П. Ступин - Хроники жизни сибиряка Петра Ступина. Автобиография

• Название: Хроники жизни сибиряка Петра Ступина. Автобиография
• Автор: П. Ступин
• Жанр: История

У каждого из нас есть пожилые родственники или знакомые, которые могут многое рассказать о прожитой жизни. И, наверное, некоторые из них иногда это делают. Но, к сожалению, лишь очень редко люди оставляют в письменной форме свои воспоминания о виденном и пережитом, безвозвратно уходящем в прошлое. Большинство носителей исторической информации в силу разнообразных обстоятельств даже и не пытается этого делать. Мы же зачастую просто забываем и не успеваем их об этом попросить.

---

Отец и мать, а также их родители были православной веры. Церкви в нашей деревне не было. Ездили в Кимильтей. Кстати, в селе Кимильтей родился в 1912 году Герой Советского Союза адмирал Алексеев Владимир Николаевич72. Его отец [—] соратник В. И. Ленина [,] за революционную деятельность был выслан из Петербурга в Сибирь73. Он был врачом и работал в селе – в больнице. Адмирал В. Н. Алексеев поддерживает тесные связи со своими земляками. По его инициативе в Кимильтее и близ лежащих [близлежащих] деревень [—] Баргадая, Кяхты, Абуздино, Кундулуна, Бури, Ухтуй, Норы, Перевоза, Писарева и т. д. в 50-х годах была договорённость с Зиминским райвоенкоматом, чтобы молодых здоровых ребят во время призыва брали в Военно-морской флот74.

Население деревни Кяхты, а также близ лежащих [близлежащих] деревень занимались сельским хозяйством, землепашеством, охотой и рыбной ловлей. У отца было земли около 5 десятин (5 га) [гектаров]. От отчима ничего не досталось. Как сказано выше [,] отчим был большим пьяницей [,] и всё почти было им пропито [,] и сам погиб в пьяном угаре. Каждый год отцу приходилось покупать зерно на семена.

Время НЭП (Новая Экономическая политика) 1924—1928 г. Отец за эти короткие 5 лет поднял своё хозяйство. Ему в первые года своего хозяйства приходилось ездить по соседним деревням покупать зерно на посев. Как он рассказывал, ездил в село Уян, это ниже по реке Оке75. Там жили зажиточные – богатые крестьяне. Амбары полные зерном, даже третье-годичное старое зерно, но оно было хорошо проветренное, сухое и выглядело прекрасно. Едешь по деревне по весне, амбары открыты для проветривания и не каждый хозяин ещё продаёт, у него каждый центер [центнер] зерна рассчитан на будущее.

Подрастали старшие сыновья. На исходе 1928 г. у отца было 4 лошади, 4—5 голов скота, овцы, свиньи и разная птица – Гуси, утки, индюки, куры. Из лошадей отец держал выездного жеребца, 2-х рабочих коней-меринов и кобылу. Много времени отдавали родители домашнему хозяйству-работе. Поднимались – рано, ложились поздно. В 1928 году был построен новый дом, который до сих пор стоит в деревне. Родители думали жить в деревне [,] думали о будущем, думали о нас – детях и работали не покладая рук, на сколько [насколько] хватало сил и здоровья. Но в 1928 году [—] коммуна. В 1929 году [—] коллективизация. Двух рабочих коней [отец —?] сдал в колхоз76. Кобылу зарезал. Жеребца продал, он был чёрной масти – вороной. Сел на него верхом и продал его в Иркутске. Из скота оставили одну корову и 3—4 головы овец. Ввиду того, что отец сдал в колхоз коней и коров в колхоз77, его признали середняком, иначе бы раскулачили. Родителей посадили [бы], а нас детей пустили бы по-миру. Весь скот [,] отобранный у народа [,] был согнан на скотный двор. Хозяевам оставляли минимум [—] 1—2 головы скота. 1931—32 г. не урожайные [были неурожайными], начался голод, начался падёж скота. Не знаю точно причины не урожая [неурожая], может [,] была засуха или [,] видимо [,] колхоз не обработал землю как следует, но я хорошо помню эту голодовку, мне было 6—8 лет. Дома поесть было нечего. Мать [,] бывало [,] настряпает картофельных лепёшек, обваляет их в отрубях и давала нам по счёту [—] 3—4 лепёшки утром и вечером. Днём уходили работать на колхозные поля. Ещё мать наварит в большом чугуне брюкву в русской печи [,] и таскаешь целыми днями. Брюква, морковь заменили нам хлеб и сахар. Это благодаря огороду, что мы выжили. Помню случай, недалеко от нас в телятнике у Телновых сушили зерно [,] т. е. сделали так {.} [: ] Колхозники лопатами разбрасывали зерно [,] и [с] ветром мякина улетучивалась, а чистое зерно падало на кучу зерна. Таким образом производили чистку и сушку зерна. Я незаметно подкрался к куче, набрал в карманы зерна и побежал к изгороди, чтобы перелезть через прясла78, но тут меня догоняет, не-то он был бригадиром, не-то председателем Елин Николай [,] вернул меня и приказал вывернуть карманы. После чего я со слезами ни счем [и ни с чем] отправился домой. Вся эта трудоёмкая работа {,}79 по восстановлению своего собственного хозяйства в 1932 году свалила отца. Радикулит, отнялась спина, ходить немог [не мог] и даже самостоятельно немог [не мог] подняться с постели. Кроме этих болезней заболел желудок, врачи признали язву желудка, да и к тому же отразилась война – ранение и контузия. Чтобы подняться и сесть, к спинке кровати была привязана верёвка. Однажды мы, сестра Ирина, я и младший брат Василий были дома. Старших никого не было. Мать была на работе в колхозе [,] сестра Пана убежала к тёте Оле, они жили по соседству. Старший брат от колхоза ездил на лесозаготовки (в начале 30х годов леспромхозов ещё не было). Брат Яков учился в ШКМ (Школа колхозной молодёжи) в селе Кимильтей. К нам зашёл старик-бродяга просить милостину [милостыню]. Отец с ним разговорился [,] и старик решил помочь отцу встать на ноги [и начал —?] лечить спину. У нас он попросил принести метлу, принести топор. Поднял отца с кровати, довёл его до порога и велел ложиться поперёк порога. Открыл двери в сени. Отец после рассказывал: «Когда он меня положил на порог и попросил нас [вас —?] принести топор, я подумал, сейчас отрубит мне голову, заберёт [,] что ему надо [,] и поминай как звали». Но этого не случилось. Старик положил метлу на спину, особенно на поясницу и мелкими, лёгкими [,] частыми ударами лезвием топора по метле [,] и что-то приговаривая [,] лечил отца. Не знаю легче или нет стало отцу после этого лечения, но в 1933 году он уехал в Иркутск и лег там лечиться. Старшего брата в конце 1932 г. забрали в Армию80. Отец взял с собой второго брата Якова с собой81 в город. Пролежав в больнице 1,5 – 2 м-ца, отец в деревню не поехал, а поступил работать на строительство Иркутского мелькомбината, что в посёлке Жилкино82. Это семь км. от Иркутска. Отец устроился рабочим, а брат Яков инструментальщиком на выдаче рабочих инструментов – ломов, кайл, лопат и т. п. Ростом он был маленьким, хромал на правую ногу [,] т. к. большой палец был раздавлен дедом Иваном. Физически был слаб и работать на тяжёлых работах немог [не мог], хотя ему уже исполнилось 18 лет. В Жилкино в то время жила младшая отцова сестра тетя Таня с мужем Беломестных Василием. У них было 3-е детей. Старшая дочь Анфиса училась в школе, а двое младших Георгий и Ольга, были маленькими. Они уехали из деревни сразу [,] как только началась коллективизация83.

