Василий Авсеенко - Нужна ли нам литература?

• Название: Нужна ли нам литература?
• Автор: Василий Авсеенко
• Жанр: Проза

«Понятія которыми питается и руководится наша современная журналистика настолько спутаны и полны противорѣчій что самые элементарные вопросы, какъ напримѣръ: нужна ли намъ литература въ смыслѣ высшаго духовнаго творчества? – не могутъ назваться рѣшенными и слѣдовательно излишними. Путаница понятій доходитъ до того что самое слово литература утратило опредѣленное значеніе, и каждый толкуетъ его сообразно умственному уровню на которомъ стоитъ и направленію литературнаго прихода къ которому принадлежитъ. Въ то время какъ одни считаютъ литературу совокупностью общественныхъ идей и выраженіемъ народнаго самосознанія въ данный моментъ развитія, другіе понимаютъ подъ этимъ словомъ всякую журнальную и газетную дребедень и не отличаютъ писателя выносившаго въ себѣ извѣстное міросозерцаніе отъ литератора-обывателя, обличившаго въ анонимной корреспонденцій одну изъ буквъ русскаго алфавита…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

---

Преслѣдованіе красоты, поэзіи и вѣчныхъ, вѣками цивилизаціи выработанныхъ принциповъ искусства господствуетъ безраздѣльно и въ современной художественной критикѣ. Прислушайтесь къ неумѣреннымъ похваламъ и мстительной брани этой критики, и убѣдитесь что ненависть ко всякому свѣжему таланту, не принадлежащему къ извѣстному приходу, простирается не на одни только литературныя явленія, и что вопіющія несообразности въ отзывахъ печати, но могутъ быть объяснены лишь взаимными личными счетами. Обнаруживается какая-то общая, органическая потребность затоптать талантъ, насмѣяться надъ красотой, отнять премію у поэта и художника и отдать ее ремесленнику. Антихудожественнымъ направленіемъ проникаются болѣе и болѣе произведенія даже даровитыхъ нашихъ художниковъ дурно-понятый реализмъ побуждаетъ ихъ бѣжать красоты и поэтичности и оживлять полотно какими-то мнимо-гражданскими мотивами. Не можемъ удержаться чтобъ и здѣсь не напомнить одинъ весьма крупный недавній фактъ. На послѣднюю годичную выставку въ Академіи Художествъ поставлены были между прочимъ двѣ замѣчательныя картины: Бурлаки г. Рѣпина и Грѣшница г. Семирадскаго. Картины эти по своему направленію представляютъ двѣ крайнія противоположности: первая можетъ назваться продуктомъ тѣхъ идей которыя въ литературѣ создали романы и очерки г. Рѣшетникова; вторая исходитъ прямо изъ европейскихъ историческихъ понятій объ искусствѣ. Г. Рѣпинъ изобразилъ пустынный, некрасивый берегъ Волги, по которому группа бурлаковъ тянетъ свою пресловутую, нынѣ уже замѣненную пароходами, лямку. Типы бурлаковъ очень характерны, очень рельефны, хотя изодранность ихъ одеждъ и истомленность нѣкоторыхъ лицъ явно преувеличены. Но картины, въ смыслѣ цѣлостнаго художественнаго произведенія, здѣсь нѣтъ. Это коллекція весьма хорошихъ этюдовъ, частью съ натуры, частью изъ головы, скомпанованная подъ впечатлѣніемъ стиховъ г. Некрасова и прозы г. Рѣшетникова, и не выразившая никакой художественной мысли, – потому что нельзя же назвать этимъ именемъ взятую на прокатъ изъ сомнительныхъ произведеній литературы идейку о тяжести бурлацкаго труда. Тѣмъ не менѣе, появленіе этой картины было привѣтствуемо печатью, какъ торжество реальной школы, и въ извѣстномъ журнальномъ лагерѣ учиненъ настоящій фестиваль. Одна распространенная газета даже прямо выразилась что картина г. Рѣпина превосходитъ рѣшительно все созданное до сихъ поръ русскою живописью – и эта крикливая, судорожная статейка весьма близко напомнила намъ нѣкогда раздававшіеся въ петербургской журналистикѣ крики о превосходствѣ романовъ г. Рѣшетникова надъ всѣмъ когда-либо явившимся въ русской литературѣ. Дѣйствительно, въ художественномъ смыслѣ г. Рѣшетниковъ и г. Рѣпинъ – родные братья, и картина послѣдняго есть не болѣе какъ иллюстрація къ Подлиповцамъ; торжествуя направленіе выразившееся въ романахъ г. Рѣшетникова, извѣстная часть журналистики, чтобы сохранить послѣдовательность, должна была устроить фестиваль и по поводу Бурлаковъ г. Рѣпина. И не встрѣться этому художнику такого опаснаго соперника какимъ оказался для него г. Семирадскій, картина его безъ всякаго сомнѣнія стяжала бы пальму первенства на нынѣшней выставкѣ, и публика волею-неволею была бы принуждена участвовать въ устроенномъ въ честь ея фестивалѣ. Но случилось слѣдующее: не успѣла еще публика достаточно провѣрить на собственномъ впечатлѣніи геніальныя стороны этого произведенія, обязательно указанныя ей газетными рецензентами, какъ ня выставкѣ появилось другое произведеніе, разомъ опредѣлившее Бурлакамъ ихъ настоящее мѣсто въ искусствѣ и мгновенно сосредоточившее на себѣ все вниманіе, весь восторгъ публики. Это произведеніе было – Грѣшница г. Семирадскаго. Здѣсь не къ мѣсту было бы разсказывать содержаніе этой превосходной картины и анализовать ея техническія достоинства: многочисленная публика, тѣснившаяся предъ нею до конца выставки, безъ сомнѣнія оцѣнила ее съ тѣмъ вѣрнымъ чутьемъ которое общество наше по счастью еще сохранило въ себѣ, вопреки всѣмъ усиліямъ печати подавить и исказить художественные инстинкты образованной массы. Для нашей спеціальной цѣли достаточно будетъ оказать что картина г. Семирадскаго – произведеніе вполнѣ художественное, задуманное и исполненное по законамъ искусства; что въ ней выразилась законченная мысль, что она воплощаетъ извѣстный художественный идеалъ. Здѣсь реализмъ, понимаемый въ смыслѣ вѣрнаго воспроизведенія натуры, плодотворно сочетался съ высшею задачею искусства – возведеніемъ натуры въ перлъ созданія. Все чаруетъ и ласкаетъ глазъ въ этомъ высоко даровитомъ произведеніи, начиная разнообразіемъ и красотою прелестныхъ женскихъ фигуръ и кончая разлитымъ по полотну солнечнымъ блескомъ и художественною красотой цѣлой композиціи; и въ то же время вы нигдѣ не найдете чтобы художникъ жертвовалъ красотѣ правдою, чтобъ эту красоту онъ насильственно вызывалъ тамъ гдѣ въ дѣйствительности ей нѣтъ мѣста. Незримое вѣяніе поэзіи присутствуетъ въ этой картинѣ, и изучая ее, вы чувствуете что имѣете дѣло съ художникомъ владѣющимъ идеалами. Всего этого оказалось слишкомъ достаточнымъ для того чтобы картина г. Семирадскаго возбудила въ печати глумленіе и брань. Художественная критика устроившая фестиваль по поводу Бурлаковъ конечно не могла простить г. Семирадскому этого преслѣдованія высшихъ задачъ искусства, этого владѣнія идеалами. Она требуетъ чтобы въ душѣ художника было голо и гладко, чтобъ его мысль не возносилась выше газетной статьи или водевильнаго куплета, чтобъ его можно было свободно направлять къ служенію тѣмъ маленькимъ мнимо-гражданскимъ идейкамъ которымъ служитъ петербургская печать. И вотъ въ той самой газетѣ которая усмотрѣла въ Бурлакахъ нѣчто превосходящее все созданное до нихъ русскою живописью появилась о Грѣшницѣ статейка настолько невѣжественная что іудейское старозаконіе названо въ ней язычествомъ (!!), и настолько беззастѣнчивая что г. Семирадскій сравненъ съ Оффенбахомъ, и іерусалимская Грѣшница потрясенная и просвѣтленная явленіемъ Христа – съ петербургскими Belle-Hélène.

