Евгений Панов - Призванные к другой жизни. Прикосновение к тайнознанию

• Название: Призванные к другой жизни. Прикосновение к тайнознанию
• Автор: Евгений Панов
• Жанр: Публицистика

Будущее, как сказали братья Стругацкие, уже запускает щупальца в сердце настоящего. Наш мир меняется, перемены все заметнее. Что они нам принесут? Мы не знаем. Эволюция бесконечна, неостановима, неумолима, часто болезненна. Особенно у нас, в России. Но прогресс без напряжения невозможен…

---

Раскалываясь, этнос как бы сам себя клонирует. Это необходимо, чтобы повысить сопротивляемость внешним ударам, чтобы и в самых жестоких обстоятельствах сохранить путеводную идею, чтобы увеличить число носителей той программы, что вдохнул Творец, – программы планетарной миссии. Растроение древнерусского этноса, ввиду сложности и ответственности предназначения, нам на роду написанного, ввиду общечеловеческой важности миссии сверхнарода (пусть ему самому и неведомой), – растроение это имело характер необходимости. И, что не менее важно, неизбежности. По причине радикального изменения планетарной ситуации. Предполагается, что именно в ХIV веке совершенно сознательно был повернут ключ эволюции человечества и сознание человека перешло в новое эволюционное состояние. На смену созерцательной культуре древнего мира, окончательно выдохшейся к концу Средневековья, пришла динамичная культура интеллектуального индивидуализма.

Поразительно, но именно на рубежный ХIV век приходится очередной пассионарный толчок, придавший российскому суперэтносу новое ускорение. Интервал между посвятительной инвольтацией и ее видимым проявлением составил, как и в событиях полуторатысячелетней давности, 200—300 лет. Энергетический импульс воспринят суперэтносом в ХIV веке, объединение трех ветвей сверхнарода под крышей единого государства началось в ХVII веке. Пассионарный толчок подвигнул украинцев и белорусов к возвращению в отчий дом. Они возвращались с таким чувством, будто из него и не уходили. Так, часть древних русов после раскола попала в самую гущу ляхов, промучалась в чуждой среде два века, не ассимилируясь, храня этническую чистоту, чтобы вернуться на пепелище Киевской Руси и в конце концов, уже под именем малороссов, добровольно и на условиях полного подчинения сложить незалежность к подножию трона московского царя.

Имперский ритм

Вернувшись под руку самодержца, Белая и Малая Русь включаются в имперский ритм. Это ритм не этнический, а государственный, ритм русской государственности. Он разворачивается не по законам периодических процессов, а в виде так называемых имперских рывков длительностью 144 года. Это, в сущности, время решения какой-то исторической задачи, причем, минимально потребное историческое время, за меньший срок справиться с проблемами не удается ни одному государству. Первый рывок совершала Киевская Русь, в продолжении 144 лет решавшая задачу становления русской государственности. Второй рывок начался в 1353 году – в переломном, «осевом» ХIV веке, сообщившем нашему сверхнароду новый импульс развития. В это 144-летие ему предстояло освободиться от монголо-татарского ига, обустроить Московское царство, превратиться из куколки в бабочку – из древнерусского этноса в российский суперэтнос. Сойдясь под крышей единого государства, он в 1653 году приступил к строительству великой евразийской империи – и за 144 года довел его до конца, а если бы даже и захотел бросить дело на полдороге, то не смог бы: из цикла нельзя выйти раньше времени, не достигнув поставленной цели, его надо отработать сполна.

Первооснова имперского ритма – прочно встроенная в мироздание, объективно существующая 12-элементная энергетическая структура. Она известна человечеству с незапамятных времен как «круг животных». Двенадцать «звериных лет» образуют 12-летний цикл, называемый у нас обычно восточным Зодиаком или восточным гороскопом. Этот цикл базируется на космических закономерностях. За двенадцать лет Юпитер – «планета счастья» – совершает полный видимый оборот относительно звезд на земном небе. Юпитерианский ритм задает ритм «звериного круга». К этому последнему привязаны ритмы истории, которые, таким образом, привязаны к ритму Юпитера. Стало быть, это ритмы Солнечной системы, ритмы космические. Стало быть, имперский ритм в российской истории – ритм космический. Стало быть, наша общая российская, русско-украинско-белорусская история – явление космическое.

Клуб на мосту

В согласии с космическим сценарием в ХVII веке окончательно определяется геополитическое местоположение империи: она утрачивает значение буфера между степняками и рыцарями и преобразуется в мост между Востоком и Западом. Исторически Россия, конечно, не Азия, но географически она не совсем и Европа, это переходная страна, посредница между двумя мирами. Культура неразрывно связала ее с Европой, но природа наложила на нее особенности и влияния, которые всегда влекли ее к Азии или в нее влекло Азию. Эти слова с намеком на всемирное предназначение России и ее сверхнарода сказал не современный поборник идеи евразийства и не метаисторик Даниил Андреев, а традиционный историк Владимир Ключевский.

