Александра Богунова - Из масона в консерватора: сознательная метаморфоза в мировоззрении Иосифа Поздеева. Научно-публицистический очерк

• Название: Из масона в консерватора: сознательная метаморфоза в мировоззрении Иосифа Поздеева. Научно-публицистический очерк
• Автор: Александра Богунова
• Жанр: Альтернативная история

Масон Иосиф Алексеевич Поздеев – автор записки «Мысли противу дарования простому народу так называемой гражданской свободы», вышедшей в 1814 г. Со слов графа Ф. В. Ростопчина, «Поздеев… человек умный, даровитый, носящий личину нелюбостяжания и христианского смирения», а потому считавший, что «в истинном богопознании почерпать должна правила и примеры» и не «позволять, чтоб ноги поднимались выше рук, или паче выше головы», что «есть сущий беспорядок».

---

Осип Алексеевич был строго принципиален и последователен в проведении своей линии и внедрения взглядов в жизнь. К этим мерам вынуждала сама общественная атмосфера в стране в преддверии 1812 года, а до этого в момент Пугачевского бунта и после них: «Погоди немного, – и так будем все вольные: французы скоро возьмут Москву, а помещики будут на жаловании». Иванов, услышав это, сказал: «Дай Бог, нам тогда лучше будет». А поэтому «велено было сообщать о всех делах „по важным преступлениям“ и измене против „общего“ спокойствия и безопасности», …московскому главнокомандующему Гудовичу «усугубить при теперешних обстоятельствах полицейский надзор во всех тех местах, где народ собирается, в особенности ж по питейным домам, трактирам и на гуляньях, и иметь бдительное внимание к разговорам и суждениям черни, пресекая всякую дерзость и неприличное болтанье в самом начале и не давая отнюдь распространяться», а петербургскому главнокомандующему Вязмитинову, управлявшему тогда министерством полиции, …обратить особенное внимание на выходящие в свет «сочинения о предметах политических» и на журналы и другие «периодические листочки». Гудович отвечал, что деятельность полицейского надзора в Москве «доведена до совершенства… Между благородными и иностранцами есть особливые секретные наблюдатели, почитаемые за их друзей, а равномерно по всем трактирам, шинкам и другим народным сборищам, где бдительнейшее они имеют внимание ко всяким разговорам и суждениям».

Надо заметить, что, как помещик, О. А. Поздеев был ярым крепостником и жестоким притеснителем своих крестьян. Их Поздеев, как видно из челобитной, поданной на имя императора Павла, обременял чрезмерными работами, подвергал «нещадным» телесным наказаниям, распродавал в рекрута. Пользуясь крестьянским трудом, он устроил в имении Нелюбовском, Вологодской губернии, стеклянный завод, для которого требовал, чтобы каждый мужчина от 15 до 70 лет доставлял в год по 30 сажен дров и по 30 четвертей золы. Многие крестьяне от тяжелых работ, суровых наказаний и всяческих притеснений бежали из его вотчины. Это, однако, не заставило Поздеева изменить свои отношения к крепостным; напротив, чтобы по-прежнему удовлетворять потребностям завода, он еще более увеличил повинности, потребовав с каждого тяглого работника по 3 четверти золы и по 3 сажени дров в неделю, за неисполнение чего жестоко их наказывал. Такие суровые отношения вызвали, наконец, возмущение крестьян. Впрочем, сам О. А. Поздеев объяснял это возмущение, сравнивая его в своих инсинуациях с Пугачевским бунтом, «желанием безначальства», «дабы не было дворян», и требовал в своих посланиях к И. В. Лопухину, собрату по масонству, бывшему тогда в большой милости у государя, солдат для усмирения их «экзекутного духа» … Поздеев, так относившийся к крестьянам, несмотря на нравственные доблести, требуемые масонским орденом, не мог быть сторонником уничтожения крепостного права. Освобождение крестьян его очень тревожило, было постоянной темой его бурных дискуссий и выступлений в частной переписке, которая при его значении в среде высших масонских степеней и внутри дворянского сословия, могла иметь и имела широкий резонанс. С. С. Ланской и А. К. Разумовский, а также и другие влиятельные лица, сделавшись масонами, смиренно выслушивали наставление и разглагольствования «обскуранта». Он собирал все свое красноречие, все свои доводы, чтобы убедить важных сановных лиц в ужасных, по его мнению, неминуемых последствиях такого необдуманного шага правительства. С помощью этого же «красноречия» ему удалось успокоить своих крестьян и убедить их повиноваться в дальнейшем. Позже сам «император Александр, видя, что война с французами неизбежна, и опасаясь волнений, заранее подготовлял меры для их подавления. С этой целью в каждой губернии должно было находиться по полубатальону в триста человек» …Зная, что «какие-то люди в немецком платье проповедовали с телег собравшемуся народу, чтобы они не пугались Бонапарта» и «о возникшей между тамошними крестьянами «старообрядческой секты», инициаторы которой (из числа самих крестьян), «делая с них разные поборы угрозами» и «обещанием свободы из владения помещика» и царствия небесного, «записали уже в раскол свой более полуторы тысячи душ», он был вынужден пойти на такую экстренную и оправданную меру именно как глава государства. Но не стоит забывать, что были в крестьянской среде и истинные патриоты, сражавшиеся с захватчиками-французами в партизанских ополчениях: «Да обратится каждый из храброго воина паки в трудолюбивого земледельца и да наслаждается посреди родины и семейства своего приобретенною им честью, спокойствием и славою».

