Светлана Севрикова - Ковчег. #стихивдорогу #вся правда о торговле в электропоездах

• Название: Ковчег. #стихивдорогу #вся правда о торговле в электропоездах
• Автор: Светлана Севрикова
• Жанр: Поэзия

«Ковчег» – это книга про торговлю в электричках. Современной России пора узнать, каким чудом 90% русских людей удалось выжить в «переломный исторический момент» и на каком попутном транспорте эти люди переправлялись к берегам Прекрасного Далёка через пропасти девяностых.

---

Ковчег #стихивдорогу #вся правда о торговле в электропоездах Светлана Севрикова

© Светлана Севрикова, 2016

Редактор Иван Павлечко

ISBN 978-5-4474-9699-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От издателя

Дорогие друзья! Искренне поздравляю всех, кому досталась эта книга! У Вас в руках бесценный дар эпохи. Она как бриллиант, найденный в грязи и цинизме нашего времени! Уж очень и очень давно мы не вкушали ничего подобного.

Автор – хрупкая, ранимая, неземная девушка, какие рождаются раз в сто лет. Ее смело можно поставить в один ряд с Анной Ахматовой и Беллой Ахмадулиной. Я просто уверен, что Светлана – это тот Светлячок, который может не только осветить но и согреть душу каждого прикоснувшегося к её творчеству!

Это нечто большее, чем просто поэзия. Стихи пронзительны и безмерно глубоки, исключительный слог, а экстраполяция образов повергает в шок, изумляя и восторгая.

Признаюсь, когда впервые читал её стихи – плакал. Слезы сами ручейком лились из глаз. Эти стихи очищают душу, согревают сердце, расставляют приоритеты, побуждают смотреть на звёзды. И ещё – они просто делают нас Людьми!

Иван Павлечко

Светлана Севрикова, – родилась 12. 02. 1974. в посёлке Андреевка Запорожской области. Окончила Литературный институт им. А. М. Горького. Живёт и работает в Москве. Стихи публиковались в «Московском Литераторе», «Подольском альманахе», Литературном альманахе «Лира Боспора». Автор поэтических сборников «Тысячелистник обыкновенный», «Постмодернистская Джоконда», «Подранки», «Поэтические иллюстрации к роману Булгакова».

Приветствие

Коробейники

– Мы – пассажиры!
– Нет, машинисты!…

Может, сказать этим людям,
Что все – коробейники здесь, по жизни,
От Фауста до Иуды?!

Понавыжили

А мы не только понаехали,
Мы – понавыжили, назло
Эпохе, судьбы искалечившей.
Нам просто понаповезло.
Понасберёг Господь всемилостлив,
Понаспасал, поналюбя.
Чтоб снова Русь на крыльях вынесла
Из пустоты саму себя.

2016

Прагматики поневоле Предисловие

«Ковчег» – это не только сборник стихов, но нечто большее. Поэтический документ эпохи? Несомненно. Исповедь поколения, пришедшего, словно в древнегреческой трагедии в ее последнем исполнении, с тепличной грядки советской школы во взрослую жизнь за пять минут до Апокалипсиса – за несколько месяцев до крушения империи.

Что это за поколение, какое оно, – нам, поколению романтиков советской эпохи, понять трудно, но интересно. Наши идеалы остались в веке двадцатом, мы ими живем и храним в наших душах. Закончившие школу в девяносто первом – другие. Им выпала молодость в условиях слома социальной теплицы, и ветер перемен оказался ураганом дикого капитализма «без правил» (аналог – бои без правил), сбивающим с ног.

Что ты знаешь о нашей стае, —

Выпускном девяносто первого?

С этого вопроса по сути и начинается книга, все, что до него – вхождение в тему, в которую читателя ведет поэт, держа за руку и не отпуская, не силой, но умением рассказать так, что читаешь и не можешь остановиться.

Начало пути «поколения сирот» (меткое выражение автора, ударившее меня под дых чувством вины перед ними, нашими детьми, зачатыми «в дни позора» советской Атлантиды):

В год, когда начинала заново

Путь особенный свой держава,

На пригорке встречая зарево,

Мы наивно воображали,

Что, радушно раскрыв объятия,

Встретит родина-мать с волнением,

В дни позора её зачатое,

Романтичное поколение.

Обратите внимание – всё-таки романтичное. А вот и оценка этим поколением свершившейся трагедии:

Новоявленным богом прокляты,

Безуспешно искали тропы,

В год, когда завершилась оттепель

Сокрушившим страну потопом.

Больной вопрос – почему именно им всё это выпало как раз в период их юности? И горький упрёк, задевающий за живое:

Что ты сделала с нами, кукушка-страна?!