Отец с братом временно стали жить у Беломестновых.

Отец в деревню назад возвращаться не стал, не видя в этом ни каких [никаких] будущих перспектив. Дом, который он построил в 1928 г. [,] [а —?] вместе с пятистенным домом был построен Амбар, конюшня, скотный двор – два сарая для скота и овец. Абсолютно весь двор был огорожен. В круговую [Вкруговую, вокруг] был поставлен новый забор. Толстые лиственничные столбы поставлены в глубокие ямы. В каждом столбе были сделаны пазы, а в них вложены толстые, не тоньше 8—10 см плахи. Лес пилили в ограде в ручную [вручную] продольной пилой на лесах. Был также такими же бревнами огорожен телятник, но не полностью84.

Мы [—] дети [: ] Пана, Ирина и я [—] в 1932—33 годах ходили собирать колоски. С нами ходила двоюродная сестра Ефимия Бухарова, дочь Тёти Федоры – старшей материной сестры. Их в 1930 году раскулачили. Дядю Василия посадили, он был больным и домой уже не вернулся. Весь скот забрали, а домашний скарб был погружен на телеги и распродан деревенским жителям. Ходили за 5—10 километров. Собирать колоски не давали, был большой запрет. Нас гоняли на лошадях с плётками молодые парни, отбирали насбированные [собранные] колосья и избивали. Особенно доставалось Ефимии (мы её называли нянька Шима). Она была с 1910 года рождения [,] и к тому глухая и ей доставалось больше плетей. Зажиточных крестьян раскулачивали, некоторых забирали. Отбирали дома, скот, а многие крестьяне бросали свои дома, скот и [,] не дожидаясь ареста, уезжали из деревни кто-куда.

В деревне остались мы с матерью. Нас четверо детей. Мать работала в колхозе. В колхоз вошло 4 деревни. Деревни Кяхта, Абуздино, через реку Оку, на противоположном берегу деревни – улусы Харчигуй и Бударей85. Назвали колхоз «Большевик» [.] При организации колхозов население этих деревень, а жили в них буряты, все уехали, оставив свои дома. Деревня Харчигуй исчезла, а в Бударее была организована скотоводческая бригада. Земля богата лугами, пашнями. Там были раньше большие покосы. Деревня Баргадай от Кяхты стояла на расстоянии одного километра и потянувшись вдоль реки Оки более 2х км. Там был организован колхоз «имени Крупской». Сельский совет находился в нашей деревне Кяхта. Здесь же была четырёх классная [четырёхклассная] школа. Эта часть нашей деревни называется «Кавказ» [,] т. к. стоит на возвышенном месте. Река Ока {,} также шла вдоль нашей деревни и только в конце {,} дома стали отходить от берега, т. к. в большие дожди или во время наводнения прибрежная часть уходила под воду. Дальше за деревней стоит ельник. За Кяхтой река резко ушла в сторону горы, где была построена деревня Абуздино. В этой горе имеется небольшое ущелье, в котором бежит горный ручей Кужуртуй и выходит он к деревне Абуздино и дальше впадает в Оку.