Сюзан Руа - После грозы

• Название: После грозы
• Автор: Сюзан Руа
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-617-12-1350-0, 9786171213494

Кажется, Шарлотте никогда больше не быть счастливой, без Алекса Эванса у нее просто нет на это права. Как нет слов, чтобы описать чувство, взаимное чувство, связавшее ее с другим Эвансом – Карлом. Он боится предать память брата, она – отца своего будущего ребенка. Шарлотта ведь так и не успела рассказать Алексу о беременности… Готовы ли они отпустить прошлое?

---

– Мне очень жаль. У пациента началось кровотечение, и мы не смогли его остановить. Летальный исход…

Я чувствую на себе взгляды Карла и Бренды. Поняли они, что сказал доктор, или нет? Услышать это один раз – уже страшная боль, но тут Бренда задает вопрос по-английски:

– Что? Он… он умер?

Крик формируется у меня в груди, но я вдруг понимаю, что потеряла голос. Чувствую, как кто-то обнимает меня за шею. Но я не хочу оборачиваться и встречаться с ним взглядом, кто бы это ни был. Я отодвигаюсь, хочу уйти, борюсь с желанием упасть на пол и умереть на месте. Доктор все еще рядом, но, когда он отвечает Бренде, мне кажется, что его голос доносится с другого конца земли. Они попытались прооперировать Алекса, и он не выжил. Никто не произносит это слово на моем родном языке, но от этого ничего не меняется: Алекс умер. Его больше нет. И никто не знает, где он теперь. Я чувствую, как силы меня покидают, и всхлипывания Бренды эхом отдаются в моей голове, отчего мне становится еще хуже. «Алекс, как же так?»

Я нащупываю стенку, хотя ноги ведут меня совсем в другую сторону. Мне хочется остаться в одиночестве и поплакать, но все следуют за мной, словно я куда-то их веду. Жан поддерживает меня, пытается приобнять, но я сопротивляюсь и отталкиваю его изо всех сил. Не хочу, чтобы ко мне прикасались, не хочу слышать о том, что Алекс умер! Не хочу, чтобы он был мертв! Чтобы избежать чьих бы то ни было объятий, я падаю на стул, закрываю глаза и скрючиваюсь, как моллюск в раковине. До меня долетают голоса, они стараются удержать меня в этом мире, где у меня больше ничего нет.

– Шарлотта! Это пройдет… – твердит голос Карла по-английски.

Его слова задевают меня за живое, и я поднимаю голову, чтобы смерить его злым взглядом и крикнуть:

– Нет! Не пройдет! Никогда не пройдет!

Он присаживается на соседний стул, проникает в мою раковину, чтобы меня обнять, шепчет свое бесконечное «Это пройдет!», и до меня вдруг доходит, что он пытается сказать: не надо прятаться; плакать – это нормально.

«Алекс, что ты наделал? Зачем ты именно в этот вечер сел на мотоцикл? Как мне теперь без тебя жить?»

Я лежу не шевелясь под грудой простыней, на которых мы с Алексом занимались любовью. Вставать не хочется. Не хочется видеть чужую печаль, думать о том, что нужно сделать. Но выбора у меня нет. Громкий звук выводит меня из оцепенения. Карл и Бренда в кухне… И зачем я только согласилась переночевать в квартире Алекса? Могла ведь поехать к себе. Сейчас мне больше всего хочется остаться наедине с собой, в своей постели, и предаться мрачным мыслям. И так ли уж нужно вставать? Как хочется замереть и забыть обо всем на свете! Но унынию ничего не стоит проникнуть и под одеяло… Я отбрасываю его к ногам и вытаскиваю себя из постели. Все равно заснуть уже не удастся.

Убираю постель и одеваюсь я долго. С тех пор как Алекса не стало, я все делаю медленно. А может, это потому, что мне не хочется общаться с его родственниками?

Стоит мне появиться в кухне, как внимание Бренды и Карла переключается на меня.

– Кофе? – предлагает Бренда и тянется за кувшинчиком.

– Да, спасибо.

Кофейный аромат наполняет помещение. Я смотрю на часы и понимаю, что мне понадобилось около часа на то, чтобы выйти из спальни. Время становится величиной относительной, когда нас уже ничего не ждет… Я беру свою чашку и усаживаюсь на стул. Внезапно накатывает головокружение, но я пытаюсь справиться с ним и подношу руку ко лбу:

– Столько еще нужно сделать…

– Не волнуйся, мы тебе поможем, – по-английски отвечает мне Бренда.

Мать Алекса и его брат не очень хорошо говорят по-французски, но у меня приличный английский, так что мы свободно общаемся.

Я киваю, но, честно говоря, мне не понятно, чем Бренда может мне помочь. Единственное, что приходит в голову, – нужно оповестить всех о случившемся. У меня на это совершенно нет сил. Как я смогу вынести чужую боль, когда мне самой больно? Чтобы хоть чем-то занять руки, я звоню Жану, и он обещает, что мы сделаем «все, что нужно» вместе.

Когда я кладу трубку, в кухне воцаряется тишина. Родные Алекса смотрят на меня со слезами на глазах, и это невыносимо. Им хочется хоть чем-то занять себя, прогнать мрачные мысли, сделать что-нибудь, чтобы забыть о том, что Алекса больше нет. И я теперь – предводитель племени, верховодить которым у меня нет ни малейшего желания.

