в качестве ссылки мысль Э. Гуссерля. На вопрос: «Должны ли мы и здесь искать дефинитную систему аксиом и возводить на ней дедуктивные теории? Или же, соответственно, должны ли мы и здесь искать «основные фигуры», чтобы затем конструировать, то есть дедуктивно выводить их них, последовательно применяя аксиомы, все принадлежащие к этой области сущностные образования и их сущностные определения?» он дает такой ответ: «Достичь полнейшей ясности относительно всех обнаруживающихся здесь принципиальных вопросов и, следовательно, обдумать, после фиксации понятия дефинитного многообразия, все необходимые условия, каким должна удовлетворять материально определяемая область, чтобы целиком и полностью соответствовать такой идее, – вот в высшей степени значительная проблема теории науки. Есть одно условие такого соответствования – точность «образования понятий», точность, которая не есть дело нашего выбора и задача логического искусства, но которая, что касается аксиоматических понятий, на какие мы претендовали и каким пришлось бы, однако, подтверждаться в непосредственном интуировании, предполагает точность внутри самих схватываемых сущностей» [38, c. 66-67].

Исследование выявило прямую необходимость использования приемов «чистки» и образования понятий, позволивших обнаружить способ построения языковой предметной области и разработать технологию конструирования понятийного лингвистического объекта. Применение идеи «точности схватываемых сущностей», неоднократно высказываемых соображений методологов – Г. П. Щедровицкого, Ю. А. Петрова, В. С. Степина и др. о необходимости построения точных научных понятий – нашли свое полное подтверждение в модели знания. Именно попризнаковое построение точных научных понятий и конструкций, управление ими со стороны исследователя позволили ему достичь системности в новом объектном мире языка и увидеть в нем предметный мир возможной будущей лингвистической деятельности.