Юрий Мартыненко - Мы – красные кавалеристы. Роман

• Название: Мы – красные кавалеристы. Роман
• Автор: Юрий Мартыненко
• Жанр: Русское современное

В романе «Мы – красные кавалеристы» показан период истории нашей страны на примере одной семьи от революции 1917 года до горбачёвской перестройки, по сути, от создания до распада великой державы под названием Советский Союз. Книга заставляет задуматься о загадках менталитета русского человека. О том, почему так часто и много нам приходится воевать в этом мире? Своеобразная художественная манера автора делает роман интересным и познавательным для массового читателя.

---

III

Середина апреля. Согласились мужики, хотя у каждого по хозяйству своих дел полно, помочь Степану. Пришли и Федор Беломестнов, и Ефим с ребятами. Афонька со Спирькой казались рослыми парнями, но были с ленцой. Ефремке теперь все чаще приходилось помогать матери по домашнему подворью. По всем статьям парень старательный. Завидный со временем жених кому-то из девок достанется.

Времени до начала пахоты оставалось не так и много. Приходилось торопиться. Только не было на строительстве Григория. Прогостив дома с полмесяца, уехал, объяснив Зине, что по делам. Ушел пешком на станцию, чтобы сесть на поезд. Ефима дома как раз не оказалось. Рисовали со Степаном на листочке бумаги план будущей мельницы. Когда вернулся, Зина сообщила о брате. До самой ночи как-то было муторно. Но прошел день-другой, помаленьку успокоились. Мать-старуха и тем довольна, что живой, мол, и ладно.

* * *

Особенно тяжелой работой была распиловка бревен для настила. Использовали продольную двуручную пилу. Каторжный труд. Сколько потов сходило с мужиков. Часто меняли друг друга, чтобы передохнуть. Но дело спорилось. Федор соображал по части закладки фундамента, потому что доводилось работать на подряде у железнодорожников. На станции возводили каменную водонапорную башню для заправки паровозов водой. Федор научился готовить нужный замес раствора. Сколько песка, сколько глины, сколько цемента – все четко помнил Федор.

Работали, подбадривая себя шутками-прибаутками. К обеду становились мужики тихими, молчаливыми. Усталость вливалась в тело чугунной тяжестью. Мужики-посельщики привычны к тяжелому физическому труду, однако мельницу возводить – дело нешуточное.

Прохор Иванович взял на себя общее руководство. Успевал тут посмотреть и там дельный совет дать. Выручало его знакомство с железнодорожниками, когда надо было разжиться то проволокой, то стальными прутьями или скобами.

– Доброе дело, доброе! – хвалил Степана Прохор Иванович, искренне радуясь за соседа.

Снимая шапку и вытирая потный затылок, его поддерживал Федор:

– Другой человек ни за что бы за такое не взялся!..

Приходил поглядеть на строительство дедка Кузя, плюгавенький на вид старикашка, но по характеру безобидный. Не обошлось без его любимой на все случаи жизни присказки:

– Эка, жись корявая! Нету человеку покою. Все должон надрываться. Можа, чем помочь, хозяин?

– Не обробел, дедка Кузя! Ладно, посиди да потрави байки на перекуре, поддержи душевно, – отвечали ему мужики.

За день выматывался Степан. Вечером, поужинав, засыпал, едва коснувшись подушки. Заботы о домашнем хозяйстве легли на жену и сына. Доили, поили скотину, чистили от навоза стайки. Смогли вывезти с покосных пайков остатки сена. Успевала хозяйка и дом в порядке содержать. Варила работникам обеды, пекла булки и шанежки. Сложив стряпню в корзину, накрывала ее чистой тряпицей и выносила в сени остыть в холодке. В горнице у Ворошиловых свежо и чисто. Пол дожелта выскоблен и вымыт. Кровать в спаленке заправлена белым выбитым на швейной машинке подзором.

…Если мужики еще имели передышку в работе – перекур начнут или обсуждают, как лучше бревно в паз положить и надежнее законопатить – то некурящий Степан за день не приседал, бывало, ни разу, за исключением разве что во время обеда. Он не мог себе позволить работать с меньшим напряжением сил, чем остальные. Наоборот, всегда старался быть там, где тяжелее. Если бревно перенести, плечо подставлял под комель. Кто-то молотком стучит, а Степан за кувалду берется. Иной раз мужики кричат ему:

– Степан, охолонись чуток! Погляди, все ли верно делается? А еще лучше, командируйся-ка на станцию. Может, кровельным железом покрыть, а?

– Рад бы жестью. Она, конечно, прочнее, да денег пока нет. Покуда покроем драньем. Дальше видно будет.

– Разбогатеешь, перестелешь крышу! – со смехом кричал сверху, с конька, Ефим. – Глянь-ка, однако, полдничать будем!

Пришла Елизавета. Принесла корзинку с еще теплыми пирожками, бутыль молока, вареные яйца.