Мы же – юны! А родина нам – старина.

Неуклюжая, необъяснимая грусть:

Утопающий в бездне забвенья Союз…

Поколение сирот по свету идёт,

Новорусь нас родными – не признаёт.

Кто в этом виновен – страна? Или власть? Или всё-таки и та, и другая?

Меня с первых разделов поразила смелость автора – в каких-то 128 страницах (на мой взгляд – нужны тома) представить читателю эпохальное полотно, описать без малого четверть века в лицах и судьбах, в осмыслении времени и себя в нем. И сразу же возникло понимание того, что я не только читаю книгу, но по сути вижу документальное кино – так ярко и красочно пишет автор, слышу гул множества голосов. Это и народные мотивы, и скоморошьи, и кинжальная, почти набатная гражданственность, резвая, сильная, звучащая, как вечевой колокол в эпоху войны. Автор даёт этой войне точное определение – «война за выживание». «Эпоха великой криминальной революции», как назвал 1990-е Станислав Говорухин…

Прости России, Господи

Лихие девяностые.

Любовь к зелёным фантикам

Бандитскую романтику…

Стихотворение «Баллада о бригаде» я бы хотела выделить как лейтмотив книги. Спустя годы, даже не в наши дни, ещё позже, когда Россия станет богатой и счастливой, бабушка, девчонкой прошедшая испытание временем лихолетья, рассказывает внуку, как страна, преданная правителями и брошенная ими за грань выживания, страна, терявшая по миллиону своих детей в год, вопреки и несмотря, – выжила.

Выжила, но не вся. Вышла из войны с потерями, словно из Великой Отечественной. Только эта «отечественная» – была войной со своим народом. Вот о нем и пишет автор, об этом самом народе, разном – от художника, творящего чудеса в электричке до простого мужика со своими незатейливыми товарами…

«Хромой чертяка и пропащий ангел», – говорит о них автор… И была в этом котле времени и лиц девчонка, которой было суждено стать поэтом и написать вот эту книгу, приехавшая из украинской провинции (с какой красотой внезапно прерывая русскую речь в середине книги звучит стихотворение на украинском языке – помните, что мы были одной страной!), нашедшая в этом «ковчеге выживания» ростки поэзии. И голос ее прозвучал за всех тех, кто прошел эти круги ада (помните Солженицына с его кругами кровавого колеса истории?). За всех она сумела описать, засвидетельствовать то, чему название – война. Эпоха выживания.

А мы – вставали в пять утра,

И торговали в электричках.

А нас – ловили мусора,

И нам друзья давали клички…

А мы сидели на мели,

Со злой судьбою бились люто, —

Копили рваные рубли…

…

Копили жалкие рубли,

Чтоб накупить на них валюты,

И выстроить дома свои

В Великом Городе Салютов…

Странное дело, – баллада эта напомнила мне «Гренаду» Михаила Светлова. «Мы ехали шагом…» Тоже порыв, и тоже ради сильной и одной яркой цели… там эта цель была – «чтоб землю крестьянам в Испании отдать». А здесь, – чтобы дожить до других дней. Романтики, мечтатели, идеалисты эпохи начала построения коммунизма – и романтики (а они тоже ведь романтики, помните, что пишет автор о поколении 1991-го?), но прагматики поневоле, и не до земли в Испании уже, быть бы живым… Ведь миллион в год слетает с дистанции…

Кто-то погиб в бандитской разборке, кто-то умер от голода, пропал без документов в чужом краю… всё случалось в эпоху беспредела… Были города, где останавливалось единственное градообразующее предприятие и годами не платили денег, и были самосуды, и за банку соленья убивали… и от невозможности кормить детей – вешались… все это тоже было… Всё это остается за кадром, и все-таки наша общая память, моя лично например – постоянно слышит и эти голоса жертв 1990-х, память не забудет никого…

Вот о чём эта баллада – баллада памяти.

А что же страна, на которую обида, страна, оставившая поколение сирот? Рухнувшая в одночасье, великая, сама беспомощная и преданная…

Мы твёрдо шли в капитализм,

Мы на плечах – страну тащили.

Всё верно, тащило страну тогда и наше, старшее поколение, тащило из последних сил, и сгорело, вымерло за последовавшие лет двадцать, тащило и поколение детей, о котором пишет Светлана – оно оказалось более живучим, и без него России не было бы сейчас.

А мы не только понаехали,

мы – понавыжили, назло

Эпохе, судьбы искалечившей…

Наше поколение, встретившее эту войну в сорокалетнем возрасте, сгорело, или догорает. Не легче пришлось и тем, о ком пишет автор, идущим за нами следом:

Но проходила мимо жизнь,