Таня Трунёва - Ветер

• Название: Ветер
• Автор: Таня Трунёва
• Жанр: Современные любовные романы

В книге представлены повесть и сборник рассказов. Повесть «Ветер» – необычная история жизни молодой женщины в жанре приключенческого романа. Любовь, колдовство, трагедия, война, побег и новая страсть героини, встреченная на другом континенте. География событий повести – Сибирь, Центральная Россия, Чечня, Канада, Франция. Рассказы написаны в любовно-авантюрном стиле с лёгким оттенком юмора. Сюжеты – приключения и лабиринты романтических отношений.

---

Встретив приехавшую родственницу, Неля по-дружески распорядилась:

– Со мной в палатке будешь. Она трёхместная, большая. Жених мой скоро приедет, мы с ним на одном факультете. Пока вместе не живём: у меня родители строгие. Свадьба в октябре. Тогда и начнём новую жизнь.

Геологические будни были Катьке привычны: тайга, скромная пища, из развлечений только рассказы о приключениях в походах, шутки да песни у костра. У начальника партии было ружьё, и охотница на радость всем постреливала дичь, угощая всех свежей зайчатиной, а вечерами развлекала народ меткой стрельбой по банкам, наполняя тайгу гулким звоном.

Она не ожидала, что скоро услышит иной, новый звон во всём своём теле: пение нахлынувших чувств. Её, таёжную царевну, знающую все шорохи и дыхания лесные, осторожную и ловкую, неожиданно настигла Любовь.

Коля приехал под вечер на попутке. Неля с радостным криком бросилась ему на шею. Она каждому представила своего жениха с особой гордостью. Катя приблизилась к высокому темноволосому парню и мгновенно ощутила непонятную тревогу. С первого дружеского пожатия она знала, что теперь в её жизни всё станет по-другому. Катя не умела это объяснить, как не могла справиться с горячей волной, что врывалась в дыхание, когда Колин взгляд останавливался на её лице. Не могла Катя победить в себе и гнетущее беспокойство, мучительно сознавала, что этот парень принадлежит другой.

Как-то вечером, сидя у костра и разглядывая звёздное небо, вспомнили о примете загадывать желание с падающей звездой. Николай с улыбкой спросил Катю:

– Ну а у тебя желание-то есть? Мечты? Ты не говори, если секрет.

Катя подёрнула плечами:

– В Париже хочу побывать. Я про этот город читала много. Хочу сама увидеть, так ли там всё, как в книгах написано.

Коля с улыбкой прошёлся по струнам гитары, тихо напев:

– Ты что, мой друг, свистишь? Мешает жить Париж? Ты посмотри, вокруг тебя тайга, ла-ла-ла-ла… В Париж? Желание хорошее. Только девчонки, ровесницы твои, другие мечты лелеют: о любви мечтают, за хорошего парня замуж выйти.

Колины глаза весело блестели.

– Тот, кого люблю, жениться собирается, поэтому в мечтах только Париж остался, – вдруг неожиданно для себя выпалила Катька, оборвав разговор.

Особой болью была одна ночь, когда разбуженная лёгким шорохом, Катя вдруг услышала.

– Да спит она! Иди сюда, милый! – Нелькин голос шелестел в темноте. – Тесно тут в спальнике, иди на пол.

Сквозь сон Катя слышала сдавленный смех, частое дыханье и звук долгих поцелуев, переходящих в постанывания. Приподняв голову, в бледном свете луны, проникающем через узкое окно палатки, она увидела очертания совершенно раздетой парочки, лежащей на войлоке между раскладушками. Когда глаза привыкли к тусклому свету, Катя разглядела сплетённые в объятиях руки и раскинутые ноги, то замирающие, то двигающиеся быстро в такт срывающемуся дыханию. Вскоре палатка наполнилась запахом разгорячённых тел и каким-то странным волнующим сладковато-кислым ароматом.

Катька лежала, как скованная, горя от непонятного возбуждения. Колины голые плечи были так близко, что она едва сдерживала желание коснуться их.

Остаток ночи Катька прометалась как в бреду. А с первыми солнечными лучами она бросилась в тайгу, чтобы, зарывшись в густую траву, дать волю слезам. Внезапно кудрявый лист бросился ей в глаза. «Бешень-трава» – так явно вспомнились ей слова бабы Стёпы. «Расти-расти, травка! – всхлипывая, прошептала Катя. – В конце лета я тебя сорву. Ты будешь мой, Коленька! Хоть с бесами – да будешь, иначе не вынести мне этой боли!»

Бешень-трава

Январским утром Светка, покрытая морозной пылью, ввалилась в комнату интерната с посылкой в руках.

– Вo! Неля с Колькой с Иркутска прислали. С Новым годом поздравляют. Конфеты, всякое тут. И письмо тоже. Нельку-то в командировку в Новосибирск послали, на две недели.

Слушая Светкину болтовню, Катя вспыхнула дерзкой мыслью: «Один он, один в городе! Моё время настало!»

– Я в Иркутск собираюсь пока каникулы. Узнаю всё про институт, может, книги какие куплю – выдохнула она тихо. – Хочешь передать чего?

