Даниэль Глаттауэр - Рычащие птицы. Комментарии к будням

• Название: Рычащие птицы. Комментарии к будням
• Автор: Даниэль Глаттауэр
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-93432-4

Показания к применению: эта книга – средство против мировой скорби, против уныния, отупения, бесчувствия, невежества, мизантропии, против воспроизведения речевого сора и против метеочувствительности.

Способ применения: читать.

Дозировка: если книготорговец не порекомендует иного, то ежедневно от трех до тридцати коротких историй перед сном и по пробуждении. При зимней депрессии – от тридцати до ста историй. По окончании начать сначала.

Побочные эффекты: «Рычащие птицы» в целом хорошо переносимы. В отдельных случаях: растяжение смеховых мышц и увлажнение глаз, иногда резкие вскрики в метро.

---

Поэтический туман на трассе А1. Это означает: автобан покрыт поэзией. Легкие мысли текут, тяжелые перекатываются многорядно – например, в сторону Амштеттена. То затор на сужении дороги, то вмятина на обшивке, то дальний свет на горизонте. Туман рассеивается: поэт покинул автобан. Тут нам сообщают: Ц-пилот известил, что на всех подъездных дорогах зафиксировано движение на носках. Пожалуй, это означает вот что: традиционные объятия и поцелуи на заднем сиденье больше не котируются. Автомобилисты встали на цыпочки. То-то же. Наконец-то начали передвигаться в носках. Это хорошо для кровообращения. Идеально для хозяйства одинокого человека. Респект центру управления движением!

Честно врать (I)

Шарм австрийской речи состоит, помимо всего прочего, и в ее обезоруживающей откровенности. Особая неповторимость заключается во вводной части к основному сообщению. Вводная часть утверждает полную противоположность тому, что она означает, без всякого намека на иронию. Честное австрийское самохвальство начинается словами: «Не хочу хвалить сам себя…» Если собираешься сказать кому-то обидное, то говоришь: «Совсем не хочу тебя обидеть…» Если у тебя есть что-то против человека, то используется такой оборот: «Ты же знаешь, я ничего не имею против тебя…» Если хочешь просто что-то сказать, то говоришь: «Да я ничего не хочу сказать…» Если признаешься, что тебе хочется сказать то, о чем тебя никто не спрашивает, тогда выбираешь такую форму: «Если ты меня спросишь…» Если исходишь из того, что твое мнение никого не интересует, смело начинай так: «Если вы хотите услышать мое мнение на этот счет…»

Если у вас возникло чувство, что введение к речи успешно преодолено, и вы уже предвкушаете главную ее часть, то начинайте ее такими словами: «Ну, и теперь я постепенно перехожу к концу моего рассуждения».

Честно врать (II)

Недавно мы тут собирали излюбленные австрийские введения, которые с головой выдают, что представляют собой полную противоположность тому, что утверждают. Не хотим себя хвалить – мы это сделали совсем неплохо. Несмотря на это, некоторым читателям удалось нас дополнить и выжать из нас и вторую часть «Честно врать» своими неподражаемыми изречениями.

Фразы, которые начинаются словами «не сочтите за», принципиально стоят одной ногой в неправде. Бесстыдную навязчивость лучше всего совершать с вводными словами: «Не сочтите за навязчивость…» Если хочешь быть нахальным, говори: «Не сочтите за нахальство…» Так же работает схема с «надоедливым» и «обременительным».

Если хочешь ссоры, то уже практически достигнешь цели словами: «Не хотелось бы с тобой ссориться…» Чтобы обеспечить важному сообщению место в долговременной памяти собеседника, начните со слов: «Просто выбрось это из головы!»

Коллега Л. напоминает нам о поистине прекрасном австрийском признании, по которому сразу видно, какое принуждение говорящий применяет к себе, чтобы избавить другого от своей лжи. Это признание гласит: «Должен сказать тебе честно…»

Тишь и покой ночью святой (репетиция)

С чего начнем на сей раз? Кто вы у себя дома – подпевала? Тогда выберите тон непременно из середины, чтобы легко шло и вверх, и вниз. Одна из грубейших ошибок – слишком долго задерживаться на первом же «и». Это приводит к «тииииииишь», после которого вы теряете контроль над «ш». Мы рекомендуем: «Тии-хишь». С «х» и долгим «и» вы очень хорошо ловите «ш».

Затем следует свободный пассаж с мягким подъемом: «Ночью святой. И в тишине пред святою четой…» Критично становится лишь при длинном «и» на слове «диииивный». Тут мы достигли высшей точки. Хрип на этом месте может испортить весь праздник. Пожалуйста, сотрите из памяти Карела Готта[12], а с носа – Йоханнеса Хестерса[13], чтобы не соваться в чужие дела! Сейчас будет самое лучшее место: ударная терция на «и» в «тишииииии». Можете использовать обе руки, только не свалите елку. Самые тяжелые ноты – самые последние. Вот тут гимн вам отомстит, если вы начали слишком низко. Не равняйтесь на Ли Марвина[14], а просто мягко пророкочите: «Тишииииии». Для второго куплета лучше поставьте Бинга Кросби[15], у него это очень хорошо получается.

