Роберт Райан - Пусть мертвецы подождут

• Название: Пусть мертвецы подождут
• Автор: Роберт Райан
• Жанр: Иностранный детектив
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-096050-7

Доктор Ватсон возвращается с фронта домой. Воспоминания о боях во Фландрии до сих пор не отпускают его, и теперь он занимается реабилитацией солдат, страдающих от контузии.

Но вдали от окопов и сражений, посреди сельской идиллии, его уже ждет нечто страшное и таинственное. Там инженеры разрабатывают прототип оружия будущего, призванного переломить ход войны в пользу Великобритании. Но во время одного из испытаний происходит катастрофа. При странных обстоятельствах гибнут семь солдат, а единственный человек, выживший после инцидента, почему-то теряет дар речи. И тогда Уинстон Черчилль, председатель Комиссии, ответственной за секретный проект, поручает Джону Ватсону выяснить причину трагедии. Доктор не хочет участвовать в политических интригах, но под давлением властей соглашается, когда узнаёт, что это дело связано с судьбой его лучшего друга, Шерлока Холмса. Ватсон понимает, что не может никому доверять, но вскоре оказывается, что полагаться нельзя даже на свой рассудок, ведь все погибшие незадолго до смерти сошли с ума.

---

– Не связаны с физическим повреждением. – Ватсон повернулся к Фэйрли: – Вы не могли бы…

Капитан сделал четыре уверенных шага по комнате, а потом – ещё четыре в обратном направлении.

– Повреждённые нервы так не восстанавливаются. Не за такой временной промежуток. Вы разве не согласны?

– Это впечатляет, – с неохотой согласился Миллер.

– Чего мы не смогли запечатлеть на плёнке, так это голос капитана Фэйрли. Как и у многих других пациентов, страдающих военными неврозами, у него радикальным образом изменилось произношение. В его случае оно сделалось шотландским.

Фэйрли покраснел и уставился себе под ноги.

– Шотландским? – переспросил Миллер.

– Мы думаем, это часть синдрома бегства, – объяснил Ватсон. – Стремления поселиться в другом теле – любом теле, которое было бы лишено тех же самых воспоминаний. Одним из первых врачей капитана был шотландец. Когда Фэйрли покинул тот госпиталь, он забрал с собой выговор того человека.

– Итак, капитан Фэйрли, – сказал Крокер, – давайте раз и навсегда всё выясним. Вы предвидите день, когда сможете вернуться к службе в действующей армии?

Ватсон увидел, как по щеке капитана волной пробежала судорога, и подметил его сжатый кулак. Он понимал, что это означает. Внезапно пробудилось воспоминание – часто они бывали визуальными, иногда слуховыми или обонятельными – о траншеях и ничьей земле, точно хлынувший из воронки газ.

– Я н-н-надеюсь, что сумею послужить своей стране опять, да.

Если кто-то из членов комитета и заметил уклончивость ответа, они не подали вида.

– Молодец, – сказал замначальника медслужбы, несколько раз одобрительно кивнув. – Молодец.

Ватсон проговорил сквозь стиснутые зубы:

– Джентльмены, не могу удержаться от мысли, что мы видим проблему с разных сторон. Мы делаем с нашими молодыми людьми нечто ужасное, не имевшее до войны широкого распространения. Мы должны озаботиться тем, как вернуть их к жизни, а не к этому… – Доктор ткнул пальцем, словно линия фронта располагалась прямо за стеной позади него: – …Аду, где их снова ожидают пули и газ.

Слушатели смущённо молчали. Ватсон понял, что прокричал последнюю фразу. Он поправил галстук и проинструктировал капитана:

– Следующий фильм, пожалуйста, Фэйрли.

– Сэр. – Юноша с радостью убрался из центра внимания, вприпрыжку взлетел по лестнице и снова вошёл в комнату с кинопроектором.

– Собираетесь ли вы поделиться секретом, – проговорил профессор Миллер более примирительным тоном, – того, как достигли таких результатов, майор Ватсон?

Ватсон указал на стопку бумаг на столе возле двери. Облизнул губы и проговорил ровным голосом:

– Вот заметки, которые вы можете полистать в своё удовольствие. Дело в том, что проявления этого невроза не фиксированные, они в значительной степени различаются у каждой жертвы. Что у них общего, так это глубокий стыд, беспокойство, нервное истощение, ненависть к врагу и страх. Присутствует одиночество, поскольку больной отделяет себя от товарищей, и давящее ощущение неудачи в исполнении своего долга. И, что всего важнее, каждый из них перестаёт ощущать себя мужчиной. Это не связано со слабыми нервами или предрасположенностью к расстройству. – Он поймал взгляд доктора Джейкобса – человека с лицом из множества мешковатых складок, который немало написал о чертах характера, свойственных солдатам и приводивших к тому, что кто-то из них испытывал военный шок, а кто-то как будто был к нему невосприимчив. – Вообще-то такой синдром был описан во время американской Гражданской войны, во многих смыслах ставшей первым современным вооружённым конфликтом, во время которого использовались железнодорожная артиллерия и примитивные пулемёты[21]. А русские офицеры демонстрировали симптомы того, что их немецкие доктора называли Kriegsneurosen[22], во время войны с Японией.

