Алексей Леонтьев - Деятельный ум

• Название: Деятельный ум
• Автор: Алексей Леонтьев
• Жанр: Психология
• Год: 2001
• ISBN: 5-89357-106-1

Новая фундаментальная монография одного из ведущих отечественных психологов, в которой дается историко-научный и теоретический анализ одной из наиболее актуальных проблем современной психологической науки – проблемы соотношения отражения и деятельности. В книге впервые по-новому поставлены и рассмотрены такие проблемы как значение для психологии гуманитарных исследований М.М.Бахтина и Ю.М.Лотмана, проблема единого субъект-объектного континуума, проблема знака и значения, вопросы психологии деятельности и другие методологические проблемы «неклассической» психологии.

---

Однако продолжим цитирование. «Речь есть знак для общения сознаний» (там же). Что же движет значениями, что определяет их развитие? «Сотрудничество сознаний» (там же).

Как возникает обобщение? Выготский сразу обрушивается на вариант ответа, согласно которому «человек прибегает к знаку; знак рождает значение; значение прорастает в сознание. Это не так» (там же). А как? «Значение определяется межфункциональными отношениями=сознанием, деятельностью сознания» (там же), системным строением сознания!

Ответ совершенно не ясен.

Впрочем, в том же тексте и в примыкающих к нему (и опубликованных вместе с ним) других выступлениях Выготского в декабре 1933 г. можно при желании увидеть более четкую позицию. «Схема здесь: не человек – вещь (Штерн), не человек – человек (Пиаже). Но: человек – вещь – человек» (С. 167).

Эта мысль развита в предисловии к русскому изданию книги К.Коффки. По мнению Выготского, сначала у ребенка имеется «непосредственное восприятие на основе практики». Освобождение от него происходит благодаря появлению слова, которое перестает быть связанным только с желанием и аффектом и «образует связь с вещами». «Оно освобождает действия ребенка. Оно же, наполняя смыслом и обобщая видимые элементы ситуации, приводит к возникновению предметности орудия, которое остается самим собой, независимо от того, в какую структуру этот предмет входит» (С. 265). Факт включения речи (а вместе с ней и смыслового поля) в деятельность ребенка в определенной ситуации меняет структуру самих его операций.

Продолжение этого хода рассуждения можно найти в книге «Орудие и знак в развитии ребенка» (Выготский, 1984. Т. 6. С. 14).

Обобщая эксперименты с дошкольниками, Выготский констатирует, что «символическая деятельность ребенка не изобретается им и не заучивается <…>. Знак возникает в результате сложного процесса развития – в полном смысле этого слова. В начале процесса стоит переходная, смешанная форма, соединяющая в себе натуральное и культурное в развитии ребенка. Ее мы называем стадией детской примитивности, или естественной историей знака <…>. Наши опыты заставляют нас сделать вывод, что игра есть главный тракт культурного развития ребенка, и в частности развития его символической деятельности» (С. 14). И далее: «Для того чтобы быть знаком вещи, слово должно иметь опору в свойствах обозначаемого объекта. Реальные свойства вещи и ее символическое значение обнаруживают в игре сложное структурное взаимодействие. Так же и слово связывается для ребенка с вещью через ее свойства, вплетаясь в их общую структуру» (С. 15).

Сначала знак у ребенка выступает как внешний вспомогательный стимул, внешнее средство автостимуляции. Сознание еще не эмансипировано от наглядного восприятия и внешнего (первоначально коллективного) действия. «При процессах прямого восприятия и передачи воспринятой формы, не опосредованной речью, ребенок схватывает и закрепляет впечатление целого <…>. При вступлении в действие речи <…> в зрительном поле возникают новые, фиксируемые словом центры и связи различных пунктов с этими центрами; восприятие перестает быть “рабом зрительного поля”, и <…> ребенок воспринимает и передает деформированное словом впечатление <…>.

<…> Функциональное употребление знака (слова) в качестве средства направления внимания, абстрагирования, установления связи и т. п. операций, входящих в состав данной функции, является необходимой и центральной частью всего процесса возникновения нового понятия. В этом процессе участвуют все основные элементарные психические функции в своеобразном сочетании и под главенством операции употребления знака…» (С. 18).

Речь, слово относятся не только к предметам внешнего мира, но и к собственному поведению ребенка. Он становится для себя объектом. И «речь помогает ему овладеть этим объектом посредством предварительной организации и планирования собственных действий и поведения. Те объекты, которые были вне сферы, доступной для практической деятельности, теперь благодаря речи становятся доступны для практической деятельности ребенка» (С. 24).