Снежные боги

Австрийские инструкторы по горным лыжам – ловкие парни. Если в нижеследующем рассуждении их миф окажется искаженным, то причина кроется в обыкновенной зависти автора.

К этой теме следует подходить без предвзятости. Лично я совершенно объективен. У меня никогда не было лыжного инструктора. Да мне он был и не нужен. Ведь я: а) не был отпускницей; б) не находил привлекательным тирольский диалект, как средний, так и горно-фуникулерный; в) всегда был на «ты» с самим собой; г) и ночами я сплю один. Чаще всего. По крайней мере, я никогда не испытывал потребности проснуться рядом с лыжным инструктором и взять у него напрокат его зубную щетку.

Ну, хорошо: я дико ревновал к этим типам. Сегодня я думаю про них: «Спортсменчики». А они думают про меня: «Увалень». И мы квиты. Но в те времена они уводили у меня (у нас) всех девушек: сначала шведок, потом датчанок, потом голландок, потом немок, а под конец еще и австриек.

Для всех молодых читателей, которые родились на свет со скейтбордом, а выросли со сноубордом: вы, наверное, представляете себе лыжных инструкторов совсем иначе, чем каких-нибудь Лыжно-Агасси и Снежно-Питтов. Они безобидно-милые. Если снять с них солнцезащитные очки и отделить их от тринадцати фирменных продуктов, это окажутся послушные мягкие ребята, как вы и я (в прошлом, по крайней мере). Лыжные инструкторы жили в другие времена. «Cool» тогда еще не изобрели, вместо этого сосали леденцы от Энгельхофера. Тогда, чтобы скатиться с горы, было всего три вида лыж: «Атомик» красно-синий, «Атомик» сине-красный и «Снежный ураган» – «Файерберд» (красно-сине-красный). Как же мы дивились изобретению травянисто-зеленых пластиковых лыжных ботинок под названием «Дахштайн Конкорд»! «Кортекс» еще не знали (у нас был Тексхагес, он одевал нас в длинные хлопчатобумажные подштанники и светло-голубые впитывающие влагу стеганые анораки[16]).

Далее к «лыжному снаряжению» принадлежали противные, скользкие, неопрятные лыжные брюки из вторых рук, или с третьих ног, или взятые напрокат. Их нельзя было стирать никогда и ни за что, иначе они садились вдвое. Лишь самые привилегированные носили облегающие, цвета надувного матраца, эластичные, так называемые джет-брюки, в которых очень скоро при ходьбе появлялись джет-дырки величиной с монету. Они делали их еще интереснее. Джет-брюки были условием для постижения так называемого «джет-свинга», который быстро обеспечивал тебе место на лыжне. Освоившие его легко завоевывали сердца туристок.

Мы уже углубились в царство лыжных инструкторов: у них было все, что нужно, чтобы преподнести в лучшем виде то немногое, чему научился: кататься на лыжах и быть местным. Если в первом случае мы еще пытались с ними сравняться, то во втором нам не преуспеть никогда.

В работе лыжного инструктора есть два поля деятельности – плоское и крутое. На плоском работали детские подъемники. Там молодцеватые, ладно скроенные парни, которых чаще всего зовут «А-я-Тони» и которые носят шерстяные шапочки с дерзким узором, заменяют детям пап. Эти горные шуты моментально становились с малышами единым целым. Воодушевленные тур-мамы фотографировали их со все более близкого расстояния. Отцы были либо на мужском спуске (отцы-предатели), либо они были неспортивны (отцы-слабаки). Вечерами они были без сил либо от спусков, либо просто без сил, как всегда. В обоих случаях они ничего не имели против того, чтобы остаться в номере со спящим ребенком и тремя банками пива, так чтобы мамочки могли поучаствовать в музыкальных вечерах горных приютов. Там оказывались – по воле случая – все как один «А-я-Тони» дневных трудов, которые по совместительству с детства были неразлучны с губной гармоникой – и тут же могли это доказать.

На крутой трассе – на «трудном склоне» – лыжный инструктор мог сразу приступить к делу. Он показывал девушкам джет-свинг, чтобы всем все стало понятно. Потом он брал каждую за плечи, прислонялся своими коленками к ее ямкам (подколенным) и вплотную обучал ее основному свингу и параллельному свингу. Робких учеников-мужчин держали на дистанции короткими комментариями типа: «Наверх, на выступ скалы!» или: «Не вертись так много!» Строптивых спутников жизни или всеведущих городских чемпионов по лыжам для проверки таланта отсылали на неподготовленный склон с глубоким снегом. Там они исчезали навсегда.

Расстояние от одной беспомощной ученицы до другой снежные боги использовали для обучения их искусству движения по извилистой траектории. При этом на одном квадратном метре снега они выписывали до десяти свингов. Для них было важно показать женщинам, что движения делаются не верхней частью тела, а должны «идти снизу». Вряд ли это можно истолковать неправильно. Для верности они иногда добавляли: «К концу курса все этому научитесь!»