В 1781г. О. А. Поздеев вступил в членство Дружеского ученого общества. А затем, с 1782 по 1784гг., состоял начальником (правителем) канцелярии Московского градоначальника (губернатора) графа З. Г. Чернышева и до 1786г. жил в Москве. Именно в этот период, как утверждает А. А. Половцов, Осип Алексеевич Поздеев поселился на жительство в 50 верстах от Москвы, в селе Чистякове, где проживал до 1812г., пока погром французов непосредственно не затронул его самого, чем и вынудил впоследствии снова переселиться со всей своей семьей в Кадниковский уезд Вологодской губернии в имение Нелюбовское, где около 1787г. Поздеев построил стеклянный завод, находившийся в 10 верстах от его деревни. Здесь он прибывал с ноября 1812 по июль 1817гг. Побуждая людей, которым он симпатизировал, последовать его примеру, О. А. Поздеев (к С. С. Ланскому) писал: «Из сельца Нелюбовского за Вологдой, 25 октября 1812 года.

Благодарю покорно за письмо Ваше от 7 октября. Весьма я обрадован письмом Вашим. Слава Богу, что Вы здоровы. Правда, что перед отъездом из подмосковной я был весьма нездоров, но, слава Богу, ненадолго. Успел в Москве побывать незадолго перед французами.

Весьма жаль, что барометр у Вас по человеку, который в прошлую войну весьма плохо себя зарекомендовал, а и ныне в Москве не лучше действует. Слава Богу, что г-ну Витгенштейну разрешено действовать наступательно: в войне выкажутся полководцы. В Англии, во время опасности высадки, заповедан был пост на три дня, и Господь бурю отвратил.

Что надлежит до Вас, то Вы решите ехать, по слуху обстоятельств, кажется, рано. А если придется ехать, то я бы советовал в нашу страну; а именно – нет ли у Вас деревень в Вологодской губернии, в Ярославской, по эту сторону Волги-реки, т.е. в Вологде, или в Углицком уезде, или в Пошехонском, хоть небольшая деревня, то велели бы ныне зимой построить небольшой домик, и в деревне никто не осудит. А ежели бы хотя недалеко от Вологды и принуждено было Вам жить, я бы рад был. А домик велите себе построить, сделавши планец, комнат в пять, не для церемоний, а для покоя. К здешнему краю государства многие уехали, ибо он далее от неприятеля и ему не завиден. А в Кострому приехало, пишут ко мне, 560 лучших государственных (не одних мужчин, а фамилиев) семейств, то и Вы подумайте; а домик в деревне много ли стоит. Постройте зимой, пошлите надежного человека, из своего лесу или купите избы четыре, да сведут вместе и выйдет дом, а кухню сделают из крестьянской избы. Теперь нам надо привыкать жить по-лагерному. Видите, какое время. Не нам, а кто и лучше нас, и те в месте пребывания не уверены.

Впрочем, дорога и почта из Петербурга до Вологды теперь самая по сю пору безопаснейшая; даже и Лодейное Поле для чего назначено близ Вытегры, сами Вы, я думаю, знаете: оно отсюда 300 только верст. А если уже придется Вам ехать, весьма бы я рад был, коли бы близко меня Вы жили. Жаль весьма, что Вы не написали адреса, где Ваш дом в Петербурге, как надписывать к Вам письмо, без чего неверно писать, и я не уверен, что письмо мое до Вас верно дойдет, ибо Петербург не Вологда.