Вкусно перекусив, мужики заговорили о главной задаче при строительстве мельницы. Это установка жерновов, их отладка, навес на горизонтальную ось лопастного водяного колеса. Смастерить такое колесо, правильно вымерив и подогнав составные брусья и полукруглые основы, которые скрепляются скобами и сшиваются тонкой фанерной вытяжкой – дело тонкое. Если сам остов мельницы рубится из кондовой лиственницы, известной своей долговечностью и крепостью древесины, то лопастное колесо собирается из более легких, но крепких пород дерева, менее всего впитывающих влагу. В Забайкалье под это годится береза. Заранее, еще по зиме, Степан заказал колесо умельцам-железнодорожникам из паровозного депо на станции.

Жернова устанавливал мастер из казачьего поселка, что в десяти верстах от села. Этот человек был единственным на всю округу мельничных дел мастером. Когда к нему обратился Степан, нарисовал на бумаге чертеж всей постройки. На краю листа указал размеры лотков и прочих приспособлений для обустройства мельницы.

В последних числах апреля Степан послал за ним коляску на рессорах и резиновом ходу, подрядив ее у знакомого зажиточного посельщика. Приехавший после полудня мастер долго ходил вокруг бревенчатого сруба. Войдя внутрь, щупал руками пазы, трогал крепления лотков. Закатав рукава и сняв картуз, облачился в рабочую куртку из брезента, и мужики приступили к установке двух тяжеленных жерновов в гнездо. Дело трудное и чрезвычайно ответственное. Надо было все приспособить строго по расчету мастерового.

– Так, взяли! Раз-два! Раз-два!! – дружно сообща затаскивали наверх по наклонным настеленным жердям тяжелый каменный груз мужики.

– Так! Так! Стоп! Еще продвинули! Стоп! – командовал мастеровой. – Чуток назад! Стоп! Опять на вершок вперед! Раз-два! Стоп! Самый аккурат! Теперь крепим! Покуда не отпускай!!

Наконец жернова установили и прочно закрепили. Мужики, вытирая пот, спустились по лестнице на дощатый настил. Вышли наружу.

– Шабаш на седни, – махнул рукой Степан.

Земля была еще голой и черной. Солнце пригревало все сильнее. Скоро на открытых местах проклюнут подснежники. Вслед за ними зазеленеет травка. Истосковался скот по пастбищному корму. Жадно и много едят первое сочное разнотравье даже те животные, что имели зимой вдоволь запас сена. Подворья разные, будь то зажиточный казак со стадом скота, будь обычный посельщик, что держит одну коровенку, бычка да малого теленка для пропитания семьи, но аппетит у всякой животины одинаковый.

– Запустим мельницу, останется ждать урожая, чтоб по новому помолу поглядеть работу, – сладостно затягивался махрой Ефим. – Хотя можно испытать и на прошлогоднем зерне. – Он весело улыбался, испытывая за брата гордость. Она нахлынула так горячо и внезапно, что даже защипало в уголках глаз…

– Степану, небось, невтерпеж узнать, как новая мельница заработает? – спросил Прохор Иванович, в руке которого поигрывал острый топорик. Махнув, он вонзил его в лежавшее у ноги бревнышко.

– Не переживайте, мужики, все путем будет, – успокоил селян мастеровой. Вытерев пот со лба, он жадно приложился к бутыли с холодным молоком. – Чтой-то притомился я сегодня. Не каждый день, паря, с жерновами в обнимку лазить приходится…

Испытания провели на следующий день.

Открыли запруду, сооруженную из плетеного тальника, камней и глины. Бурный поток воды стремительно хлынул на лопасти, отчего мельничное колесо плавно покатилось вокруг оси, с каждой секундой набирая обороты. В обильно смазанном дегтем железном гнезде мягко проворачивалась колесная ось. Ритмично оборачивалось зубчатое колесо передачи, волчком крутилась блестевшая шестерня. Следом взыграли гранитные жернова, и потекла из лотка пахучая мука.

Ждали своей минуты сложенные на дощатых помостьях мешки с зерном. Будто в нетерпеливом ожидании муки и объемистый ларь.

– Засыпая мешок в ковш, надо регулировать сыпь, чтобы мука получалась мягкого помола. Проморгаешь, она будет крупитчатой, – пояснял рядом знающий мукомольное дело человек. – Надобно пробовать на язык. Пробуя на язык, надо добавлять сыпь.

Степан вздохнул полной грудью. От волнения у него чуть-чуть дрожали руки. Он подставил широкую ладонь. Мука сыпалась еще горячей.

– Ну, что? Что, Степан? Хороша и вкусна? – нетерпеливо потянулись к струйке сыплющейся муки остальные.

– Добренько! И вкусна, и хороша! Каж-жется, – только и смог выдохнуть Степан, утирая белые губы.

Обрадованно загомонили, закричали посельщики.

– Пошла-поехала твоя мельница! Вот, брат, торжества минута! – Не скрывая чувств, Ефим крепко сдавил пятерней плечо Степана, а потом и крепко обнял его.

А Степану не хотелось отрывать глаз от тонкой белой струйки. Так бы и любовался, наслаждаясь этой картиной.