Иван Державин - Дочь за отца. Зов крови

• Название: Дочь за отца. Зов крови
• Автор: Иван Державин
• Жанр: Русское современное

Героиня повести «Дочь за отца» – девятнадцатилетняя москвичка, недавно вышедшая из больницы, в которой пролежала шесть лет на грани жизни и смерти после зверского надругательства над ней. Не такая уж редкая трагедия в девяностые, да и в наши годы в России. Но не каждая дочь после пережившего отважится на поиски бесследно исчезнувшего сразу после той страшной ночи отца. А она отважилась.

---

– Он сказал «мы». Кого он еще имел в виду?

Старик, не задумываясь, ответил:

– Я так понял, меня. Поэтому не спросил. Кого же еще? У меня тогда ноги еще ходили.

Лида взглянула на часы и, сделав вид, что спешит, быстро поднялась со стула. Поблагодарив обоих и не дожидаясь их вопроса, что передать матери Игоря, вышла, вернее выскочила.

***

В правление ЖСК он вошел с большим чемоданом, сразу обратив на себя внимание председателя правления, пожилой женщины с красным лицом.

– У вас там не бомба? – спросила она на полном серьезе, если не улыбнулась.

– Не бойтесь, я взлечу вместе с вами, – сомнительно успокоил он, ставя чемодан у стены, и вдруг улыбнулся.

Улыбка у него оказалась такая обворожительная, что не только председатель, но и все остальные женщины, стоявшие в очереди к бухгалтеру, тоже заулыбались.

Он подошел к столу председателя и сказал:

– Я прилетел с Сахалина и вот уже несколько ней разыскиваю Петровых, проживавших шесть лет назад в двести семнадцатой квартире. Вы не подскажете, куда они переехали? Новые жильцы ничего о них не знают.

– Они и не могут знать. Они уже третьи в этой богом проклятой квартире.

– Я знаю. Хозяин мне рассказал. У вас должен быть адрес тех, с кем Петровы обменялись.

– Чего нет, того нет. Все документы на эту квартиру были выкрадены Цукерманом.

– Они хоть живы, не знаете? О несчастье с дочерью я знаю. Она выжила?

– Лично я ничего не знаю. Я здесь недавно. Кто из вас знает, что с Петровыми. Где они? – громко спросила председатель.

– Я слышала, что девочка померла, а парня посадили на десять лет, – отозвалась женщина в шляпе.

Остальные промолчали. Он попрощался, поднял чемодан и вышел. Проезжая на машине мимо мусорного ящика, он бросил в него чемодан, который подобрал у себя во дворе на такой же помойке.

«Но еще не вечер, – сказал он себе. – Если она жива, я ее все равно разыщу».

***

Лишь к вечеру Лида пришла в себя от услышанного от соседей Игоря и надумала, что делать дальше. Для этого ей пришлось даже около часа побегать вокруг стадиона.

Теперь на очереди была Зина. Одно время Лида помогала ей по русскому языку и литературе. Как говорила сама Зина, она не имела привычку читать и делала много ошибок в диктантах. Их отношения всегда были нормальными, уравновешиваясь обоюдной завистью друг к другу: Лида завидовала красоте и росту Зины, та – ее способностям в учебе и художественной самодеятельности.

У Зины Лида надеялась узнать что-нибудь об Игоревых напарниках, будучи уверенной, что они были те же самые. Зина была крупной девочкой, и справиться с ней один Игорь не мог. Она могла запомнить бандитов.

Лида позвонила вечером. Трубку сняла Зинина мать. Предвидя такой вариант, Лида, все обдумав, решила не врать, и на вопрос, кто звонит, ответила, что училась с Зиной в лицее и зовут ее Лялей.

– Как Ляля? Петрова что ли? – не поверила мать. – Так ведь люди болтали, что ты давно умерла.

Услышать о себе такое было неприятно, и Лида возразила, как можно, бодрее:

– А я, как вы слышите, жива и здорова.

– Слышать-то слышу да только ты ли это? Зинка может мне и не поверить.

– Как у нее дела? У нее все хорошо?

– Да не плохо, вроде, не жалуется.

– Когда она будет дома?

– У нее свой дом есть. Фирма ей купила и квартиру и машину.

– Я бы хотела с ней поговорить. Вы не дадите мне ее телефон?

– Так сразу я не могу тебе ответить, хоть ты и Лялька Петрова, если не врешь. Она не велела мне никому раздавать ее телефоны и адрес.

– Мне очень нужно с ней переговорить. Может, вы ей позвоните и скажете обо мне? Вдруг, она не станет возражать.

После недолгого молчания мать нерешительно проговорила:

– И то правда, почему бы ей с тобой не встретиться? Такое тебе пережить. Считай, что с того света объявилась. Знаешь, что? Перезвони-ка ты мне минут через десять.

Услышав гудки, Лида выдохнула воздух. Похоронили ее основательно и, кажется, не очень рады, что она жива. «Значит, буду долго жить» – подбодрила она себя, но веселее ей не стало.

