Вардан Багдасарян - Октябрь 1917-го. Русский проект

• Название: Октябрь 1917-го. Русский проект
• Автор: Вардан Багдасарян
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906880-81-9

Вардан Эрнестович Багдасарян – крупнейший российский историк и политолог, специалист по революционному движению в России начала XX века.

В своей новой книге Вардан Багдасарян показывает Октябрьскую революцию 1917 года как русский проект, в ходе которого большевики победили в борьбе с политической и культурной элитой, принявшей идеологию западничества, и восстановили Россию в качестве самобытной цивилизации. Он подробно рассматривает проявления русской державности во внутренней и внешней политике большевизма, в системе и стиле управления, в символах советского государства.

---

Царь, согласно сведениям мемуаристов, сильно переживал неудачи, много молился. «Государь молится и плачет», – реагировал монархист Лев Тихомиров на рассказы о меланхолии императора после «кровавого воскресенья». – Бедный!..Жалко его, а Россию еще жальче».[46] Вина императора в той кровавой трагедии, которая потрясла Россию, очевидна. Но очевидно также и то, что трагедию можно было бы предотвратить при иной политической системе, в которой бы принятие стратегических решений было перенесено с плеч слабого и некомпетентного человека на профессиональную команду.

Политическая система Российской империи подавляла наличие реальной оппозиции. Но никакое общество не может быть единомыслящим. Любой социум гетерогенен и аккумулирует разные интересы. Если официальная политическая система не отражает этих противоречий, то они все равно проявятся, но только уже не в формате парламентской полемики, а революционной борьбы.

Именно так и произошло в Российской империи. Социалистическая оппозиция на уровне Государственной Думы последних двух созывов была представлена минимально. Ее бойкотировали эсеры. В IV Думе из 442 депутатов было представлено только 6 большевиков. Партии, которые победят в итоге в 1917 году, оказались фактически вычеркнуты из официального политического поля Российской империи. Преобладали же в Думе «черносотенцы» – процаристские, правомонархические силы. Монархия создавала себе опору в виде лояльных партий, становящихся со временем «клубом благонадежности». И где оказались все эти партии в феврале 1917 года? Ни одна из них в критический момент не встала на защиту монархии и царя. Собранные под знамена монархических объединений конформисты и псевдопатриоты разбежались, сменили идеологические позиции и партийную принадлежность.

Сложившаяся как итог первой русской революции система Думской монархии не имела перспектив длительного существования. Она была внутренне противоречива. Дарованные свободы и представительство вступали в противоречие с сохраняемыми сословными преференциями. Новый конфликт был неизбежен.

Причем, если оппозиция извлекла необходимые уроки из революции, власть оказалась к ним абсолютно невосприимчива. Собственно от борьбы идей власть отказалась. Это была капитуляция.

Деградация государственной элиты

Распространение непотизма в Российской империи оборачивалось деградацией элит, падением профессионализма управленческих кадров. На высшие государственные посты приходили случайные люди. С одной стороны, существовал дворянский сословный фильтр занятия высших государственных должностей. Для выходцев из народных масс пропуск на уровень политической элиты был не заказан. Другой стороной явилось лоббирование своих креатур придворной камарильей. Большая императорская фамилия – «семья» – фактически подчинила своей воле мягкого императора. За влияние на царя соперничало несколько группировок. Отсюда зигзаги политического курса, шараханья между либерализмом и охранительством. Консервативный либерализм, взятый на щит правящей группировкой в современной России, мог бы характеризовать и режим последнего российского императора.

Предельное вырождение режима олицетворяла распутинщина.[47] Вокруг престола появлялись различные проходимцы, среди которых Распутин не был исключением. И эти проходимцы лоббировали назначение министров, влияли на принятие важнейших политических и даже военных решений. Итогом такого рода лоббирования явилось появление в руководстве страны фигур, фактически парализовавших в силу некомпетентности, прямой измены и даже непригодности по состоянию здоровья деятельность государственного аппарата в преддверии Февральской революции. Нарицательными в николаевское правление стали понятия «горемыкинщина» (по фамилии председателя Совета министров И. Л. Горемыкина) и «куропаткинцы» (по фамилии военного министра А. Н. Куропаткина). Неотъемлемой составляющей чиновничьего быта являлась коррупция.

