Тони Моррисон - Боже, храни мое дитя

• Название: Боже, храни мое дитя
• Автор: Тони Моррисон
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-92111-9

«Боже, храни мое дитя» – новый роман нобелевского лауреата, одной из самых известных американских писательниц Тони Моррисон. В центре сюжета тема, которая давно занимает мысли автора, еще со времен знаменитой «Возлюбленной», – Тони Моррисон обращается к проблеме взаимоотношений матери и ребенка, пытаясь ответить на вопросы, волнующие каждого из нас.

В своей новой книге она поведает о жестокости матери, которая хочет для дочери лучшего, о грубости окружающих, жаждущих счастливой жизни, и о непокорности маленькой девочки, стремящейся к свободе. Это не просто роман о семье, чья дорога к примирению затерялась в лесу взаимных обид, но притча, со всей беспощадностью рассказывающая о том, к чему приводят детские обиды. Ведь ничто на свете не дается бесплатно, даже любовь матери.

---

На самом деле он ушел в самый что ни на есть подходящий момент. Теперь, когда его больше не было ни в моей жизни, ни в моей квартире, я могла полностью сосредоточиться на дальнейшем развитии линии «YOU, GIRL!», а также, что было не менее важно, выполнить то обещание, которое дала себе задолго до знакомства с ним – кстати, именно об этом мы так яростно спорили в ту ночь, когда он заявил: «Ты не та женщина…» И теперь как раз было самое время выполнить это обещание; во всяком случае, если верить информации, выложенной по ссылке prisoninfo.org/paroleboard/calendar. Собственно, я целый год планировала эту поездку, тщательно обдумывая то, что может понадобиться человеку, освободившемуся по УДО: мне удалось скопить пять тысяч долларов наличными, а еще я за три тысячи купила подарочный сертификат фирмы «Континентал Эйрлайнз». Ко всему этому я решила прибавить подарочный набор от «YOU, GIRL!» и сложить подарки в самую модную сумку-шоппер от Louis Vuitton. Имея все это, она могла бы полететь куда угодно. По крайней мере, надеялась я, это хоть немного ее утешит, поможет забыть о бедах, выпавших на ее долю, и хотя бы на время избавиться от чувства безнадежности и тоски. Ну, может, и не тоски, все-таки тюрьма – это не монастырь. А он никак не желал понять, почему я непременно должна к ней поехать, хоть и знал, что я давным-давно дала себе такое обещание. И в ту ночь мы снова здорово повздорили из-за этого, а потом он сбежал. Наверное, он чувствовал угрозу собственному эго; его раздражало, что мой поступок «доброй самаритянки» будет связан не с ним, а с кем-то другим. Эгоистичный ублюдок! Между прочим, за квартиру, где мы жили вместе, платила я, а не он; и за прислугу тоже. А в клубы и на концерты мы ездили на моем роскошном «Ягуаре» или на такси, которое вызывала и оплачивала тоже я. Я покупала ему красивые рубашки – которые он, правда, никогда не носил, – я бегала по магазинам, я набивала холодильник, я делала все по дому. Но самое главное – если уж дала обещание, так надо его выполнить; особенно когда даешь его себе самой.

Первую странность я заметила, когда одевалась. У меня отчего-то исчезли волосы на лобке. Все до единого. Причем вовсе не так, как если бы я их сбрила или сделала эпиляцию воском; нет, такое ощущение, будто их удалили вместе с луковицами, словно их там никогда и не было. Я настолько испугалась, что тут же принялась ощупывать голову – вдруг и там волосы начнут выпадать прямо прядями? Но волосы на голове были по-прежнему густыми, тяжелыми и даже немного скользкими на ощупь. Может, это какая-то аллергия? Или кожное заболевание? В общем, я довольно сильно встревожилась, но времени, чтобы сразу что-то предпринять, у меня не было, и я, подавив тревогу, решила, что в ближайшую неделю обязательно схожу к дерматологу. А сейчас пора было выезжать, чтобы успеть вовремя.

Вполне возможно, кому-то даже нравятся виды, открывающиеся с хайвея, но меня лично здорово раздражало бесконечное множество разнообразных съездов, переездов, ответвлений, параллельных дорог и предостерегающих и указующих знаков. Казалось, будто тебя за рулем газету читать заставляют. Впереди то и дело вспыхивали янтарные или красные сигнальные огни, а навстречу тянулся поток серебристых и золотистых огней. Я, собственно, с самого начала заняла крайний правый ряд, а потом еще сбросила скорость, поскольку по предыдущим поездкам знала, что поворот на Норристаун можно запросто пропустить, а сама тюрьма никаких особых отличительных признаков не имеет, так что за милю до поворота на эстакаду ее и не разглядишь. По-моему, здешним властям просто не хочется, чтобы туристы знали, что один из мелиорированных районов калифорнийской пустыни знаменит своими тюрьмами для женщин-преступниц. Например, женским коррекционным центром «Декагон», расположенным рядом с Норристауном, которым владеет частная компания. Кстати, на эту тюрьму местные жители просто молятся, так много рабочих мест она предлагает: обслуживание посетителей, охрана, работа в церкви, в кафе, в больнице и – самое главное – постоянное строительство и ремонт. Здесь без конца ремонтируются, например, дороги и тюремные ограды, а к основному зданию пристраиваются одно новое крыло за другим, поскольку для возрастающего потока грешниц, в том числе и совершивших кровавые преступления, требуется все больше места. К счастью, нашему государству даже самые тяжкие преступления в итоге приносят доход, и немалый.

