Сергей Гуреев - Мой удивительный февраль. Том 4. Гражданином быть обязан

• Название: Мой удивительный февраль. Том 4. Гражданином быть обязан
• Автор: Сергей Гуреев
• Жанр: Поэзия

В четвёртую книгу «Гражданином быть обязан» объединены стихи и песни патриотического содержания. Причём это не воинствующий «квасной патриотизм», везде ищущий врагов и «пятую колонну», а честное, часто критическое отношение к тому, что называется Родиной, и к тому, каким вчера и сегодня для меня является современное российское государство. Кроме того, в главу «Пересортица» вошли стихи, которые можно обозначить – понемногу обо всем, прежде всего о вопросах здоровья.

---

71-я «Гадовщúна» – ноябрь 1988

Очередной Октябрь стучится в двери
Демократично, гласно, как герой.
Но, что-то остро гложет недоверье,
Ведь сколько было всяких разных «берий»,
А вдруг опять придёт очередной?

Вам аргументы? Их искать не нужно,
Достаточно взглянуть через плечо:
И «ельциных» заплевывают дружно,
И всюду, как и прежде, правит службу
И партократ, и вор, и Лигачев.

Из года в год, навечно, испокону
Крепчает сила главная, одна.
Сама себя поставив вне закона,
Она у нас единственно законна
И нами правит именно она!

Уже восьмой десяток направляет
На благо всех и светлой жизни для.
То с самых умных головы снимает,
То самых глупых бурно восхваляет,
При этом всех нас «искренне любя».

Любить не трудно, лишь бы не накладно,
Призывы, речи, лозунги, аншлаг:
«Вот где-то там за далью неоглядной
Все будут жить престижно и нарядно.
Пока же только нам хватает благ».

И здесь всё справедливо, по заслугам,
Они же слуги, значит это им!
А остальным – полаяться друг с другом,
Подёргать уголь, поразмяться с плугом
И, наконец, построить этот «изм»!

Так и живём в предверье, в обнищании,
Хлебнувши горя, наломавши пик.
И путь наш среди лживых обещаний,
Основанный на массовом сознании,
Всё более походит на тупик.

Октябрь. Культ. Застоя «брежневщúна» —
Вот наших лет советских череда.
Поэтому и слово «годовщина»
От самого великого почина
Писать нам нужно только через «а».

Сибирские тракты

По сибирским далям,
По тюремным сводам
Сколько раз гоняли
Вольницу-свободу.
            С площади Сенатской
            До сибирских копей
            По могилам братским
            Сорняки-осоки.

По пыли, по сыри
Только след подковы.
Здесь брела Россия
В кандалах-оковах.
            Трактом шла Московским,
            Трактом шла Иркутским.
            На лаптях-обносках
            Капли крови русской.

Приговором быстрым
От особой тройки
Прокатился выстрел
Казематом горьким.
            И везут к оврагу
            На санях-подводах
            Узников Гулага,
            Как «врагов народа».

По сибирским трактам,
По болотным гатям
Пропадала правда,
Пропадали братья.
            По краям России
            Без вины, без меры
            Исчезала сила,
            Иссекала вера.
Слишком уж ретиво
Вырубали корни.
На засохшей ниве
Не посеешь зёрна…
            Во селе, в слободе
            Слёзы горькой доли
            По былой свободе,
            По народной воле…

1987

Авось

Внутри себя мы преспокойно жили,
Привыкли все не думать, а молчать.
Тут нам сполна такое разрешили,
Что мы не знали – нáчать иль начáть?

Когда же и границы отменили
На то, что раньше было не дано,
Тут мы, конечно, стену проломили,
Туда, где Пётр прорубал окно.

Нам МВФ без дураков сулило
Раздать кредиты в разные концы,
Так мы по банкам «баксы» насолили,
Как раньше в «трёхлитровки» огурцы.

Вот был размах! Какие там соленья,
Мы в рынок русской поступью вошли.
За пару лет на душу населенья
По «Мерседесам» Запад обошли!

Тут грянул криз. Нас вычеркнули с драфта,
К рублю большой привесили кирпич.
Сегодня мы все импортные «авто»
Всё больше заправляем под «Москвич».

Но сделан шаг, обратной нет дороги,
Идём вперёд, точней, то вкривь, то вкось.
Когда же перестанут наши ноги
Надеяться на русское «авось»?

Когда ж мозгов утечка обессилит,
И будет здесь творить «и мудр и крепк»,
Чтоб головы оставшихся в России,
Быть перестали вешалкой для «кепк»?

