Виктор Хорошулин - Таинственный остров Кнайпхоф. Исторический детектив, фантастика

• Название: Таинственный остров Кнайпхоф. Исторический детектив, фантастика
• Автор: Виктор Хорошулин
• Жанр: Научная Фантастика

Книга Валерия Сергеева и Виктора Хорошулина рассказывает о тайнах древнего Кёнигсберга и нынешнего Калининграда. Кнайпхоф – часть Кёнигсберга, город, расположенный на одноимённом острове. Таинственные дела, происходившие здесь, веками сводили с ума сильных мира сего. Они и сегодня будоражат умы поколения 21 века.

---

– А вот, послушай, – Хеллике сделал внушительный глоток, и начал рассказ. – Как известно, этот ручей разъединяет Альтштадт и Лёбенихте. А почему у него такое название? Известно, что с ним связано старое поверье о двух кошках, которые катались по нему и по Прегелю. Но, разумеется, не в лодке, а в… пивоваренном котле!

– Подобно трём мудрецам в одном тазу, – вспомнил Курт Химмель. – Это у англичан есть такая весёлая песенка…

– Так вот, – продолжал старик. – Эти кошки днём превращались в женщин…

– Ведьмы! – воскликнули Исайя и Андреас Кулль.

– Они самые, – кивнул головой Хеллике. – Эти ведьмы наняли себе паренька, вроде нашего Якоба, который выполнял всякие их прихоти… в том числе и в постели. Ибо известно: ведьмы весьма любят разные похотливые затеи и утехи…

– Хм, – произнёс Кулль. – И что же ему не хватало? Я слышал, что он сварил обеих бестий в этом самом котле, когда те не успели превратиться из кошек в людей.

– Интересно, – хмыкнул Теодор. – А в людском обличии каковы они были? Говорят, ведьмы умеют казаться очень привлекательными…

– А на Кнайпхофе есть загадочные места? – поинтересовался Якоб.

– А как же, – тотчас ответил Хеллике. – Взять тот же Кафедральный собор. В его флигелях, как, впрочем, и в Королевском замке, живут прусские гномы. Увидеть их – всегда к удаче. Думаете, зря, люди, проживающие в тех местах, спрашивают друг друга, видели ли они гномов? А вот дьявол, проходящий по подземному переходу из Замка в Собор, удачу не принесёт. Или призрак, появляющийся в Соборе всегда, как только в городе кого-то обвиняют огульно…

– А что это за призрак? – спросил Якоб. – Дух какого-то невинного человека?

– Да, мой юный друг. Всякий призрак – это образ умершего человека, его неуспокоенная душа… Да простит Господь мне мои попытки заглянуть в Его тайны… Тот призрак, который появляется в Кафедральном соборе, тоже имеет своего… живого предшественника. Это – некий малый, служивший при старом канцлере Кошпоте. Старик обвинил своего верного слугу в краже дорогого перстня. Бедняга оправдывался, как мог, да ему никто не верил. Затем, видя, что все его доводы пролетают мимо ушей придворных и самого канцлера, слуга… повесился. И – превратился в призрак, до сих пор пугающий людей. Кстати сказать, немногим позже, служанка, потрошившая индюка, нашла в его желудке тот самый пропавший перстень. А дух покойного слуги, несправедливо обвинённого в краже, приходит всякий раз, когда кто-то оказывается в его шкуре…

Этой ночью Якобу приснился сон. Будто он – не лекарь, а воин, сидящий на боевом коне в самой гуще кровопролитного сражения. В его руке – тяжёлый меч, молодой Шоль защищается от ударов и наносит их сам. В ушах – оглушающий шум битвы: звон оружия, ржание коней, крики сражающихся… Противник не может его достать – стрелы, летящие в него, меняют направление, мечи, словно наткнувшись на невидимую преграду, отскакивают в сторону и рассекают пустоту. У Якоба есть цель – он должен помочь человеку, отбивающемуся сразу от множества врагов, окруживших его. Прорубаясь сквозь ряды противника, неуязвимый воин непреклонно продвигается вперёд. «Держись, отец!» – громко кричит ему юноша. Отец?.. Да, тот рыцарь, отчаянно сражающийся с несколькими недругами, – его отец! И Якоб не должен допустить, чтобы с ним что-то случилось! «Я иду, отец!» – и очередной его удар выбивает противника из седла. «Я уже близко!» – и следующий враг хватается руками за разрубленную голову… Отец поворачивает к сыну своё лицо… Он уже совсем без сил. Он ранен… «Держись, отец!» —опять кричит Якоб… и просыпается…

Наутро молодой лекарь сходил в церковь Св. Николая, отстоял службу, затем зажёг свечу возле алтаря и начал молитву «Радуйся, Дева Мария». «Ave, Maria, gratiaplena… – мысленно обратился он к Божьей Матери. – Радуйся, Мария, благодати полная… – мысли его устремились в неведомую высь, туда, где, по его понятиям, находилась пресвятая Богородица. – Dominustecum: benedictatu…» – прошептал он, – Господь с Тобою… – и вдруг… свеча погасла… Похоже, ветер ворвался через двери в церковь и задул сей робкий огонёк. Вздохнув, молодой лекарь зажёг свечку о другую, сохранившую своё пламя, и продолжил молитву: – «Inmulieribus, etbenedictus…» – он словно ощущал Её присутствие. —Благословенна ты между жёнами… — неожиданно свеча погасла вновь. Якоб не увидел, отчего: его взгляд был направлен на золотую фигуру Пресвятой Девы, украшавшую алтарь. Он опять зажёг свечу и дочитал молитву до конца. На последних словах свеча затрещала и погасла в третий раз. «Я вижу, Дева Мария услышала меня, – подумал он. – И сделала знак». Только что он означает?