То, что России самой природой отведена роль моста, не может не иметь отношения к миссии. Мост не место для войн, для драк, для выяснения отношений. Сражение на мосту – это опасно, конструкция может обрушиться. Другое дело торговля… хотя и торговать все-таки лучше на предмостных площадях – на западной и восточной. По мосту должны ходить караваны. На мосту надо встречаться. Да, это евразийский клуб, место для контактов, для обмена идеями, для диспутов, для культурного взаимопроникновения, для интеграции – идейной, культурной, технологической, экономической, когда европейские высокие технологии объединяются с азиатским отношением к работе.

Жизнь на мосту – особая жизнь, иная, чем жизнь на западном и восточном берегах, иная, чем жизнь на предмостных площадях, и поменять ее на чисто европейскую либо чисто азиатскую невозможно. Мешает этический код сверхнарода.

Этический код

По утверждению Н. Бердяева, это самый небуржуазный народ в мире. Он боится роскоши, не хочет никакой избыточности, не слишком поглощен жаждой земной прибыли и земного благоустройства, с большой легкостью преодолевает всякую буржуазность, уходит от всякой нормированной жизни. Бердяев писал об «упоенности русским бытом, теплом самой русской грязи, вражде ко всякому восхождению». Купцы, промышленники хотят оставаться «на равнине», быть «как все». Чтобы взять барьер буржуазности, превратиться в степенных бюргеров, в сознательных представителей класса, создающего благополучие и устойчивость общества, они должны были преодолеть непреодолимое, перестать быть детьми своей страны, своего народа. Ибо, по словам Бердяева, «слишком ясно, что Россия не призвана к благополучию», что она «никогда не сколонялась перед золотым тельцом».

На Западе и на Востоке молятся на сундуки с золотом. А вот на Руси молиться на них было не хорошо, не принято, не достойно. «Там царь Кащей над златом чахнет», – читаем у Пушкина. Но кто такой «кащей»? Отверженный, отщепенец, изгой. Отщепенец тот, для кого злато самоценно. Чахнуть над ним может только тот, кто не понимает истинного смысла богатства, которое не цель, а средство для достижения гораздо более важных целей. Богатство – оно всегда для чего-то. Оно даровано свыше, вручено для хранения и распоряжения. Его дает в пользование Бог и Он же требует отчета… Скопить, чтобы пожертвовать, набить сундук золотом и отдать его на строительство больницы, водопровода, храма – вот что было естественным, вот в чем реализовывалось жизненное предназначение. Причем жертвовать полагалось тайно. Жертвователь помнил слова Христа: раз ты рассказал о своем добром деле, то уже получил мирскую награду и Бог тебе ничем не обязан, Он помогает тем, кто творит добро молча.

Наш народ – молчаливый народ. Потаенный. Народ с тайной… Народ, который не может одновременно служить Богу и мамоне (богатству). Эти слова Христа восприняты восточным христианством глубже, чем западным. Как и слова апостола Павла, что корень всех зол – сребролюбие. Стяжание считалось в православии одним из самых тяжких грехов. И вообще, экономическая деятельность признавалась служением низшего типа. Рационализация всей жизни – и производственной, и бытовой, и внутренней, и внешней, расчет каждого дня по минутам, подчинение принципам «время – деньги» и «пфеннинг к пфеннингу», то есть, как раз то, что составляет сердцевину западного бизнеса, согласно православной морали, не возвышает человека, не приближает его к святости. В православных святцах вы найдете имена воинов, монахов, но имен купцов там нет. Их уважали за инициативу, как, например, Афанасия Никитина, проторившего путь в Индию, а не за успехи в торговле.

«Призвана» или «не призвана» к благополучию страна, зависит от неизменного и консервативного этического кода сверхнарода. Это такой же серьезный, постоянный и неотменимый эволюционный фактор, как ландшафт. Для нас сродни генетическому православный этический код. Да, букве христианства мы действительно следуем не всегда. А вот духу… Взгляните на нашу историю. Периоды погруженности в материальное коротки и вроде бы случайны, зато периоды отрешенности от него длинны и кажутся закономерными. Ни один народ в мире никогда не пытался строить земную жизнь по небесным проектам, против этого предостерегал Сам Христос, говоря: «царство Мое – не от мира сего». Русь, Россия предостережению ни разу не вняла. Она ведь тоже несколько «не от мира сего», она ведь недаром зовет себя «Святой Русью».