Александр Намгаладзе - Записки рыболова-любителя. Часть 6. Ельцинские времена. Том 6.1. Главы 557-624

• Название: Записки рыболова-любителя. Часть 6. Ельцинские времена. Том 6.1. Главы 557-624
• Автор: Александр Намгаладзе
• Жанр: Русское современное

В настоящем двухтомнике на базе дневников, воспоминаний и переписки автора описаны события 90-х годов 20 века, происходившие в Полярном геофизическом институте Российской академии наук и Морской государственной академии рыбопромыслового флота и за их пределами. События происходят в Мурманске, Апатитах, Калининграде, Москве, Владимире, Сестрорецке и за рубежом. Авторское фото на обложке тома 6.1 показывает космодром Европейского космического агентства (глава 619).

---

Зачем ПГИ этот ИВЭЦ нужен? Для престижу, и чтобы деньги от Вишнякова сосать – так отвечал на этот вопрос Пивоваров мне, а публично ПГИ занимал такую позицию: мы, конечно, не рвёмся этим заниматься, своих задач хватает, но поскольку понимаем важность экологических задач и имеем благоприятные условия для этого, гораздо лучшие чем у других, то так уж и быть, согласны взять на себя эту обузу, при условии соответствующего финансирования, разумеется, на обслуживание техники и базы данных.

Совещанию, впрочем, не удалось с ходу стать Учредительным: надо, мол, пока ограничиться Решением о намерениях, создать Оргкомитет Учредительного Совещания, рабочие группы организовать, что и было сделано, т.е. процесс пошёл, а я явился домой вконец обессиленный, двумя подряд председательствованиями с перерывом на водкопитие в автобусе.

То ли дело выпить после всей этой бодяги дома с символическим собутыльником Сашулей, которой я наливал рюмочку брусничной настойки, ею изготовленной, сам довольствуясь разведенным «Ройялом». В этот раз я делился с ней своими проблемами с Васильковым Василием Степановичем, нашим начальником планового отдела, неплохим, в общем-то, мужиком, но заполошным и довольно бестолковым.

С бухгалтерией, слава Богу, дело наладилось. По рекомендации Лены Пурышевой, нашего кадровика, взяли на должность главбуха её знакомую из военторга, Дубелир Татьяну Владимировну, маленькую женщину недалеко за тридцать, без высшего образования, но заочницу, достаточно уверенную и строгую с подчинёнными. Та привела себе зама, с которой работала раньше, и на том процесс формирования новой бухгалтерии завершился.

Теперь я хотел объединить её с плановым отделом в единую службу под началом Дубелир, исходя из накопленного опыта разборки конфликтов между старой бухгалтерией и плановым отделом с жалобами Ивановой и Василькова друг на друга.

Васильков это считал понижением своего статуса, обижался, а когда я высказал недовольство его работой на Учёном Совете, заявил о своём уходе. Я отнюдь не возражал. Более того, жалел, что раньше не согласился, когда он также демонстративно подал мне заявление об уходе.

Толку от него не было никакого, Саше Боголюбову приходилось самому его работу выполнять, а амбиций, конечно, вагон. Но заявив об уходе устно, Васильков письменного заявления не подавал, тянул чего-то, работу, возможно, искал, имитируя при этом какую-то деятельность в институте. Короче, и не работал, и не уходил. А уволить непросто, да и не хотелось круто с ним поступать.

Тут (дома за рюмкой) меня понесло философствовать на тему: «Главное – не что, а как!», то, что я вдруг осознал в последнее время как первостепенный лозунг для себя.

«Что» идёт почти что на автомате, тут проблем практически нет, принципиальные вещи вроде бы ясны и поиски ответов на вопросы типа «Что делать?» не требуют особого напряжения.

А вот «как» выходит на первое место, особенно во взаимоотношениях с людьми. Тише едешь – дальше будешь. Принципиальность – это хорошо, но не нужно её давить через меру, и, особенно, горячась. Какое прекрасное было самочувствие после Совета в Апатитах, когда ни разу не возбудился при всех выпадах Лазутина, и как противно вспоминать профком перед отпуском, когда орал на несогласных, пусть и неправых, мягко говоря, Байдалова и Мельниченко.

Правоту горлом не докажешь, а у меня не залежится разгневаться, не Сашуле мне об этом рассказывать. Да ведь это легко себе внушать – контролируй себя, будь спокоен в любых ситуациях, не спеши реагировать, а попробуй воплотить! Юпитер, ты сердишься, значит ты не прав.

Или ты не Юпитер.

Моё письмо Мите от 16.10.92 г.

Здравствуй, дорогой сынуля!

Давно не было от тебя весточки и вот, наконец, пришло долгожданное письмо от 4 октября, которое ты написал перед футболом «Спартак» – ЦСКА (я смотрел второй тайм по телевизору, сочувствую тебе и ЦСКА, но надо отдать должное «Спартаку» – вдесятером не только отыграть, но и …).