Под конец, он прочёл молитву об усопших: «Requiem aeterna dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace… – Мысли его были об отце и матери, — Вечный покой даруй им, Господи…»

Казалось, он искренне побеседовал с ними и принял от них утешение и благословение. На душе стало легче.

Выйдя из церкви, Якоб направился мимо Рыбного рынка в аптеку старого Мойши Михельмана. К сожалению, «чертополох Святой Марии»16 не рос на полях, зато его выращивали послушники в монастырях. Его семенами лечили болезни живота, а корни и листья использовали для заживления ран и язв. У Михельмана такой «чертополох» имелся, и Пельшиц это прекрасно знал.

На Рыбном рынке вовсю шла торговля. Гремели бочки, слышались голоса зазывал, ругань продавцов, ощущался острый запах рыбы.

– Угорь, свежий угорь! — кричала толстая женщина, держа в руках по рыбине, длиною в два локтя каждая. — Только что из залива!

Нищие и попрошайки, крадуны с прилавков, лихие люди, высматривающие простаков и ротозеев…

– Прегельский судак! Ещё живой! Кому на стол свежую рыбу? — кричал во весь голос торговец, стоящий на телеге с бочкой.

– Пряности! Всё, для приготовления рыбных блюд! Лавровый лист! Корень сельдерея, хрен, укроп, чеснок, мелисса лекарственная! Побалуйте себя, жители Альтштадта! Для супа и жаркого! Ваша рыба станет втрое вкуснее! — кричали с другого конца рынка. — Не забывайте, что скоро – великие праздники: Торжество Всех святых и День поминовения усопших!

Якоба толкали со всех сторон, кто-то наступил ему на ногу, от проезжающей телеги он едва успел отскочить. Пройти через Рыбный рынок в самый разгар торговли оказалось делом не простым.

– Здравствуй, Якоб!

– Здравствуй, Марта, — приветствовал молодой лекарь прислужницу Пельшица. — Никак, рыбу покупаешь?

– Да, хочу вам с доктором приготовить на ужин треску.

Юноша невольно залюбовался Мартой — раскрасневшееся личико, падающая на щёку светлая чёлка, весёлые глаза и очаровательная, приветливая улыбка.

– С треской, — добавила она, — хорошо сочетается рейнское! А ты куда собрался?

– В аптеку к Михельману. Доктор велел купить «чертополох Святой Марии», а его выращивают только в монастырях.

– Не опоздай к обеду, молодой лекарь!

После обеда Пельшиц, задумчиво просмотрев свиток, куда он вносил данные о больных и приготовленных лекарствах, сказал Якобу:

– Вот что, мой юный помощник. Надо бы нам собрать ещё ольховых шишек. Горожане частенько мучаются животом, видно, едят всякую тухлятину, да простит меня Господь… Сходи-ка в лес и набери мешочек для приготовления отваров.

Сразу за крепостной стеной Альтштадта, влево, на юг, ведёт дорога к Прегелю, к торговым пристаням, а к северо-западу разбросаны небольшие поселения, огороды, начинаются поля и чуть дальше — лес. Пешком, по сырой и грязной дороге, до него можно дойти за три четверти часа. Если Якоб поторопится, то вернётся назад ещё засветло. Шишки надо будет вывалить из мешка и просушить в течение двух-трёх дней.

Стояла солнечная погода. Осенний лес встретил молодого лекаря тишиной. В жизни юноши нередко бывали моменты, когда душа просила отдыха и исцеления после прошедшей жизненной бури, дабы вновь наполнившись светом и теплом, делиться с теми, кому была нужна его любовь… В такие мгновения самое лучшее – остановиться и посмотреть вокруг… Сухие жёлтые и красные листья тут и там отрывались от ветвей и с лёгким шуршанием падали вниз, туда, где их собратья уже создали мягкий листвяной ковёр. Тишина наполняла душу, она казалась какой-то неестественно торжественной. Такая музыкальная тишина природы всегда успокаивала Якоба лучше, чем миллион ненужных слов. Его охватило такое чувство, словно он, вошедши в лес, оказался в одном из нефов огромного храма.

Работа подвигалась споро. Ольшаник рос на краю леса, на ветках деревьев было множество шишек. Срывая их, молодой лекарь напевал про себя шуточную песенку про гуся, отправившегося охотиться на зайцев. Закончив дело, Якоб вытер со лба пот, потянулся, распрямляя спину, и… вдруг почувствовал на себе чей-то тяжёлый взгляд. Рука юноши потянулась к стилету, который он всегда носил с собой. Одновременно он оглянулся.