Николаус Вахсман - История нацистских концлагерей

• Название: История нацистских концлагерей
• Автор: Николаус Вахсман
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-227-07301-3

Известный историк, профессор Бирбек-колледжа Лондонского университета Николаус Вахсман исследовал и представил полную историю нацистских концентрационных лагерей с 1933 по 1945 год. Основываясь на подлинных документальных материалах о лагерях Освенцим, Дахау, Заксенхаузен, Бухенвальд, Маутхаузен, Флоссенбюрг, Равенсбрюк и многих других (двадцать два крупных лагеря и более тысячи лагерей-спутников опутали Германию и Европу), автор представил историю создания, цели, принципы, структуру и систему управления этой чудовищной человеконенавистнической машиной по уничтожению людей, обратив особое внимание на невероятные по жестокости условия содержания в них узников.

Заключая свой колоссальный труд, автор высказывает мысль о том, что «система концлагерей была великим извратителем ценностей, является историей бесчеловечных мутаций совести, сделавших нормой насилие, пытки и убийства». И настаивает: современный мир не имеет права об этом забывать.

В приложении приведены данные о заключенных лагерей, начиная с 1935 по 1945 год.

---

Еще одним наследием нацистского террора первых недель и месяцев было быстрое размывание границ между государством и партией. Влившиеся в ряды полиции нацистские активисты настолько изменили ее облик, что уже весной 1933 года трудно было порой определить разницу между репрессиями полицейского аппарата и штурмовых отрядов. 30 января 1933 года, например, Герман Геринг был назначен исполняющим обязанности главы министерства внутренних дел Пруссии (с апреля 1933 года – рейхспрезидентом), заполучив под свой контроль всю прусскую полицию. Мало того что Геринг провоцировал атаки полиции на противников нацистов, 22 февраля он распахнул двери подведомственного ему аппарата для штурмовиков и эсэсовцев, дескать, ради того, чтобы «разгрузить регулярную полицию» в ее борьбе против левых. Нацистские головорезы ликовали. Заручившись статусом вспомогательных сил полиции, они теперь получили возможность сводить счеты со своими политическими оппонентами, не волнуясь о вмешательстве со стороны полиции – отныне они сами были полицией[136].

Что же касалось штатных служащих полиции, подавляющее большинство их принадлежало к числу сочувствующих нацистам и разделявших их политические цели. Их не требовалось убеждать, как опасен коммунизм. Немецкая полиция приняла новый режим почти безоговорочно, так что крупномасштабных чисток не требовалось, репрессивный аппарат Третьего рейха, по сути, был уже готов[137]. В середине марта 1933 года предводитель СС Генрих Гиммлер по случаю своего назначения начальником полиции Мюнхена в газетной статье до небес превозносил сотрудничество между полицией и партией. Много врагов уже арестовано, добавил он, после того, как штурмовики и эсэсовцы представили полиции «тайные убежища марксистских организаций»[138].

Массовые аресты и задержания

Огромное число противников нацистов было арестовано сразу же после захвата власти Гитлером и его сообщниками. В общей сложности в 1933 году число арестованных по политическим мотивам достигло 200 тысяч человек[139]. Почти все они были гражданами Германии, в подавляющем большинстве коммунистами, их нацисты хватали и бросали в тюрьмы первыми. Часть заключенных – таких, например, как лидер немецких коммунистов Эрнст Тельман, арестованный вместе с близкими соратниками 3 марта 1933 года, – были известны всей Германии, но большинство арестованных были мелкими функционерами или просто сочувствующими КПГ активистами – иногда даже членов поддерживаемых коммунистами спортивных клубов и певческих союзов нацисты рассматривали как «террористов». В лапах нацистов оказались в основном люди молодые и выходцы из рабочей среды. Именно они и составляли костяк коммунистического движения[140].

В процентном отношении среди арестованных преобладали мужчины. Число женщин-заключенных было незначительным. И они тоже, в большинстве своем, были членами КПГ, нередко известными партийными активистками или женами крупных коммунистических функционеров, которых нацисты превращали в заложников для оказания давления на их мужей[141]. Одной из заключенных в тюрьму женщин была 24-летняя Сента Баймлер, вступившая в партию еще в ранней молодости, арестованная мюнхенской полицией 21 апреля 1933 года, 10 дней спустя после ареста ее мужа, Ганса Баймлера. Всего за день до ареста Сента сообщила ему, что жалеет о том, что не ее арестовали, а его. Теперь их статус уравнялся[142].

Серия проводившихся в 1933 году нацистами арестов и задержаний оказалась для многих полной неожиданностью. Тысячам арестованных полицией были предъявлены обвинения в нарушении существующего законодательства Третьего рейха. Немецкие судьи тоже в большинстве своем, как и другие государственные служащие, поддержали нацистский режим.