– Однако вашего капитана Фэйрли я бы отнёс к чувствительным натурам и думаю, вы со мной согласитесь, – сказал Джейкобс, который вместе со своим учителем, сэром Джоном Колли, считался экспертом в области симуляции болезней[23].

Ватсон поднял брови и повысил голос:

– Запускайте плёнку, пожалуйста.

– Один момент, майор Ватсон, – перебил Крокер. – Кто именно сделал кинематографическое изображение этих субъектов?

– Кинооператор из «Пате»[24].

– «Пате»? – с неподдельным беспокойством переспросил Крокер. – Надеюсь, эти картинки не станут частью «Анимированной газеты», которую в скором времени будут показывать во всех синематографах[25], майор? Только подумайте о боевом духе. Люди могут предположить, что это в каком-то смысле нормально.

– Шарль Пате – мой старый друг, – сказал Ватсон. Вообще-то Шарль Пате был старым клиентом Холмса и с радостью согласился помочь. – Киноплёнки принадлежат мне. Копий не существует.

– Ладно, – буркнул Крокер, успокаиваясь. – Продолжайте.

Представление было похожим на первое: тяжелобольной мужчина пытался выполнять простые задания – застегнуть пуговицы на рубашке, завязать шнурки – и каждый раз сдавался перед лицом их немыслимой сложности. Потом он начал ходить, но при каждом шаге пригибался или уходил в сторону, иногда на секунду кидался на пол, а потом вскакивал. Он уклонялся от воображаемых пуль и снарядов. На последнем кадре солдат опять лежал ничком, укрывая голову руками и ожидая окончания фантомного артиллерийского обстрела.

– Это капрал Доннели. Также выпускник Винчестерского колледжа, как Фэйрли. Как вы знаете, выпускники этого заведения очень хорошо представлены среди офицеров. Но Доннели предпочёл начать службу в звании сержанта, а не офицера. Он вступил в батальон Королевских ирландских стрелков и был на Сомме в первый день. Под мощным огнём спас троих раненых сослуживцев, потом отправился назад, чтобы уничтожить пулемётную позицию, из-за которой погибло так много его товарищей, и преуспел благодаря ручным гранатам Милса и винтовке. Некоторые думают, он заслужил Крест Виктории[26]. Я сомневаюсь, доктор Джейкобс, что его можно было отнести к чувствительным натурам. А если и можно, то нам бы не помешали ещё пара тысяч таких же, наверное.

– Как по мне, это похоже на синдром ложной эвакуации, – гнусаво проговорил Джейкобс. Это была его собственная выдумка – идея, согласно которой психическое расстройство, равнозначное уклонению от долга, можно было сымитировать, чтобы вернуться к родным пенатам. Он считал это новым эквивалентом жевания бездымного пороха ради симуляции сердечного расстройства и полагал, что явление распространяется среди «слабовольных» новых военных подразделений точно зараза. – Это просто пантомима.

– Зрелище не вызвало у меня ни единой улыбки, когда я сделался его свидетелем, – парировал Ватсон.

– А что теперь? – спросил Крокер. – Где этот пациент сейчас?

– Свет, – скомандовал Ватсон, когда мелькнул последний кадр плёнки. – Доннели был из нижних чинов, – продолжил он, следя за тем, чтобы не зарычать на членов комитета. – Санаторий в сельской местности или «особое» больничное крыло не предназначены для таких, как он. Нет, его послали в «восстановительное» отделение госпиталя Нетли, где пациенты живут в жестяных хижинах и подчиняются военной дисциплине, включая полный осмотр вещей личного пользования в шесть тридцать утра, марши, учения и постановочные сражения – всё это задумано, как мне сказали, чтобы помочь им «заново открыть в себе мужественность». Семья регулярно посылала ему «Антиневрастин Доктора Хартмана», который он пил в больших количествах. И который, как вы знаете, содержит, большей частью, яичный белок и спирт. Но я всё равно собирался сегодня привести сюда капрала Доннели.

– Но?

И опять Ватсону пришлось перебороть себя, чтобы сохранить спокойный тон.

– Но он повесился два дня назад.

В наступившей тишине было слышно, как в задней части амфитеатра тикают часы.

– А-а. Это прискорбно. Однако к чему же вы клоните, Ватсон? – спросил Крокер.

«Пришло время для здравого смысла», – решил майор.

– Нам нужен другой подход к этим расстройствам, в особенности в том, что касается рядового и сержантского состава. Чарльз Майерс проделал в этой области хорошую работу. – Кто-то из слушателей фыркнул. Майерс был военным специалистом по нервному шоку, и он также начал склоняться к мысли, что «здравый» подход к снарядному шоку причинял больше вреда, чем пользы. – Эти люди должны общаться с семьями, с возлюбленными, им надо поручать конструктивный труд. А не говорить снова и снова, что они больше не мужчины и не солдаты.

Дверь в лекционный амфитеатр открылась, и показалась голова дежурного:

– Майор Ватсон, прошу меня простить. Боюсь, к вам посетители.

– Сейчас не время, юноша! – пророкотал Крокер.

Дежурный дёрнулся, покраснел, но не двинулся с места.

– Мне нужно ещё пару минут, – сказал Ватсон более сдержанным тоном.