Яна Белова - Спасибо, что ты есть

• Название: Спасибо, что ты есть
• Автор: Яна Белова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9905782-4-1

В центре романа талантливой самарской писательницы Яны Беловой – две неординарные, духовно сильные, творческие личности. Они встретились, влюбились и решили быть вместе. Взаимоотношения молодых людей развиваются на фоне разнообразных, в том числе экзотических, пейзажей: Самара, Москва, Лондон, Мальдивы, Африка, Болгария… Жить «долго и счастливо» в реальном мире трудно. Но постоянные переезды, неврозы, травмы, семейные проблемы, раздражающее несовершенство этого мира и людей в нем – всё не страшно, когда есть кому сказать «Спасибо, что ты есть».

Книга будет интересна самому широкому кругу читателей.

---

– Мари! Ну, надо же! Ты не изменилась! – тут же запричитала девушка, для верности ухватив Марину за руку. – Ты здесь не покупай, здесь всё так дорого! Я знаю магазин в «Меге», там всё это же самое дешевле раза в два, – тараторила она.

– Привет, Настя, давно не виделись, – запоздало поздоровалась Марина.

– Пойдем в кафе внизу, посидим, хоть расскажешь, где ты и как. Ты ведь знаешь, Светка Одинцова второго родила недавно, мы теперь гуляем с ней каждый день, я в курсе всех новостей.

У Марины возник логический диссонанс «родила – гуляем – новости». Какие новости, если родила? Телевизор стала чаще смотреть? А гулять? Разве недавно родившие гуляют по клубам? И только потом она сообразила, что «гуляет» – с коляской, а «новости» – это сплетни.

– Так, и что за новости? – без особого энтузиазма поинтересовалась она, только чтобы сместить акцент интереса с собственной персоны.

– Помнишь Таньку Янушеву? Второго родила весной и развелась, – трагично сообщила Настя.

– Я не помню и того, что она замуж вышла, и ее саму не помню, – не удержалась от сарказма Марина.

– Точно, ты ведь уже не училась в старших классах с нами, я забыла. Конечно, не помнишь, а Бурдяеву помнишь?

Марина помнила Бурдяеву очень хорошо, обычно первых шлюх на деревне знают даже те, кто никогда с ними не общался, но «новости» Бурдяевой ее интересовали еще меньше, чем новости Насти, тащившей ее в кафешку, потому она лишь покачала головой.

– Смутно, очень смутно.

– Она второй раз недавно замуж вышла, удачно, мужик у нее богатый, сейчас ходит – не здоровается ни с кем, одевает он ее, конечно, хорошо, но Димку она оставила у матери жить, он уже большой совсем.

– Димка – это кто?

– Да сын ее, ты что?! Она в восемнадцать лет его родила, ты не знала?! Вы еще тогда с Сережкой ездили к ее сестре на дачу, Ольгу ты должна помнить!

– Ой, ну их всех в баню, – отмахнулась Марина, – ты вроде замуж собиралась, вышла, что ли?

– А как же, – Настя с видимым удовольствием продемонстрировала ей кольцо на безымянном пальце, – у нас уже доче полтора года. Светочка у нас. Скоро на второго пойдем.

– Куда пойдете? – опешила Марина.

– Ой, ты дикая, – звонко засмеялась Настя, – родить второго планируем через годик. А ты когда собираешься?

– Куда? – Марина уже тоже чувствовала себя дикой и глупой. Она же должна знать свою целевую аудиторию, и она была уверена, что знает ее, именно таким, как Настя, предназначались статьи в женских журналах и на форумах.

– Рожать когда собираешься? Пора уже, а то потом не родишь!

– Ну, я же не замужем, – облегченно вздохнула Марина, наконец-то уловив нить рассуждения.

– Так для себя хотя бы, замуж, может, и не выйдешь, хоть ребеночек будет. Пора уже, потом поздно будет.

– Если поздно будет, значит, так тому и быть, – улыбнулась Марина, – не судьба, значит.

Девушки заняли столик в уголке. Подошла официантка с меню. Марина с тоской посмотрела на часы – 20:00. Лекс, наверное, уже вернулся, а она торчит тут в компании мало понятного и мало приятного ей человека.

– Настен, ты прости, поздно уже, у меня дел выше крыши, и завтра рано вставать.

– Кофейку попьем и пойдем, у меня дел тоже гора, вырвалась буквально на пять минут. Ты ведь на машине? Подбросишь меня? Две остановки всего тут, я к свекрови Светочку отвезла, забрать надо.

Вот это уже разозлило. Отвези к свекрови, потом наверняка последует «подожди и отвези с ребенком домой». Ну, уж нет.

– Не могу подбросить: во-первых, я в другую сторону, – сочувственно вздохнула Марина, – а во-вторых, машина только что из ремонта, я сама боюсь на ней ездить, сама знаешь, как у нас могут отремонтировать, пока не пойму, что все тормоза работают, не буду никого возить, боюсь.

Глупейшая отмазка, но первая пришедшая в голову.