Российская элита не была ценностно ориентирована на Россию. Представители высших элитаристских кругов жили на два дома. Один дом – Россия, второй – Запад. Поездки «на воды» за границу являлись обязательным компонентом жизни привилегированных сословий. Российская элита была вхожа в западные элитаристские круги, вооружаясь в них соответствующими идеями и отношением к России. В европейских центрах создавались идеологические квазипартийные анклавы российской политической оппозиции. Обычным делом являлось обучение в европейских университетах. В собственности князей и промышленных королей из России находились в Европе роскошные замки. Многие видные российские чиновники, предприниматели, знаменитые представители творческих профессий в комфорте заканчивали свою жизнь за пределами Родины. Языками общения в семьях элиты часто являлись иностранные языки (главным образом, французский). За счет России обогащались, эксплуатировали ее ресурсы и народ, в Европе прожигали жизнь, проходили курсы релаксации, находили «идейную отдушину от гнетущей атмосферы самодержавия». Иного отношения, чем чувства ненависти к этим русским европейцам, народ испытывать вряд ли мог.

Десакрализация монархии

При слабом царе ускорился процесс эрозии династической скрепы государственности. «Ходынская катастрофа» и «Кровавое воскресенье» стали роковыми для Николая II моментами, подорвавшими основы царского культа в народе. Происходила стремительная десакрализация монархии.

Постоянные уступки царя давлению обстоятельств подрывали основы его власти. Уступки в политике – вещь достаточно тривиальная. Однако по отношению к фигуре, почитавшейся в качестве Божественного помазанника, они были невозможны. Демонстрируя слабость, Николай II не просто лишал себя политического будущего, но подрывал теократическую природу русской монархии. Десакрализация монаршей власти в России предполагала ее близкую гибель. Как секулярный институт, по подобию монархий Европы, она существовать не могла. Идея самодержавия была религиозной. Самодержец не был верховным сувереном в его европейском понимании. «Самодержавие, – пояснял консервативный публицист Д. А. Хомяков, – ничего общего не имеет с абсолютизмом западно-кесарского пошиба. Царь есть «отрицание абсолютизма» именно потому, что он связан пределами народного понимания и мировоззрения, которое служит той рамой, в пределах коей власть может и должна почитать себя свободной».[48] Сам Николай II уже не мыслил в категориях религиозного понимания самодержавной власти. Запись его в анкете переписи 1897 г. «хозяин земли Русской» говорит о достаточно упрощенном, даже примитивном, вотчинном, но не теократическом рассмотрении монаршего призвания. Впоследствии, уже отрекаясь от престола в пользу Михаила, он писал: «Заповедуем Брату Нашему править делами Государственными в полном и нерушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу». Исследователи не обратили должного внимания, что это было не просто отречение от престола, но и отречение от самодержавия.

Фактически же самодержавная модель была ликвидирована еще на первом этапе николаевского правления. Разрушенной де-факто оказалась прежняя идеология режима. Государственная власть вообще не имела четкого идеологического позиционирования.

Произошедшая трансформация отражается в изменении образов позиционирования царской власти. Режим дезавуировался через его карикатуризацию. Для русского революционного подполья основной фигурой такой карикатуризации являлся сам самодержец. После «Кровавого воскресенья» Николай II часто именовался в народе, казалось бы, в немыслимых для сакральной традиции царского культа терминах, таких как «кровопийца», «душегуб», «изверг», «злодей».[49] Инфернальные характеристики сменялись гротескными. Формировался образ выпивохи, рогоносца, находящегося под командой жены-немки. По свидетельству видного деятеля кадетского движения В. А. Оболенского, впечатление, что Россия управляется в лучшем случае сумасшедшим, в худшем – предателем, имело всеобщее распространение.[50]

В оппозиционной печати была предпринята массированная кампания высмеивания Николая II. Через развенчание его образа реализовывалась задача десакрализации самодержавия, лишение его легитимных оснований в массовом восприятии. Была создана серия фельетонов, в которых высмеивался жестокий и глупый монарх – царь Горох, царь Берендей, Ксеркс, Мидас, царь Додон. То, что подразумевался действующий российский самодержец, было достаточно очевидно. Широко обыгрывалась тема нанесения тогда еще цесаревичу Николаю Александровичу сабельного удара во время его визита в Японию. Характерный гротеск состоял в изображении маленького курносого мальчика с шишкой на лбу. Далее сам образ шишки – «еловая шишка» – устойчиво ассоциировался с Николаем II. Одна из карикатур, опубликованная в журнале «Маски», имела название «Нечто фантастическое, или черная сотня, провожающая еловую шишку, которая садится на корабль для плавания по морю внутренних волнений…»