Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Том 16

• Название: История России с древнейших времен. Том 16
• Автор: Сергей Соловьев
• Жанр: Образовательная литература
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-002536-X, 966-03-0891-4

Пятнадцатый и шестнадцатый тома сочинений С.М. Соловьева «История России с древнейших времен» посвящены царствованию Петра I.

---

14 августа муфтий прислал сказать Толстому, что этою осенью не будет со стороны Турции никаких неприятельских действий против России, но за будущую весну он не ручается и заранее об этом даст знать послу, потому что многие знатные люди советуют немедленно начать войну с Россиею, пока Польша с нею не в союзе; но совет этот не может быть принят, потому что Порта не готова к войне. Толстой послал тайно к муфтию с просьбою потрудиться, чтоб короля шведского и Мазепу выдали царскому величеству, обещая за труды 10000 золотых червонных да на 10000 соболей. Муфтий отвечал, что во всяком деле он помочь готов, но это дело невозможное, их закону противное, и говорить ему об нем никак нельзя. «Турки размышляют, – доносил Толстой, – каким бы образом шведского короля отпустить так, чтоб он мог продолжать войну с царским величеством, и они были бы безопасны, ибо уверены, что, кончив шведскую войну, царское величество начнет войну с ними».

Пока турки размышляли, Карл XII употреблял все средства, чтоб вовлечь их в войну с Россиею. Он явился в турецких владениях в сопровождении канцлера Мюллерна, секретарей Клинковстрема и Нейгебауера, нашего старого знакомого, находившегося теперь в шведской службе, генералов Шпарре и Лагеркрона, польского генерала артиллерии Понятовского, Мазепы и племянника его Войнаровского. Принятый почетно очаковским градоначальником Юсуф-пашою, король не остался, однако, в пограничном Очакове и отправился далее – к Бендерам, отправил Нейгебауера к султану с письмом, в котором просил о защите и предлагал союз против России. «Обращаем внимание вашего императорского высочества на то, – писал Карл, – что если дать царю время воспользоваться выгодами, полученными от нашего несчастия, то он вдруг бросится на одну из ваших провинций, как бросился на Швецию вместе с своим коварным союзником, бросился среди мира, без малейшего объявления войны. Крепости, построенные им на Дону и на Азовском море, его флот обличают ясно вредные замыслы против вашей империи. При таком состоянии дел, чтоб отвратить опасность, грозящую Порте, самое спасительное средство – это союз между Турциею и Швециею; в сопровождении вашей храброй конницы я возвращусь в Польшу, подкреплю оставшееся там мое войско и снова внесу оружие в сердце Московии, чтоб положить предел честолюбию и властолюбию царя».

Приблизившись к Бендерам, Карл не остановился в самой крепости, а раскинул лагерь под ее пушками, на берегу Днестра, на лугу, отененном деревьями; потом, когда это место оказалось очень низко, подвержено наводнениям, перешел на житье в деревню Варницу; 500 янычар составляли почетную стражу короля; ежедневно отпускало ему турецкое правительство съестных припасов на 500 талеров. Карл, вылечившийся от своей раны, вел прежний простой, деятельный образ жизни, был спокоен и весел, как прежде, до Полтавы. Главное затруднение его состояло в недостатке денег. Сначала помогла ему смерть Мазепы: после старика осталось 80000 дукатов чистыми деньгами, которые племянник его Войнаровский отдал взаймы королю; потом около ста тысяч талеров переслали ему из Голштинии; особенное искусство занимать деньги показал казначей королевский Гротгузен; наконец, в Константинополе Карл нашел доброжелателей в банкирах английской Левантской компании, братьях Кук, которые передавали ему тысяч двести талеров.