Сначала знак есть средство социального контакта с окружающими людьми, а затем становится средством автостимуляции. В этой связи Выготский и анализирует сущность и функции эгоцентрической речи.

Главное: благодаря знаку «актуально воспринимаемые элементы настоящей ситуации включаются в одну структурную систему с символически представленными элементами будущего», что «создает совершенно новое психологическое поле для действия, ведя к появлению функций образования намерения и спланированного заранее целевого действия» (С. 49). Причем «всякая символическая деятельность ребенка была некогда социальной формой сотрудничества» (С. 56). «Встреча символической операции с употреблением орудия дает новые формы опосредованного овладения объектом с предварительной организацией собственного поведения» (С. 58).

«Если в начале развития стоит дело, независимое от слова, то в конце его стоит слово, становящееся делом. Слово, делающее действие человека свободным» (С. 90).

Книга «Орудие и знак в развитии ребенка» была, судя по комментариям к ее первой публикации (в собрании сочинений Выготского), написана в 1930 году. Под этим же годом она стоит в списке работ Выготского в Томе 6, как известно, организованном не по годам публикации, а по годам написания. Но в этом списке после даты 1930 не случайно стоит знак вопроса. Если внимательно читать данную книгу, все время возникает ощущение, что она отражает не мысли Выготского 1930 года, а более ранний этап, этап собственно культурно-исторический. Правда, в тексте уже упоминаются эксперименты Сахарова, но они, как известно, начались в 1927 году, а после смерти Сахарова (1928) были продолжены Выготским вместе с Ю.В.Котеловой и Е.И.Пашковской в 1928–1930 гг. И, вероятнее всего, рукопись осталась в архиве автора совсем не случайно: в то время, когда она была написана (а это, видимо, 1928 или 1929 год) как раз и произошел перелом во взглядах Выготского, наиболее ярко отразившийся в «Конкретной психологии человека».

Книга «Мышление и речь», как известно, представляет собой сборник ранее опубликованных статей. И уже поэтому он в такой же мере не способен отразить мысли Выготского 1934 года, в какой «Проблемы развития психики» А.Н.Леонтьева не отражают развитие идей Леонтьева к моменту очередного издания. (Впрочем, Леонтьев все время менял состав сборника: но его «ядро», восходящее к 1940-м годам, оставалось неизменным.) Тем не менее в этой книге есть некоторые отличия в трактовке знака, значения и языка от других работ Выготского.

Во-первых, в этой книге дается четкая трактовка значения (или внутренней стороны слова) как далее неразложимой единицы (в смысле Выготского) речевого мышления. При этом подчеркивается, что речь идет о словесном значении. Оно трактуется прежде всего как обобщение, «чрезвычайный словесный акт мысли, отражающий действительность совершенно иначе, чем она отражается в непосредственных ощущениях и восприятиях» (Выготский, 1982. Т. 2. С. 17). Значение слова – не речь и не мышление, оно – то и другое одновременно. Оно есть единство общения и обобщения; но так же, как невозможно общение без знаков, оно невозможно без значения, то есть без обобщения.

Во-вторых, мышление неотрывно от аффекта. «Существует динамическая смысловая система, представляющая собой единство аффективных и интеллектуальных процессов» (С. 22).

В-третьих, анализируя концепцию Ж.Пиаже, Выготский решительно не соглашается с его мыслью, что вещи не играют решающей роли в развитии детского мышления. «Нельзя яснее высказать ту мысль, что потребность в логическом мышлении и само познание истины возникают из общения сознания ребенка с другими сознаниями» (С. 71). «Самая социализация детского мышления рассматривается Пиаже вне практики, в отрыве от действительности как чистое общение душ, которое приводит к развитию мысли» (С. 74). (См. об этом также ниже, во второй части настоящей книги).

В-четвертых, значительную часть книги «Мышление и речь» составляет теоретическое и экспериментальное обоснование фундаментальной идеи о том, что в развитии психики ребенка отношение между словом и обобщением меняется и проходит определенные этапы. (Кстати, мы обычно вслед за Выготским говорим о «развитии понятий» – собственно, вслед за Сахаровым, чья статья, использованная Выготским в книге, называлась «О методах исследования понятий». Но сам же Выготский в тексте употребляет гораздо более точное выражение, говоря о «генетической схеме изменения значений».)

В-пятых, Выготский в этой книге, обобщая свои высказывания, брошенные в других работах, четко говорит о наличии трех функций слова (знака), а именно функции индикативной, номинативной и сигнификативной. Развитие значений начинается с индикации (указания) и номинации (предметная отнесенность), и только в ходе развития появляется сигнификативная, то есть знаковая, символическая функция.