Желаю Вам здоровья и во всем милости Господней и есмь Ваш и проч.».

Но с декабря 1817г. О. А. Поздеев вновь переезжает в Москву, поскольку, как духовный руководитель масонов, он должен был быть и действовать именно там, а 24 апреля 1820г. он скончался. Осип Алексеевич Поздеев был похоронен в Спасо-Андрониевом монастыре в Москве, как и его сын Алексей.

Таким образом, «имя Поздеева связано с историей масонства в России и с крестьянским вопросом, тогда уже решительно выступившим на сцену общественной жизни.

Еще до 1782г., когда русское масонство не имело самостоятельной, независимой от западно-европейского масонства, организации, Поздеев занимал среди масонов первенствующее место, наряду с Новиковым и Шварцем“. Разумеется, Осип Алексеевич был масоном высших степеней посвящения, об этом говорит уже сам его статус. В 1785 году О. А. Поздеев вступил в русское розенкрейцерство, которое, со слов Сперанского, представляло собой „смесь мистицизма, политики и религии“, а о „шведских“ ложах он вообще отзывался не лестно: „состояли из невежд и дураков“. Есть мнение, что Осип Алексеевич „остался чуждым тех алхимических исканий, которые так увлекли А. М. Кутузова“. Но существует и другая точка зрения относительно этого утверждения, опровергающая предшествующую: „О. А. Поздеев развивал активность в московских ложах «Нептун» и «К Мертвой Голове» с упором на постижение литературы по алхимии и магии“. „Братья «Нептуна» усиленно занимались изучением алхимической и магической литературы, причем им предписывалось избегать «отягчения и развращения ума многим чтением вольнодумных книг». Также историк О. Соловьев отмечал в мировоззрении Поздеева крайний мистицизм, которым он «стремился сплотить вокруг себя мартинистов на базе увлечения оккультизмом для полной изоляции Новикова». «Розенкрейцеры столичных лож „Умирающий Сфинкс“ и „К Мертвой Голове“ выделили группу членов для занятий по актам „теоретической степени Соломоновых наук“, сиречь хиромантией». Видимо, в итоге пришлось отойти от данной практики, так как «снизился приток новых адептов из-за разочарования религиозно-мистическим содержанием работ при усилении мистики и открытого верноподданничества властям». Но для начала О. А. Поздеев так наставлял своих сторонников и адептов: «Помните, что работа ваша есть повиноваться и молчать, и мир сей весь считать за единое ваше проходное училище. Не привязываться к никакому его углу, не делайте из того себе собственность и приводите себя, будучи в мире, в такое равнодушное положение, чтобы вам до миру, что в нем не производится, не было нужды». Далее Соловьев поясняет: «Иными словами, то была проповедь отказа от участия в земных делах ради чуть ли не благодати в загробном царстве, как, впрочем, учат многие религии, призывая к смирению и покаянию… Представители подобного течения касательства к политике почти не имели, но, вероятно, они тяготились правлением нового императора». Вопрос спорный, так как сам автор ниже констатирует, что «там царствовал консервативный дух, приверженность самодержавию, ненависть к проявлениям вольнодумства». «Тайны Директории ничего „не заключают против религии, отечества, государя, нравов и человечества“, – цитирует О. Соловьев, – желающие повышения мастера должны быть действительными членами одной из лож ВПЛ (Великой Провинциальной Ложи – уточнение А. Б.), принадлежать к христианской церкви, „покровительствуемой или терпимой в государстве“, отличаться приверженностью монарху, уважать законы, иметь доброе имя, возраст по крайней мере 25 лет, нрав кроткий и добрый». Не допускались лица «неверующие и неприятели религии», поддерживающие тайную переписку с врагами государства, и участники заговора, кои покушались «нарушить общественный порядок», люди развратного поведения, игроки, ростовщики, лихоимцы, пьяницы. Масон, узнавший о заговоре «обязан тотчас извещать о том правительство, как законы повелевают». Автор приходит к заключению: «Тем самым уставными документами подчеркивалась верность христианству, самодержавию и его установлениям. Разумеется, то были не одни пустые заверения, а повседневная практика внутренней жизни братств».