Приезд Нейгебауера в Константинополь с королевским письмом привел визиря Али-пашу в большое затруднение. Ответ состоял в осторожных выражениях, что султан не прочь принять некоторые королевские предложения. На помощь Нейгебауеру отправлен был в Константинополь Понятовский, который и начал борьбу с Толстым. Сначала осилил Толстой: в ноябре 1709 года возобновлен был мир между Россиею и Портою; относительно возвращения шведского короля в отечество было положено, что он тронется от Бендер с своими людьми без козаков и в сопровождении турецкого отряда из 500 человек; на польских границах турки его оставят, сдавши русскому отряду, который и будет провожать его до шведских границ, наблюдая, чтоб он во время проезда через Польшу не сносился с приверженцами Лещинского и вообще не возбуждал никакого беспокойства; козаки, изменившие царю, должны быть выгнаны из турецких владений. Смерть Мазепы прекратила дело о его выдаче, на которой настаивал Толстой. Легко понять, с каким чувством Карл XII узнал, что его через Польшу будет провожать русский отряд! Он велел составить мемориал, в котором великий визирь был представлен изменником, подкупленным Россиею. Понятовскому удалось в январе 1710 года подать этот мемориал прямо султану, без ведома великого визиря. Понятовский вместе с врагами Али-паши хлопотал изо всех сил о его низвержении и в июне достиг своей цели: Али-паша сослан, и великим визирем назначен Пууман Кеприли. Благодаря новому визирю Карл получил от Порты 400000 талеров в виде займа без процентов; но и Кеприли не хотел разрывать с Россиею и указывал Карлу другую, безопаснейшую дорогу для возвращения в Швецию, именно чрез австрийские владения. Но воинственный Дух, раздуваемый Понятовским, распространился в Константинополе; янычары начали требовать, чтоб их вели на Россию, и Кеприли должен был оставить свое место, которое занял Балтаджи Магомет-паша. А между тем Петр стал требовать от султана, чтоб статьи нового договора были в точности исполнены, жаловался, что до сих пор Карл XII и козаки-изменники находятся еще в турецких владениях, ходят слухи, что султан в угоду шведскому королю хочет расторгнуть мир и действительно татары и козаки впадают в русские границы, а козаки на место Мазепы выбрали себе нового гетмана – Орлика с позволения Порты. В октябре 1710 года Петр потребовал от Порты решительного ответа: хочет ли султан выполнить договор? Если хочет, то пусть удалит шведского короля из своих владений, в противном случае он, царь, вместе с союзником своим, королем, и республикою Польскою прибегнет к оружию. Но гонцы, везшие царскую грамоту к султану, были схвачены на границе и брошены в тюрьму: 20 ноября в торжественном заседании дивана решена была война, вследствие чего Толстой был посажен в Семибашенный замок; весною великий визирь должен был с огромным войском выступить в поход.

Если сохранение мира с Турциею было делом первой важности для России во время борьбы ее с Швециею до «преславной виктории», то и теперь вести о неприязненных движениях со стороны Порты сильно смутили Петра среди его торжеств прибалтийских. У него было одно желание – кончить как можно скорее тяжкую войну выгодным миром, и потому он не давал ни себе, ни войску, ни народу своему отдыха, чтоб воспользоваться Полтавою и вынудить у Швеции мир поскорее и как можно выгоднее. И вдруг он должен оставить войну на севере, дать возможность шведам вздохнуть, собрать свои силы; до сих пор он вел войну с сознанием необходимости ее для народа, видел благословение над своим делом, видел близкий конец трудного подвига, берег перед глазами, и вдруг сильная волна относит челн снова в открытое, беспредельное море. Вовсе не любя войны для войны, совершенно чуждый славолюбивых, завоевательных стремлений, Петр видел перед собою новую, бесцельную войну, и войну, представлявшую большие трудности: турки поднимались не одни; с их войсками нужно было ждать к себе в гости старого знакомого, Карла XII, жаждавшего восстановить свою силу и свою славу; Польша ненадежна, в ней по-прежнему дела идут, «как молодая брага»; партия Лещинского поднимется опять при первом появлении шведов; а надежна ли старшина малороссийская? Оборонительною войною на юге, на границах Польши и Малороссии, ограничиться нельзя, крайне опасно; надобно предупредить врага, искать его в собственных владениях, возбуждать здесь против него внутренних врагов, значит, надобно сосредоточить главные силы на юге, надобно самому царю перенестись туда; а что будет на севере? В состоянии ли будет союзная Дания сдержать шведов? Действия ее в 1710 году подавали плохую надежду.

Мы видели, что благодаря Полтаве Долгорукому удалось уговорить датское правительство начать войну с Швециею.

Война началась, но опять пошли тревожные слухи, что англичане и голландцы хлопочут о примирении Дании с Швециею. «Буду доведываться и стараться не допускать до этого, – писал Долгорукий Головкину в декабре, – хотя эти слухи еще неверны, однако я прилежно прошу прислать мне немедленно указ: если узнаю, что то правда, что мне тогда прикажете делать? А сам я не вижу другого способа, как скупить министров, потому что они великую силу имеют в приговорах, король без них ничего не делает; думаю, что надобно заранее удобрить министров, хотя бы двоих, чтоб препятствовали мирным предложениям в совете; а если дожидаться, пока дело откроется как решенное, то, чтоб заставить переменить решение, надобно будет давать дачи великие, да и тут мало надежды переделать сделанное дело. Министры, которым я обещал награду от царского величества, если склонят короля к войне, уже не раз мне говорили об исполнении обещания; я все от них отговаривался тем, что писал и не получил ответа, хотел отволочь, чтоб не давать, а теперь, думаю, надобно им дать хотя немного, чтоб иметь хотя малую на них надежду».