Алексей Леонтьев - Прикладная психолингвистика речевого общения и массовой коммуникации

• Название: Прикладная психолингвистика речевого общения и массовой коммуникации
• Автор: Алексей Леонтьев
• Жанр: Психология
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91896-020-2

В книгу включены работы разных лет выдающегося отечественного ученого, основателя психолингвистики в нашей стране Алексея Алексеевича Леонтьева (1936—2004), посвященные прикладным вопросам психолингвистики. Освещаются вопросы речевого воздействия, в частности средствами массовой коммуникации и рекламы, функционирование языка в СМИ, речь как объект экспертизы в связи с вопросами криминалистики и судопроизводства, особенности коммуникации средствами кино и телевидения Книга будет полезна специалистам и студентам в области психологии, лингвистики, журналистики и теории коммуникации, права.

---

III. Психолингвистические методы в исследовании процесса общения. Возможность использования психолингвистических данных как индикаторов изменения факторов ориентировки и вообще индикаторов коммуникационной динамики определяется отмеченной выше (см. цитату из П.Я. Гальперина) внутренней связью между структурой предречевой ориентировочной активности и структурой процесса общения. Сам факт этой связи и зависимости хорошо известен в психолингвистике. Так, в зависимости от того, имеется ли при ориентировке установка на верификацию (то есть ориентировка происходит одновременно в ситуации и в тексте) или на простое описание картинки, в порождении синтаксических структур оказывается релевантным или нерелевантным фактор обратимости (Slobin, 1966; Turner, Rommetveit, 1968). Флорес д’Аркаи (Flores d’Arqais, 1966) установил корреляцию между перцептивной стратегией при рассматривании картинки и выбором синтаксической структуры, и т. д.

Изучение межличностной коммуникации психологическими методами было впервые предпринято в широких масштабах французским психологом С. Московичи и его сотрудниками, хотя известны и более ранние эксперименты в этой области – например, Back, 1961. С. Московичи различает «системы коммуникации» и «каналы коммуникации», что в общих чертах соответствует «стратегическим» и «тактическим» способностям Тайера и первой и второй паре критериев, описанных нами выше. Различия в системах коммуникации описываются Московичи при помощи понятий «давления» и «дистанции»: уровень давления определяется отношением между говорящими, уровень дистанции – отношением каждого из них к содержанию общения. При одном и том же канале коммуникации различие в системах коммуникации, как установил Московичи, является преимущественно лексическим (общий объем сообщения и его лексическое разнообразие); при одной и той же системе различие в каналах дает грамматическую вариативность сообщений (процент слов различных частей речи и некоторые другие параметры). В качестве различных каналов брались ситуации «бок о бок», «спина к спине», «лицом к лицу» и общение собеседников, разделенных перегородкой. Отступление от положения «лицом к лицу» дает увеличение процента существительных и служебных слов, уменьшение процента глаголов, уменьшение общего объема речевой продукции (Фоше, Московичи, 1973; Moscovici et Plon, 1966; Moscovici, 1967).

Изложение осуществленных в СССР психолингвистических исследований коммуникации удобно начать с работы В.С. Агеева, опиравшегося на этот цикл исследований Московичи (Агеев, 1972). Он использовал только две ситуации («бок о бок» и «лицом к лицу»). Результаты его эксперимента сводятся к следующему: 1) подтвердились на русском языковом материале французские данные Московичи; 2) оказалось, что значима не сама ситуация (позиция), а факт ее изменения (то есть необходимость новой ориентировки); 3) ситуация «лицом к лицу» дала значительно большее число слов, непосредственно связанных с предметом беседы;

4) вдвое увеличилось число употребленных собственных имен; 5) более чем вдвое увеличилось число побудительных высказываний типа «А что думаете об этом Вы?»; 6) почти втрое увеличилось количество переформулированных повторений чужого высказывания; 7) вдвое увеличилось число высказываний, выражающих согласие, и резко уменьшилось число выражений, содержащих выражение противоречия; 8) резко увеличилось количество случаев перебивания собеседника; 9) выросло общее число реплик; 10) участилось употребление местоимений «я» и «мы» (при общем уменьшении процента местоимений и вообще служебных слов); 11) значительно, почти вчетверо, увеличилось число употребленных речевых стереотипов.

Б.X. Бгажноков изучал психолингвистические параметры социально ориентированного и личностно ориентированного общения. Для этой цели были проведены две серии экспериментов. В первой серии перед испытуемыми (старшими школьниками) ставилась задача: разъяснить в личной беседе смысл психологических терминов другим школьникам; затем перед ними ставилась иная задача – выступить с тем же материалом перед всем классом. Во второй серии последовательность была обратной: сначала рассказ перед классом, затем – одному из товарищей.