Мы потому остановились на этихъ прискорбныхъ примѣрахъ, что они очень рельефно характеризуютъ то приниженіе понятій которое въ послѣдніе годы сдѣлалось какъ бы задачей извѣстной части нашей журналистики. Присутствіе идеаловъ, вѣрность неизмѣннымъ, элементарнымъ треобваніямъ искусства, художественное творчество преслѣдуются во всѣхъ областяхъ духовной дѣятельности, какъ нѣчто въ высшей степени враждебное какимъ-то новымъ требованіемъ времени: таланты унижаются съ мстительною злобою и на мѣсто ихъ возвеличивается посредственность, охотно подчиняющаяся требованіямъ газетной моды и руководству невѣжественной критики – литературной, музыкальной и художественной. Вмѣсто дѣйствительныхъ дарованій возводятся на упраздненные пьедесталы крохотные талантики и даже просто бездарности – потому что масса не можетъ жить безъ авторитетовъ, и когда рушатся старые, она требуетъ новыхъ. Удовлетворяя этой естественной потребности, тенденціозная печать спѣшитъ создавать эфемерныя, раздутыя репутаціи, обязательно подставляя ихъ въ отвѣтъ на роковой вопросъ: гдѣ уже дарованія этой новой школы, такъ самоувѣренно обрушившей свои удары на самыя свѣтлыя имена литературныя и художественныя?

Кромѣ этого роковаго вопроса, съ грѣхомъ пополамъ обходимаго возвеличеніемъ приходскихъ геніевъ, естественно представляется также болѣе общій вопросъ: во имя чего принижается и бракуется все талантливое явившееся въ нашемъ духовномъ творчествѣ, а вмѣстѣ съ тѣмъ и основныя требованія этого творчества, пріобрѣвшія историческія права гражданства не только у насъ, но и во всемъ цивилизованномъ мірѣ?

Если мы внимательно всмотримся въ то что ежедневно и ежемѣсячно говорится въ петербургской печати по литературнымъ и художественнымъ вопросамъ, сквозь всѣ извороты печатнаго слова мы разглядимъ что приниженіе понятій, преслѣдованіе новыхъ талантовъ и такъ-называемое развѣнчаніе старыхъ совершается не во ими чего другаго, какъ узкаго, мелкаго журнализма, понимаемаго въ смыслѣ бездушнаго проповѣдыванія прогрессивныхъ идей и ежедневной борьбы за мелкіе, частные интересы. Конечно, ни одинъ изъ публицистовъ извѣстнаго лагеря не сдѣлаетъ откровеннаго признанія относительно руководящихъ имъ цѣлей: извѣстно какъ осторожно отмалчивается на этотъ счетъ петербургская печать; но сквозь извороты журнальной полемики и фразистаго либерализма не трудно разглядѣть что подкладкою всѣхъ такъ-называемыхъ высокихъ взглядовъ и разглагольствованій объ общественныхъ задачахъ служитъ именно усвоенное современною печатью узское и мелочное поклоненіе журнализму. Небольшой разборъ одной журнальной статьи, къ которому мы сейчасъ обратимся, вполнѣ оправдаетъ нашу догадку.