Я встаю и после недолгих поисков беру в руки телефонный справочник. Из последних сил набираю номер похоронного бюро. Мой голос сам, без моего участия, отвечает на вопросы служащего: в какой Алекс больнице, сколько ему лет, причина смерти. Я записываю время предварительной встречи на клочке бумаги и, глотая слезы, нажимаю «отбой». Моя кофейная чашка пуста. Я даже не заметила, как все выпила. В голове вертятся вопросы моего недавнего собеседника. Был ли Алекс приверженцем какой-либо религиозной конфессии? Верил ли в Бога? Желаю ли я провести панихиду по католическому обряду? Как будто я знаю, что отвечать… Когда тебе двадцать четыре, задавать такие вопросы жениху просто не приходит в голову!

Бренда наливает всем кофе, и мы обсуждаем темы, которые вызывают у меня отвращение: надгробный памятник, похороны, кремацию. Я с трудом подыскиваю слова. Понимают ли они, что я говорю? Этого ли хотел Алекс? Правильно ли я поступаю? Когда слезы мешают мне верно сформулировать фразу, я задаю прямой вопрос. Бренда смотрит на меня с искренним огорчением:

– Дорогая, Алекс уехал из дому так давно! Ты знаешь его намного лучше, чем мы!

Я мотаю головой. Нет, я совсем не знаю Алекса. По крайней мере, не так хорошо, как они думают. Ведь мы с ним никогда ни о чем таком не говорили… Карл предлагает матери организовать религиозную церемонию – такую же, как для их с Алексом отца. Мне не понятно, как можно бесстрастно говорить о смерти. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не зареветь. Мне очень хочется оставить их разбираться со всем без меня. Догадываются ли они об этом? Может, поэтому Карл вдруг переводит взгляд на меня и предлагает предоставить все им с матерью? Не знаю, насколько это правильно, однако соглашаюсь без колебаний. Цепляюсь взглядом за край стола. Мое сознание отключается, и я уже ничего не слышу и не понимаю…

Тихий стук в дверь возвращает меня в реальность. Я спешу открыть. Это Жан. Он обнимает меня и говорит, что все наладится. Невыносимо быть свидетелем чужой боли, когда и свою-то сдерживаешь с трудом… Голос Жана нашептывает, что он со мной, что мы со всем справимся вместе и все будет хорошо. Если бы мне не было так грустно, я бы рассмеялась. Ясно, что он заранее придумал эти фразы, чтобы меня утешить, но все это бред! Как я могу думать, что все наладится, что все будет хорошо, когда Алекс умер? Слова, бесполезные слова…

– Ты им сказала? – спрашивает он.

Я высвобождаюсь из его объятий, награждаю Жана мрачным взглядом:

– Не хочу об этом говорить. Я не готова.

Взгляд его меняется, в нем сквозит беспокойство. Жан хочет возразить, но я жестом прошу его замолчать. Как он может просить меня думать в такой момент о чем-то, кроме Алекса? Могу ли я планировать будущее, когда его больше нет рядом? Разве мало у меня сейчас проблем, которые нужно решать?

Мы идем в кухню. Я сажусь на старое место, а Жан здоровается с моими несостоявшимися родственниками. Не знаю почему, но он начинает рассказывать забавные истории о них с Алексом: как они познакомились, как начинали бизнес по продаже мотоциклов. Бренда и Карл вряд ли что-нибудь понимают, потому что он говорит быстро и по-французски, и все-таки ловят каждое его слово. Когда разговор заходит об Алексе, возникает впечатление, что он с нами – просто уехал ненадолго и вот-вот вернется. Конечно, это всего лишь иллюзия. Еще пара дней, и мы разъедемся в разные стороны – Эвансы, Жан и я. И эта квартира скоро будет такой же пустой, как я сейчас. Здесь, как и в любом другом месте, Алекса больше нет. Он остался только в наших воспоминаниях.

Немного помолчав, Жан открывает маленький черный блокнот и начинает составлять список тех, кому нужно сообщить грустную новость. А мне хочется одного – сбежать. Алекс умер, я знаю, но думать об этом невыносимо. Жан переводит взгляд на меня, когда я встаю и бормочу:

– Я не могу этим заняться. Дело в том… Мне нужно домой. Нужно принять душ и переодеться.

А еще – забиться под одеяло и как следует поплакать, но об этом я им, конечно, не говорю. Они кивают и смотрят мне вслед, а я спешу потихоньку удрать, оставляя все хлопоты на них. И мне даже не стыдно. Я убегаю без оглядки. Будь моя воля, я бы уехала сейчас далеко-далеко, подальше от горя и от смерти. Подальше от жизни, о которой я столько мечтала и которая исчезла вместе с Алексом.

Глава 2 Бремя сожалений

Не думаю, что есть место печальнее, чем зал похоронного бюро, где проходит прощание с таким человеком, как Алекс Эванс, а вернее, с тем, каким он был – жизнерадостным, бесстрашным, очаровательно бесшабашным, замечательным. Мой Алекс… Все меня обнимают, пытаются утешить. Но я не плачу. Это странно, потому что последние три дня я только и делала, что плакала. А сегодня вечером я спокойна. Что ж, так даже лучше. Ненавижу выставлять чувства напоказ.