Иван Кондратьев - Седая старина Москвы

• Название: Седая старина Москвы
• Автор: Иван Кондратьев
• Жанр: Очерки

Вниманию читателя предлагается одна из лучших книг о Москве. Впервые изданная в 1893 году она по сей день остается одной из любимых книг москвичей, да и не только их, в которой ярким, живым и образным языком описывается быт и нравы древней Москвы и история ее достопримечательностей.

---

Казалось, что после подобного разрушения Москва долго не оправится и не придет в прежнее цветущее состояние. Но вышло наоборот. Сохранив прежние святыни, прежний исторический склад, Москва быстро начала застраиваться, начала быстро принимать тот грандиозный вид и по обширности и по красоте, который так удивляет всех в нее приезжающих и который есть уже достояние новейшего времени.

Но древняя Москва все же остается для нас дорога, как дорого нередко все, что прошло, что осталось только в воспоминаниях.

«Что прошло, то будет мило», – сказал в одном из своих стихотворений незабвенный Пушкин.

И это как нельзя более применимо к Москве, которая так богата своим историческим прошлым и так полна для всякого русского человека неотразимым обаянием! Кто хочет знать Россию, побывай в Москве!

Панорама старого города

Старине святой невольно
Поклоняется душа…
Ах, Москва родная, больно
Ты мила и хороша!

Ю. Жадовская

Обозрев Москву с чисто исторической точки зрения, взглянем теперь на нее вскользь со стороны внешней, со стороны ее наружной красоты, так сказать, поэтической, и отчасти заглянем в ее улицы, переулки, пустыри.

Чудную, живописную панораму представляла Москва в далекую старину!..

Мы созерцаем Москву в это далекое прошлое с какого-либо возвышения. Прежде всего сверкают золотые маковки церквей, залитые ярким солнцем. Затем виднеются стены, башни, часовни, хоромины, фигурные теремки и вышки, разноцветные, пестрые башенки, дома, домики, сараи, склады и среди них там и сям ветряные мельницы. Все это поразбросано, пораскидано – то по берегам речек, то в зелени садов и рощиц. Улицы кривы и узки, площади велики и грязны, дома как бы вросли в землю. Речки еще вьются на просторе. Вот Яуза – река как река: довольно широка и довольно глубока. Вот Хапиловка, Синичка, Кабанка, Чечорка. Вот болотистые и мутные Неглинка и Самотека. Вот обширные пруды среди боярских отчин. А сколько садов! А сколько огородов! Они везде: и за Москвой-рекой, и по берегам речек, и даже в Китай-городе и Белом городе! А лесов сколько по окраинам: и сосновых, и березовых, и дубовых! И среди них желтеют большие дороги, и змейкой, прорезая заросли и кустарники, вьются узенькие проселочные! А после них и за ними – опять приселки, выселки, пригороды, большие слободы, отделенные от Москвы деревянными надолбами, устроенными для того, чтобы не допускать в Москву привоза неявленных товаров и корчемных питий и чтобы никто не мог въезжать в Москву и выезжать из нее мимо застав[16].

Сады для москвичей были почти необходимостью. Трудно было найти зажиточного домовладельца, у которого бы не было при доме сада. Сады эти отличались густой тенью, окружались плотным забором, а внутри их высились качели как необходимая принадлежность для затворниц-девушек, любивших эту доступную им забаву. Среди садов чаще всего находились огороды с незатейливой овощью: капустой, чесноком, луком, огурцами, редькой и свеклой. В богатых садах разводились и дыни, вкусу которых и огромной величине удивлялись иностранцы[17]. Салата предки наши не сеяли, они издевались над иностранцами, говоря: «Немцы полевую траву жрут как скоты». О спарже и артишоках не было и помину[18]. Впоследствии вкус наших предков изменился, и у них на столах стали появляться разного рода коренья. Фруктовых деревьев в садах наших предков тоже почти не имелось. Предпочитались рябина, калина, черемуха, малина, крыжовник и другие незатейливые кустарники. Цветов особенных тоже не знали: пользовались невзыскательными ноготками, бархотками, маргаритками и другими им подобными цветами[19]. Вследствие многочисленности садов зажиточные предки наши дач не знали, а простой народ пользовался загородными гуляньями в известные дни, а гуляний этих было множество. Дачи начали строить только при Петре.