Вечером, взглянув на небо, Катя обомлела: луна, словно огромный шар, нависла над окном. «Вот она судьба! Самое время сейчас». Достав спрятанный мешочек с сухой травой, Катя быстро вскипятила воду. Пузырьки варева танцевали в такт её шёпоту: «Нигде бы ты меня не забывал, Коленька, в еде не заедал, в питье не запивал, во сне не засыпал…»

Одноклассница

Мы вышли из собора, с удивлением глядя друг на друга. Я заговорила первой.

– Катя! Помнишь меня? Мы учились в одном классе в Усолье.

Я взяла её за руку, почувствовав крепкие пальцы, привыкшие к охотничьему ружью.

– Ты ведь Катя Семёнова? Как ты оказалась здесь, в Париже? Мы тебя считали пропавшей много лет назад.

– Я с дочкой приехала встретиться, – узнавая меня, сдержанно ответила одноклассница.

– Да, дочка. Что-то припоминаю… Да где ж ты теперь? Откуда приехала?

– Издалека.

Коля

– О! Катюха! Какими судьбами?

Коля приветливо встретил Катьку на пороге.

– А Неля-то в Новосибирске! Ну, я найду, как тебя угостить. Проходи.

– Я вот приехала всё про институт узнать, книги купить – как бы оправдываясь, объяснила Катя.

Они накрыли стол вдвоём, так естественно болтая и расставляя посуду, что Катя, досадуя, не могла избавиться от мысли: как было бы здорово вот так быть с ним каждый вечер, окунаясь в это тёплое счастье как сейчас. Видеть его, просто чувствовать рядом. Выставив на стол привезённые таёжные соленья, Катя пододвинула плоскую бутылку с деревянной пробкой.

– А это что?

Коля раскладывал еду по тарелкам.

– Это? – Катька замялась. – Да баба Стёпа настойку сварила. Зимой она хороша. Попробуй вот.

Она налила полный стакан, и Коля выпил, похвалив удивительный вкус.

Засиделись допоздна. Николай рассказывал весёлые истории о прошлой студенческой жизни. Катя млела от его голоса. В глубине души ей казалось, что каждая её клетка издаёт какой-то особый звук, зовущий, манящий, который слышала она когда-то в детстве в тайге. Тогда впервые, вздрогнув от трубного пения сохатого, она с удивлением взглянула на отца и услышала его ответ: «Это он самку зовёт. Тоскует. Гон у них…»

– Я тебе в кабинете постелю.

Коля разложил диван и пожелал спокойной ночи.

Катька разделась, ощупывая своё пылающее тело и шепча, как в бреду: «Забыть, забыть его надо! Он со мной как с ребёнком! А ведь всего на шесть лет старше. Вырвать его надо из сердца, как колючий сорняк!»

Она долго смотрела в темноту. Часы на стене показали полночь. Терзаемая и желанием и страхом, она решительно встала: «Уеду! Сейчас ночью уйду. Вокзал тут рядом. Первая электричка в Усолье в два ночи. Не могу больше терпеть! Только вот гляну на него одним глазком на прощанье» Катя накинула халат и тихо направилась в спальню.

Вслушиваясь в ровное дыхание, Катя присела рядом и долго глядела в полумраке на лицо любимого. Неожиданно Колины ресницы дрогнули, и он, приподнявшись, посмотрел на неё томно и влажно. Приблизился, погладил её колени. Застыв в оцепенении, она следила за этими движениями, молча гладя его волосы.

– Катюша… – выдохнул он, прижимаясь ближе и увлекая её на постель.

Вьюга стучала в окно, уличный фонарь моргал тревожным мерцанием, и «таёжная царевна» чувствовала, как душа её вырывается из груди и возвращается вновь. Катя впервые наслаждалась ощущением мужского тела. Она, привыкшая видеть совокупление животных, вдруг поняла, каким блаженством может быть человеческая страсть.

Колёса электрички глухо стучали по замёрзшим рельсам. Катя, через подёрнутое инеем окно, вглядывалась в проплывающие пейзажи. Она, упиваясь своим сладким страданием, видела в морозных искрах весь минувший день: утреннее пробуждение рядом с любимым; его смятение, бесконечные извинения и терзания укорами совести, когда он, пряча глаза, скомкал испачканную простыню; их прощание на вокзале, оборванное торопливым поцелуем и робким объяснением:

– Прости, Катенька, не знаю, что на меня нашло. Как не в себе был.

И её ответное:

– Не кори себя, Коля! Я тебя с первой минуты полюбила, как увидела. Вины твоей тут нет, и тайна эта только наша. Никто не узнает.

Катя часто вспоминала все подробности той запретной близости. В ней теперь родилось что-то новое. Чувство притупленного стыда и одновременно азарта, как у карманной воровки, впервые заполучившей чужое и желанное. И ещё – всезатмевающая любовь, от которой она уже не страдала, а любовалась как чем-то своим, естественным. Так любуются своим отражением в зеркале повзрослевшие девочки.

Перемены

Будни на ферме шли своим чередом. Катя со Светой приезжали каждые выходные помогать по хозяйству. Света, окончив курсы, работала в элитном баре. Общительная и весёлая, она быстро обзавелась нужными связями и частенько радовала близких гастрономическими деликатесами: французскими сырами, десертами, заморскими фруктами, непривычными в сибирской глубинке.