Письмо твоё я вынул днём из ящика в среду 14 октября (в этот день, кстати, моей маме исполнилось бы 70 лет). Я был не на работе из-за эпопеи застройки балкона; мне приходится самому в стройке участвовать, заменяя одного из двух работяг, которых прислал Ейбог, по причине того, что этот один не может выйти из запоя. Другой – нормальный, и я ему помогаю тем, что страхую, чтобы он не свалился.

Так вот, получив твоё письмо, я узнал, что звонить тебе лучше по средам часов в 5. А была как раз среда, и я решил попробовать. Вот только был-то я не на работе и звонить пришлось с нашей почты. Соединили где-то около полшестого. На вахте ответили, что какой-то парень сидел здесь, но исчез.

Спросили из какой комнаты. Я назвал. Похоже, что пошли или послали тебя позвать, и всё заказанное время я слушал молчавшую трубку, но тебя так и не дождался. Наверное, ты поскакал на футбол Россия – Исландия. Забавно, что единственный гол забил киевский «россиянин» из «Бенфики». Хорош Кирьяков был.

В следующую среду я снова попытаюсь позвонить на вахту в 5 часов, а ты (на будущее) наберись терпения, возьми книжку и жди моего звонка до 6 часов. Мало ли что может быть. Рабочий день-то у нас кончается в 17.45.

Возвращаясь к теме балкона, похвастаюсь, что я собственноручно выполнил самую опасную часть операции покрытия крыши – приколачивал лизол (что-то вроде резиноподобного рубероида) на крайнем (северном) участке крыши, стоя на шаткой лесенке над пожарным люком. Мужик меня страховал руками, держа за талию и стоя под крышей. Сам же вылезать наружу отказался – голова кружится.

С этой стройкой на балконе я простудился (температура-то минус 7 на улице все эти дни по утрам, снег уже лежит) и теперь болею.

Пивоваров лежит в больнице по поводу простатита, и я его сейчас замещаю. Провожу тяжёлые Учёные Советы по принятию нового Устава института, борясь с неутихающей тягой апатитян к отделению и полному суверенитету, в то время как сверху (из Президиума РАН) идут бумаги, призывающие к сокращению не только штатов, но и учреждений.

Мама едет в Калининград 31 октября, берёт отпуск за свой счёт на две недели, а я отправлюсь туда в командировку дней на пять в окрестностях 7 ноября. Ты вроде бы тоже хотел приехать, но мама считает, что не стоит выбиваться из учебного ритма тем более при твоём цейтноте. Впрочем, смотри сам.

Крепко тебя обнимаем и целуем, скучаем по тебе, твои папа и мама.

571. Пивоваров из больницы руководит. Я его идеи подношу Учёному Совету

Зима, можно сказать, уже началась, а мне не удалось найти умельцев застеклить балкон, что я давно собирался сделать, да всё откладывал, обходясь самодельной открывающейся крышей (рамой с полиэтиленом), которую соорудил два года назад, когда Милочка с Павлом к нам в гости приезжали.

Крыша эта защищала от снега, и балкон на зиму превращался в морозильник, пользоваться которым было, однако, не шибко удобно из-за низкого расположения крыши и её непрочности. Собственно, в крыше и была вся проблема, поскольку этаж девятый, последний, над нами ни балкона, ни козырька никакого, не к чему рамы крепить.

Это и отпугивало подрядчиков, которые охотно стеклили лоджии, с меньшим желанием балконы – возни больше, а балкон без крыши на последнем этаже – лишь за двойную цену, которая и так-то была неслабой – 10—12 тысяч (в Калининграде этим летом 5—6), а тут просили 25, и то без энтузиазма.

В своё время мне Шаршавин обещал силами наших плотников балкон застроить, да я как-то сразу не ухватился за это обещание, а когда напомнил ему о нём, тот в кусты – плотники, мол, все разбежались, вы их сами тут посокращали.

– А как же Ваш «Спутник»? – спрашиваю.

– Я, – говорит, не могу их постоянно в «Спутнике» держать, нет объёмов работ.

Ему, конечно, было удобно, когда плотников ПГИ содержал, а в «Спутнике» они подрабатывали для себя и Шаршавина, на институтских материалах к тому же, которые Шаршавин, как и Ейбог, считал своими – кто, мол, их доставал?

Но плотники, оказалось, недалеко ушли – к Ейбогу в «Техком». Я этого, правда, не знал, когда к Ейбогу обратился просто за советом – где мне мужиков найти балкон застроить за умеренную плату – тысяч за десять? Ейбог с ходу ответил:

– У меня.

Я ему объяснил трудность – крыши нет. Ейбог обещал придумать что-нибудь. Я спросил насчёт цены. Ейбог ответил, что всё будет по себестоимости, недорого, по ценам на материалы, за которые он их приобретал (якобы).

Я понимал, что он таким образом хочет мне оказать услугу, попахивающую взяткой, в расчёте на мою уступчивость в будущих взаимоотношениях ПГИ – «Техком». Но отказываться было бы глупо, тем более, что у него в Уставе «Техкома» записаны «услуги населению по договорённости», чем я не население?