Я и раньше пару раз ездила в «Декагон», но внутрь, разумеется, никогда и ни под каким предлогом не пыталась проникнуть. Мне просто хотелось посмотреть, где именно содержится «та женщина-монстр», как ее называли, получившая «от двадцати-пяти-до-пожизненного». Но на этот раз все было иначе. Отсидев пятнадцать лет, София Хаксли получила условно-досрочное освобождение, а значит – если можно верить сайту, где публикуются криминальные новости, – должна была вот-вот выйти на свободу и с высоко поднятой головой прошествовать за ворота тюрьмы, в которой оказалась благодаря мне.

Можно было бы, наверное, предположить, что раз «Декагон» содержится на деньги богатой корпорации, то на тамошней стоянке мой «Ягуар» выделяться не будет. Однако рядом со старыми бокастыми автобусами, не менее старыми «Тойотами» и обшарпанными грузовиками мой гладкий, буквально блестящий автомобиль элегантного мышиного цвета с пижонским номерным знаком выглядел, точно заряженное ружье. Он, впрочем, производил все же не столь зловещее впечатление, как белые лимузины, которые я видела в предыдущий приезд сюда; припаркованные чуть в сторонке, они похрапывали включенными двигателями, а их наглые водители, прислонившись к сверкающему капоту или крылу, беззастенчиво пялили на меня глаза. Вот объясните мне, кому может понадобиться такой лимузин и такой шофер, готовый в любую минуту распахнуть перед тобой дверцу и умчать в неведомую даль? Может, великосветской даме, только и мечтающей поскорее вернуться в постель с нежнейшим дизайнерским бельем и в безупречный особняк, более всего похожий на крутой бордель? Или, может, малолетней шлюшке, которой не терпится вновь оказаться в патио роскошного частного клуба из числа вырождающихся и, наконец, отпраздновать свой выход на волю в кругу друзей, в знак чего она с удовольствием сорвет с себя и превратит в клочья проклятое белье с тюремной меткой? Такой особе продукция фирмы «Сильвия Инкорпорейтед», разумеется, не нужна. Наша косметика хоть и достаточно сексуальна, но недостаточно дорога. Как и все пустоголовые девицы, вращающиеся в мире сексуальных услуг, наша маленькая шлюшка наверняка считает, что чем выше цена, тем лучше качество. Знала бы она правду! А впрочем, и она может иной раз купить что-то от «YOU, GIRL!»; скажем, искрящиеся тени для век или блеск для губ с золотистыми блестками.

Сегодня, правда, никаких белых лимузинов на стоянке не было, только один городской «Линкольн». В основном там торчали потрепанные «Тойоты» и допотопные «Шевроле», а вокруг них группками стояли молчаливые взрослые и мельтешили нервные, какие-то издерганные дети. На автобусной остановке сидел старик и потрошил коробку из-под овсяного печенья, надеясь обнаружить там последние сладкие крошки. На нем были старые остроносые туфли и абсолютно новые, прямо-таки хрустящие, джинсы; а бейсболка, коричневая куртка и белая рубашка под нею почти кричали, что он раздобыл их на складе Армии Спасения. Впрочем, держался старец достойно, даже величественно. В нем, пожалуй, чувствовалось нечто божественное. Положив ногу на ногу, он с таким видом изучал горсть сухих крошек, словно это был отборный виноград, только что сорванный прислужниками и с поклонами принесенный прямо к его царскому трону.

Часы показывали четыре – ждать оставалось недолго. Хаксли София, то есть № 0071140, никак не могла, разумеется, быть выпущена на свободу в часы посещений. Ровно в четыре тридцать со стоянки отъехал городской «Линкольн», хозяином которого оказался, по всей видимости, адвокат с дорогим кейсом из крокодиловой кожи, явно полным документов, денег и сигарет. Сигареты для клиента, деньги для подкупа свидетелей, а документы, чтобы создавать видимость работы.

«Ты хорошо себя чувствуешь, Лула Энн? – Голос женщины-прокурора звучал мягко, ободряюще, но я с трудом ее расслышала. – Тебе совершенно нечего бояться. Ничего плохого она сделать не сможет».

Это уж точно. Черт побери, а вот, кажется, и она сама. София Хаксли. То есть № 0071140. Даже теперь, по прошествии пятнадцати лет, я ее сразу же узнала благодаря необычайно высокому росту, футов шесть по крайней мере. Ни годы, ни тюрьма не заставили эту великаншу, которую я так хорошо помнила, хоть немного съежиться; она и тогда, в суде, была выше ростом и судебного пристава, и судьи, и всех адвокатов; даже охранявший ее могучий полицейский оказался лишь чуточку выше. По росту ей подходил только муж – такой же монстр, как и она сама. Никто тогда не сомневался, что именно она и есть та «мерзкая извращенка» – так, трясясь от гнева, называли ее родители учеников. «Вы только посмотрите, какие у нее глаза, – перешептывались они, и этот шепот слышался и в зале суда, и в дамской комнате, и на длинных скамьях, поставленных в коридоре. – Холодные, как у змеи!» «А ведь ей всего двадцать! Неужели двадцатилетняя женщина способна творить такое с детьми?» «А что вы удивляетесь? Вы лучше в глаза ей посмотрите. Да у нее душа грязнее грязи!» «Моему мальчику вовек от этого не оправиться!» «Дьяволица!» «Сука!»