Они ловко подводили противников нацизма под старые и новые статьи, и государственные тюрьмы стремительно заполнялись[143]. Но большинству арестованных противников режима предстать перед судом все же не пришлось – по крайней мере, тогда, в 1933 году, потому что никто не поймал их с поличным при совершении противоправных действий, а арестованы они были лишь в качестве подозреваемых, то есть потенциальных врагов нового режима.

В том, что касалось волны противозаконных арестов, нацистские правители ничем, по сути, не отличались от остальных революционеров: они стремились уничтожить своих врагов еще до того, как те нанесут ответный удар. Подобные радикальные методы неизбежно противозаконны, ибо в подобных случаях все юридические формальности благополучно забываются. Несколько лет спустя глава СС Генрих Гиммлер хвастался, что, мол, нацисты в 1933 году разрушили «еврейско-коммунистическую асоциальную организацию», хватая людей прямо на улицах и действуя при этом «совершенно незаконно»[144]. Фактически большинство подозреваемых было формально взято под арест с эвфемистическим названием «превентивное заключение» (Schutzhaft), то есть задержание на неопределенный срок. Такая мера опиралась на Декрет рейхспрезидента «О защите народа и государства». Этот декрет, принятый кабинетом Гитлера 28 февраля 1933 года в ответ на пожар Рейхстага, приостанавливал основные гражданские свободы в стране. По словам немецкого политолога, эмигранта Эрнста Френкеля, данный указ стал чем-то вроде конституционной хартии Третьего рейха. Он оправдывал любые злоупотребления властью, включая аресты, запреты гражданских свобод без каких-либо юридических санкций. Надо сказать, незаконные аресты были не в новинку в Германии тех лет, и декрет этот был, по сути, переписан с более раннего Веймарского чрезвычайного законодательства. Но на практике все оказалось куда серьезнее: незаконные аресты были беспрецедентны и по масштабам, и по той легкости, с которой полиция и штурмовики, проводя их, прибегали к насилию[145].

Во время первой волны террора в марте и апреле 1933 года было задержано и помещено в превентивное заключение приблизительно 40–50 тысяч противников нацизма. Все они были арестованы главным образом полицией, штурмовиками (СА) и эсэсовцами (СС). Следующая волна лета того же года накрыла новых жертв, и, несмотря на частые освобождения, на 31 июля 1933 года в стране насчитывалось, согласно официальным данным, около 27 тысяч лиц, помещенных под превентивный арест. К концу октября их число снизилось – до 22 тысяч[146]. Нацистская пресса утверждала, что эта форма задержания была хорошо организована. В действительности же существовало великое множество местных правил и методов касательно превентивных арестов, почти что равноценных похищениям, но при соблюдении необходимой бюрократической показухи[147].

Многие нацистские функционеры не утруждали себя соблюдением даже этой показухи, без лишних церемоний хватая противников режима без каких-либо официально оформленных разрешений. Государственные служащие старших рангов, муниципальные чиновники, нацистские заправилы, отребье и хулиганье из локальных ячеек НСДАП и все остальные требовали для себя права упрятать за решетку любого, кто покажется им оппозиционно настроенным в отношении нового режима. Террор снизу возрастал, вместе с ним ширился хаос, который точно охарактеризовал один разъярившийся группенфюрер СА в начале июля 1933 года: «Все арестовывают всех, обходя предписанную официальную процедуру, все угрожают всем превентивными арестами, все угрожают всем Дахау»[148].

Но как поступить с арестованными лицами? Несмотря на все заявления периода Веймарской республики о сокрушении противника, нацистские лидеры предпочитали не забивать голову вопросами чисто практического порядка. Как только весной 1933 года разразилась буря нацистского террора, чиновники по всей Германии отчаянно искали места содержания жертв незаконных арестов. В течение первых месяцев власти нацистов было определено множество мест временного содержания под стражей, которые с полным правом можно считать первыми концентрационными лагерями[149].

Внешний вид этих первых нацистских лагерей весны и лета 1933 года представлял собой весьма пеструю картину. Ими управляли различные местные, региональные и государственные органы, а сами лагеря весьма разнились и по величине, и по форме. Несколько таких лагерей продолжали существовать чуть ли не до крушения Третьего рейха, но почти все первые лагеря были закрыты после нескольких недель или месяцев существования. Условия содержания заключенных тоже были разными – от вполне безопасных до угрожавших жизни и здоровью; в некоторых из них заключенные насилию не подвергались, в то время как в других процветало крайне жестокое обращение. Некоторые из вновь созданных мест изоляции политических противников удостоились термина «концентрационный лагерь», однако и сам термин употреблялся в значительной степени произвольно, в ходу были и другие, например «рабочий лагерь», «пересыльный лагерь». Обилие названий также отражало импровизационный подход нацистов в начальный период террора[150]. Несмотря на все имевшиеся существенные различия, тем не менее первые лагеря имели одну общую цель: сокрушить оппозицию.