Заглянув в еще более глубокую старину, мы увидим, что внутри Москвы было немало пустырей, рвов, оврагов, даже целых рощ. Рощи эти были настолько еще глухи и первобытны, что туда девушки хаживали за грибами, ягодами, орехами и аукались там на приволье. На Тверском вражке, например, был лесной бугор, и такой бывал большой разлив речки Неглинной, что там образовалось глубокое болото, в котором даже тонули неосторожные гуляки[20]. По Неглинной езжали свободно на лодках взад и вперед, как теперь ездят по Москве-реке. В Петровской слободе (улица Петровка) были не только овраги, но перелески и большой косогор. Туда девушки из слобод Тверской и Никитской ходили на ключ за водой и в Троицын день правили там Семик.

Нынешнее Новинское было загородной деревней и называлось Новинами[21]. Там, где Козиха, было болото, где водилось немало диких коз. Где теперь Пречистенка, были пустыри и водомоины, и место это именовалось Чертольем[22]. В Кузнецкой слободе[23], со стороны Неглинной, была целая аллея больших вязов, куда любил ходить погуливать простой народ. Со времен царя Алексея Михайловича там жили кузнецы в хибарках и был каменный мост с перилами через Неглинку. Гороховое поле действительно было засеваемо горохом на большое пространство.

Вообще в глубокую старину Москва представляла глушь довольно изрядную. По-видимому, в ней было приволье – и птице небесной, и зверю прискучему, и она скорее была похожа на десятки скучившихся как бы случайно сел и деревень, чем на столичный город, беспримерная будущность которого так удивляла и удивляет весь мир.

Как же после этого не удивляться ей всякому русскому! Для него здесь каждое урочище, каждая стена, церковь, башня, монастырь, каждое, наконец, древнее здание есть немая каменная летопись Москвы и напоминает ему о каком-нибудь важном событии в русской истории или приводит на память чье-нибудь громкое, славное имя, начиная от полубаснословного Кучко до могучего Наполеона! И какая же масса этих событий! И сколько же этих славных имен! Познакомимся же с ними!..

Кремль

Какими думами украшен
Сей холм давнишних стен и башен,
Бойниц, соборов и палат?
Здесь наших бед и нашей славы
Хранится повесть… эти главы
Святым Сиянием горят!..

Н. М. Языков

…Гой ты, Кремль наш русский!
Или твои стены вековые узки,
Чтобы не вместилась в них вся наша сила!
Много Русь родная бед переносила;
Но все беды наши проносились мимо, –
И стоит он – Кремль наш – непоколебимо!

И. М. Кондратьев

Когда еще не был изобретен порох и не было еще известно огнестрельное оружие, ни один город как везде, так и у нас на Руси не строили без того, чтобы не укрепить какой-нибудь его части стеной на случай нападения неприятеля. Нынешние грозные крепости имеют уже более специальный и более грозный характер. Тогда крепость имела более простое назначение и также просто достигала своей цели, давая почти верное убежище осажденным, в особенности, если крепость имела еще наружный ров.

Будучи сперва простым селением, затем городом, Москва, однако же, долго не имели какого-либо укрепления. По всей вероятности, ни Юрий Владимирович Долгорукий, ни его наследники, в руки которых переходила Москва, не считали ее настолько значительной, чтобы укреплять стенами. Может быть, это зависело и от того, что сами удельные князья в ней не жили, за исключением Владимира Всеволодовича, который, как уже сказано выше, имел в ней для защиты свое войско и своего воеводу, но Москва все-таки укрепления не имела.

Зимой 1237 года при том же князе Владимире Москва была разорена Батыем, причем погиб и храбрый защитник ее, воевода Филипп Нянька, а сам князь был изгнан из Москвы братом своим Юрием Всеволодовичем, великим князем владимирским.

Кто после этого владел Москвой в течение девяти лет – неизвестно. Но в 1246 году разоренная Москва перешла в руки князя Михаила Ярославича, прозванного Храбрым. При нем Москва быстро оправилась, и сам Михаил был настолько силен, что выгнал дядю своего Святослава из Владимира и довольно счастливо воевал с Литвой[24].

До 1264 года Москва, вероятно, опять своего удельного князя не имела, так как о таковом ни в одной из летописей не упоминается. Но в этом году Москва досталась в удел младшему сыну св. князя Александра Невского Даниилу, и этот князь, первый приняв титул князя московского, за три года до своей кончины, в 1300 году, первый же положил и основание Кремлю: высокий холм над Москвой-рекой недалеко от впадения в нее речки Неглинной он обнес деревянным палисадом, что, по всей вероятности, являлось уже крайней необходимостью и могло служить достаточной защитой от нападения врагов, окружавших этот маленький удел. А удел находился между Лопасней, Можайском, Клином, Дмитровом, Радонежем и Коломной, принадлежавшими чужим княжествам.