– Скажи просто, что ты эгоистка и тебя ломает сделать мало-мальски доброе дело для другого человека, – неожиданно резко вспыхнула Настя, явно не ожидавшая такого прямого отказа, но тут же с милой улыбкой добавила: – Вот поэтому ты не замужем и детей у тебя нет. Правильно, зачем тебе ребенок, ты лучше тряпку дорогую себе купишь, – кивнула она на пакет из бутика нижнего белья, – ты извини, это не мое дело, конечно.

Видимо, она рассчитывала задеть своей тирадой, но Марина осталась глуха ко всем скрытым и явным посылам: к скрытой зависти и досаде, что не удалось с комфортом прокатиться до свекрови и домой; к обиде, что не было выражено восхищение ее успехами в личной жизни; к явному желанию поднять собственную пошатнувшуюся самооценку за чужой счет. В принципе, Марина могла с ней согласиться – да, эгоистка, потому и не замужем и потому никогда «не родит для себя». Ребенок заслуживает любви двух родителей и уровня жизни, при котором ему не придется поступаться собственным предназначением в угоду потребности кушать три раза в день и жить в цивилизованных условиях. Марина слишком хорошо помнила, что значит «нет денег» на всё, кроме самого необходимого, она умела жить без денег, но как же она это ненавидела…

– Ладно. Я пойду, – едва ли не с облегчением сказала она, вставая. Теперь настаивать на своей компании Настя точно не посмеет, – рада была повидаться.

Издевка всё-таки проскочила. Марина ушла, не оборачиваясь, и так столько времени потеряно напрасно.

Лекс был дома. Ее встретил роскошный разогретый в микроволновке ужин – мясной стейк из баранины, салат из креветок и пирожные с заварным кремом. Что-то было не так, но что именно – сказать она бы не смогла. Лекс казался подавленным, несмотря на внешнюю веселость, это чувствовалось.

– Я там кое-какие вещи привезла, ты, надеюсь, не против?

– Спасибо, что оставила, а то я бы под дверью сидел, гадая, придешь ты или нет, – усмехнулся он.

– Что-то случилось? Ты какой-то кислый.

– Ничего, – поспешно отмахнулся он, – просто осень.

Настаивать она не стала, перевела разговор на другие темы. С ним было легко говорить обо всём: о глобальном экономическом кризисе и отзывах на статьи, о кошках, о шмотках, о различиях условий для бизнеса в Великобритании и России, о сексе, фильмах, книгах, музыке. Выяснилось, что вкусы у них во многом совпадают, причем в том, что не нравится, они были солидарны друг с другом по всем пунктам.

– Я на тебя смотрю, тебе на вид 22-23, ты как черный ящик, – вдруг заметил Лекс.

– Я никогда не считала внешнюю молодость проблемой, – пожала плечами Марина, – алкоголь мне продают без проблем уже года три как, так что мне параллельно.

– Я пытаюсь представить ситуацию: вот ты понравилась кому-то мужского пола, вот твой молодой образ перед глазами, потом ты открываешь рот, и мужской пол погружается в пучину разочарования.

– Разочарования? Что же так разочаровывает мужской пол? – улыбнулась Марина, не собираясь опровергать его слова.

– Смотря сколько лет ему, если больше двадцати пяти, то мужской пол пугается циничной бескомпромиссности, девушки нежного возраста должны транслировать если не наивность, то хотя бы уязвимость, если мужской пол сам молод, то он сразу считает, что добыча не по зубам, и, скорее всего, обвинит тебя в завышенном уровне притязаний.

– Тебя пугает бескомпромиссная циничность?

Лекс долго и пристально смотрел на нее, прежде чем ответить.

– Мне проще, я знаю, сколько тебе лет, и потом, мы с тобой перешагнули через стадию флирта и ухаживаний слишком быстро, ты просто не успела напугать меня, – в конце концов выдал он.

– Я всегда была такой, – вздохнула Марина, – сейчас я научилась не раскрывать рот без особой необходимости и желания, а в 22-23 меня тянуло сообщать людям «правду о них». Это сейчас мне накакать на многое, что в 22-23 хотелось доказать.

– В этом и есть цинизм, – возразил Лекс, – именно когда человек перестает верить в людей и начинает просто их использовать, он становится циничным.

– Я не люблю людей, – призналась Марина, – я их просто боюсь.

– Это пройдет. Просто ты живешь в стране, где нет уважения и охраны прав личности. В менталитете нет ценности индивидуальности. Поэтому так выражено стремление масс оставаться массой – это инстинкт самосохранения.

– Это тоже инстинкт самосохранения – прятаться за такими обобщениями, – вздохнула Марина, – страх признаться себе, что, прикидываясь серостью, я могу, по сути, и быть этой серостью, которую боюсь и не люблю.

– Нет серости. Серость состоит из людей, по-своему уникальных, все так или иначе личности, возможно, не желающие использовать свои яркие сильные качества, возможно, не стремящиеся к успеху или сломленные обстоятельствами, но все люди изначально заслуживают к себе уважения, – уверенно возразил Лекс, – но не учат у вас тут этому с детства, не приучают к мысли, что каждый человек имеет права и обязан уважать права других, потому как права есть у всех, нет ценности себя, есть ценность общности, коллектива, той самой безликой серости. И все старательно мимикрируют под серость. К счастью, не все в этом преуспевают, – Лекс посмотрел на часы, – пойдем, Хауса посмотрим пару серий, я купил весь последний сезон для свободного просмотра…