Через десять минут мать сказала:

– Ты сделай вот что: перезвони-ка снова, но уже через полчаса.

На этот раз Лида позвонила для верности с пятиминутным запасом и услышала:

– Она сказала, чтобы ты завтра подъехала сюда ко мне к десяти утра, раз уж ты мой телефон и адрес помнишь. Она будет тебя здесь ожидать. Сможешь подъехать?

– Смогу.

– Дом не забыла или подсказать?

– Я найду. Третий этаж направо.

– Значит, не забыла. А я тебя вспомнила. Ты такая вся маленькая, не то, что моя Зинка, кобыла. Вот беда-то, вот беда. Но моли бога, что жива осталась. Зинка мне не сразу поверила.

***

На территорию института он прошел вместе с абитуриентами, ничем не отличаясь от них. В отделе кадров ему сказали, что у них не было и нет преподавателя-филолога Петровой Галины Ивановны.

– Филолог Галина Ивановна до недавнего времени у нас работала, – уже у двери услышал он голос, – но она не Петрова, а Скалыга. Скалыга Галина Ивановна, тысяча девятьсот пятьдесят второго года рождения. А вы ей кто?

– Двоюродный племянник ее мужа Петрова Сергея Ивановича.

– Какие-нибудь документы, подтверждающие это родство у вас при себе есть?

Он развел руками и ответил, улыбнувшись:

– Нет. Я не знал, что это потребуется. У меня с собой только паспорт, но там я не Петров и не Скалыга.

Женщина задержала взгляд на его улыбке и сказала смягчившимся тоном:

– Вы извините, но она, когда уходила, попросила нас никому не давать ее телефон и адрес. Позвоните мне завтра, я попробую вечером с ней связаться. Вот вам листок, напишите о себе, чтобы она вас вспомнила.

– Спасибо, она из моих родителей вряд ли кого знает, а меня тем более.

Он повернулся и вышел. Однако, это уже была удача. Фамилия Скалыга – не Петрова, в Москве их должно быть не так много.

Их оказалось всего две: в Текстильщиках и в Тушино. Ближе к МОПИ были Текстильщики, и он поехал туда.

Войдя в подъезд вслед за старушкой, он вдруг разволновался и сделал вид, что пошел пешком. Но подниматься пешком до седьмого или восьмого этажа, где, по его подсчету должна была находиться ее квартира, он при таком сердцебиении не стал, а спустился и воспользовался лифтом.

Время было еще рабочее, но на всякий случай он позвонил. Не услышав ответа, он внимательно осмотрел замок и сделал вывод, что проблем с ним не должно быть: замок был советского производства и открывался ногтем. Из сумки, висевшей на плече, он достал отмычку и уже через минуту входил в бедно обставленную двухкомнатную квартиру. Уже одно это его смутило, так как, насколько он знал, у Ляльки была трехкомнатная квартира. Может, разменяли с доплатой на ее лечение, подумал он, обходя гостиную и спальню.

Он сразу понял, что Лялькой тут не пахнет. Ни одной ее фотографии он не увидел, а вместо нее везде, где только можно было повесить и поставить, были фотографии лопоухого и лупоглазого мальчишки от детсадовского до призывного возраста.

Вдруг он увидел в углу под иконой большую цветную фотографию и замер перед ней. На ней был снят десантник в берете и тельняшке. Угол рамки перерезала черная лента.

– Прости, друг, – проговорил человек вслух, глядя в глаза парня и поспешно вышел из квартиры.

Пока он дошел до машины, он выкурил две сигареты. Усевшись за руль, он взглянул на часы. Ехать в Тушино было поздно: кончался рабочий день.

К встрече с ней он должен подготовиться.

***

Лида не поняла, почему Зина не захотела дать ей свой телефон. Возможно, чтобы Лида не узнала, где она живет. По этой же причине не решилась она позвонить и сама, опасаясь, что у Лиды мог быть определитель номера. Который, кстати, у нее был.

«А я, дура, звонила прямо из дома, – выругала она себя. – Теперь мой адрес она может отыскать по номеру телефона. Ну и что? Пусть отыщет. Тогда почему она боится, что я узнаю ее адрес?»

Она продолжала об этом думать, подходя к пятиэтажной хрущевке на Борисовских прудах.

Дверь открыла сама Зина. Она стала еще выше и красивее. Возможно, она ночевала здесь, так как была в домашнем халате, растрепана и совсем без косметики, хотя еще в лицее увлекалась этим делом. Лиде она показалась расстроенной или обеспокоенной, а может, и встревоженной.

Лидино лицо тоже не излучало радость. Его скорбную бледность подчеркивал по-монашески повязанный черный платок, закрывавший пол-лица. В сочетании с ним ее огромные глаза казались совсем темными. Большие круги под ними, пепельные губы с траурной окантовкой, черное до пят платье и грубые мужские ботинки говорили о том, что жизнь Лиды была далека от радости мирской.

– Ты что, монашка? – спросила удивленно Зина, когда они после объятий и поцелуев прошли в единственную комнату.