Эксперимент показал значительное различие в психолингвистических параметрах личностного и социального ориентированного общения в зависимости от порядка предъявления коммуникативных задач. Вот некоторые результаты: в первой серии ЛОО дало вдвое больший объем речи (и втрое больший объем, если учитывать не только речь испытуемых, но и собеседников); во второй серии четко проявилась тенденция к приближению общения к СОО по проценту слов разных частей речи (меньше существительных, больше глаголов) – таким образом, испытуемые продемонстрировали ригидность ранее выработанной ориентации. Аналогичность ЛОО во второй серии резко уменьшилась, появилась тенденция к «подавлению» речевой активности собеседника. Таковы же результаты наблюдения над СОО: в первой серии испытуемые переносят на него ранее выработанную «личностную» установку. Характерно, что изменение конкретной ситуации общения оказалось для испытуемых по ряду параметров менее значимым, чем изменение ориентации общения (Бгажноков, 1973).

Интересные исследования ориентировки в содержании речи касаются роли такой ориентировки в восприятии текстов: это работы О.Д. Кузьменко (неопубликованная работа) и Ю.А. Сорокина (1973). Первая из них показала, что успешность понимания текста зависит от коммуникативной установки, и продемонстрировала также, что иерархия ориентировочных факторов, влияющих на понимание, различна для чтения разноязычных текстов (русский, английский, китайский иероглифический) и для разных групп испытуемых. Второй разработал психолингвистическую методику семантического шкалирования текстов, в результате применения которой оказалось, что тексты разных типов (научный, научно-популярный, художественный) с самого начала оцениваются – в зависимости от установки на то или иное содержание – по разным признакам. Т.М. Дридзе (Дридзе, 1972) в ходе широкого психолингвистического исследования отношения «текст – реципиент» удалось выяснить, в частности, зависимость понятия «стереотипа» от характера установки реципиента на текст, определяемого, в свою очередь, рядом социологических факторов.

В.В. Андриевская (1971) показала, что в условиях более полной ориентировки в содержании влияние частотно-ассоциативных связей становится значительно меньше. А.П. Журавлев (1971) и B.Ф. Сатинова (Пассов, Сатинова, 1971) изучали отражение установки на содержание текста в разных видах смысловых трансформаций при его пересказе.

Установка на правдивость – ложность содержания речи также отражается в ее психолингвистических характеристиках. Эта зависимость была экспериментально показана в советской психолингвистике В.И. Батовым: заведомо ложное сообщение содержит менее частотные слова, что связано, по мнению автора, с общей тенденцией к «нетривиальности» коммуникационных структур (а эта последняя связана, в свою очередь, с большей мотивированностью их выбора) (Батов, Коченов, 1973). C.М. Вул проследил динамику изменения языковых характеристик заведомо ложного текста и выявил некоторые более общие его языковые признаки (Вул, 1970).

Установка на тот или иной временной режим исследовалась тремя авторами. В.В. Андриевская (1970) выявила, что в условиях временного давления ассоциативный эксперимент дает преимущественно высокочастотные слова. Н.В. Витт (1971а, б) и Б.Ф. Воронин (1970) изучали ту же проблему на материале иностранного языка; последний автор показал резкий рост количества ошибок при временных ограничениях.

Специально исследовались также психолингвистические характеристики речи в условиях эмоционального стресса, где правильная ориентировка затруднена или совсем нарушена. Подобные исследования имеются в научной литературе, но в них выявлены обычно лишь отдельные характеристики: более или менее широко они учтены лишь в трех работах (Osgood, Walker, 1959; Dibner, 1956; Mahl, 1963). В СССР отражение эмоционального напряжения в психолингвистических характеристиках сообщения изучалось Н.В. Витт (Витт, 1971а, б; Витт, Ермолаева-Томина, 1971) и в особенности Э.Л. Носенко (Леонтьев, Носенко, 1973). В последнем исследовании были выявлены следующие психолингвистические признаки эмоциональности: средняя длина отрезка речи между паузами хезитации (меньше); средняя длительность паузы (больше); отношение суммы длительностей пауз к длительности звучания речи (больше); число ложных начал, перифраз, семантически нерелевантных повторений, грамматических рассогласований, логически и грамматически незавершенных фраз, афункциональных инверсий, речевых стереотипов (больше); колебание уровня громкости (более заметное); процент высказываний с ясной позитивной или негативной коннотацией (значительно больше); процент употребленных слов со значением безысключительности (типа «всегда», «каждый», «до конца») (больше). Выявлены некоторые характеристики речи испытуемых возбудимого типа по сравнению с тормозным. Показана относительная независимость этих признаков от структуры языка.