декабрь 1999

Лексик… он

Мы новый имидж претворяем,
И наша речь как «музыкá».
В эфире гордо повторяем
«Велик могучим языкá».

И все слова доступны, внятны,
И «черномудры», и остры.
И всем становится понятно: —
«Был у сестрé, иду к сестры».

Мы с грамотой боролись с детства,
«Упёртым» не было «детствá».
Чтобы облегчить наши «бéдства»,
Нам льготы «нýжны» и «средствá».

Когда же мы в стремленье «ихнем»
Начнём друг друга величать,
То мы таких высот достигнем,
Нам только б «нáчать», чтоб начáть!

И фразы кругло так ложатся,
Слова в них «ложут», не кладут.
Я тоже буду выражаться,
Когда кругом «здесь вам не тут».

Коль тот язык «системасиськи»,
То не поможет логопед,
Ведь очень модно по-российски
Окончить парт.– и юр.– и пед.

И вот тогда уже «де-юре»,
«Де-факто» как-то не в струю,
Так громко гнать по-русски «дуру»,
Что «спикать» хочется в «ду ю».

2000

Горячая точка

ветеранам томского спецназа

Я слышал недавно рассказ ветерана,
Чечни и Афгана горячий букет.
И форте и пьяно, он трезвый, я пьяный,
Но всё без обмана, и орден в руке.

Рождественский вечер. Горящие свечи,
Болгарское «лечо», гранёный стакан
Сегодня не лечит, и словно предтеча
От встречи до встречи щепоть табака.

Военная база. Команда спецназа.
От пули и сглаза потёртый пятак.
За час до приказа будильник, зараза,
Не сбившись ни разу, тик-так, да тик-так.

Как Спарта и Троя, шеренгой и строем
Уходят по трое под крики «Ура!»
Мальчишки – герои на новые роли,
Чужие гастроли не в наших горах.

Горячая точка. Туманная ночка.
Не ждите сыночка к тому рождеству.
Отрывок листочка, последняя строчка,
И алые точки дырявят траву…

И память далече, и тяжесть на плечи,
И струны калечит старлея рука.
Рождественский вечер. Оплывшие свечи.
Осталась от встречи щепоть табака…

февраль 2000

Я не люблю тебя Москва

Я не люблю тебя, Москва.
Не за название столицы,
Не за кремлёвские бойницы
И не за красные слова.
            Ещё тебя я не люблю
            Не за проспектов суетливость,
            Не за старушечью сварливость.
            Я это как-нибудь стерплю.

Где старый творческий Арбат?
Где говорливая Тверская?
Был воровской Каретный ряд,
Теперь ты вовсе воровская.
            Не по желанью москвичей,
            По криминальному указу.
            Чтоб замолить твою проказу,
            Не хватит по церквям свечей.

Мне так хотелось полюбить
Твою, Москва, былую скромность
И величавую соборность,
И всё, что век не смог сгубить.
            Чтоб не остаться «на бобах»
            От развевающихся стягов,
            И от засилия «варягов»
            На твоих княжеских хлебах.

Но не умею, не люблю.
За гонор всех, в тебе осевших,
И как-то сразу обрусевших,
И присосавшихся к рублю.
            Моя вселенская тоска,
            И боль провинции российской,
            От Магадана до Каспийска
            Я не люблю тебя, Москва.

И всё же нужно приезжать,
Чтоб до конца не отлучиться
От тех, кто дал мне шанс учиться
Всё понимать, а не брюзжать.
            Чтоб никогда не променять
            Ни Визбора, ни Окуджаву…
            За нелюбовь ко Вседержавной
            Прости, о Господи, меня…

февраль 2000

Россия песни создает муз. А. Пономаренко

Россия песни создаёт,
А Север песни отбирает.
Но, если Север запоёт,
От песен сердце замирает.

            И устремляется в полёт,
            Полярный круг в себя вбирая,
            Его сиянием играя,
            Душа и плачет, и живёт.

В лихие дни моей страны
Под небом пасмурным и синим
Те песни были рождены
Бродягой, пасынком и ссыльным.
            Россия, где твои сыны?
            Перед невежеством бессильны,
            Поэты под крестом могильным,
            Без доказательства вины.

Снега бескрайние молчат,
Храня стихи, позор и муки.
Но песни снова зазвучат,
Когда мотив подхватят внуки.
            И как начало всех начал
            Сольются вновь «азы» и «буки»,
            И удивительные звуки
            Растопят белую печаль.

И снова Север запоёт.
И снова сердце замирает.
Россия песни создаёт,
А Север песни отбирает…

2001

В селе на трёх дорогах