Чарльз Мартин - Бог пятничного вечера

• Название: Бог пятничного вечера
• Автор: Чарльз Мартин
• Жанр: Зарубежные любовные романы
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-94533-7

Мэтью Райзин провел двенадцать лет в заключении из-за несправедливого приговора. Бывший спортсмен и кумир молодежи, теперь даже в родном городе он сталкивается лишь с презрением и страхом граждан. Не желая мириться с ролью изгоя, Мэтью решает восстановить свое доброе имя. Он находит неожиданную поддержку в лице парнишки по имени Далтон. Виртуозно восстанавливая события из спортивного прошлого Мэтью, Далтон приходит к неожиданным выводам. Но как донести правду до окружающих? И поможет ли это Мэтью вернуть Одри, единственную женщину, которую он когда-либо любил?

---

– Класс-то продвинутый, – прошептал он.

Женщина улыбнулась.

– Спокойной ночи.

Она возвращалась петляющими дорожками, под фонарями и обступавшими частные колледжи могучими дубами, и тень женщины появлялась то впереди, то сзади. Дома она заперла дверь и легла, свернувшись, на кровать. Прошло немного времени, и женщина поймала себя на том, что поглаживает висящую на цепочке подвеску, маленькую голубку. Ей всегда хотелось работать с детьми. Но не так.

Через два часа она вытряхнула на ладонь три таблетки и, проглотив их, запила водой. Потом приняла душ. Таблетки уже действовали, и веки потяжелели. Женщина включила телевизор, щелкнула пультом, устроилась поудобнее, подтянув колени к груди, и начала засыпать под рев зрителей, скандирующих «Ракета! Ракета! Ракета!». На экране застыл последний, известный всей стране кадр – мальчишка на трибуне с недельным выпуском «Спортс иллюстрейтед». То был первый случай, когда школьник-квотербек удостоился чести попасть на обложку журнала, даже в особенном ракурсе – фотограф сделал снимок, лежа на траве. Восьмой номер стоял на поле – воплощение обещания и возможности, в руках мяч, за спиной ворота, весь мир у ног. Заголовок гласил: БОГ ПЯТНИЧНОГО ВЕЧЕРА.

Она моргнула все же со слезами на глазах и соскользнула в сон, в то время, когда сбылись все мечты Мамы.

Глава 1

Тринадцать лет назад

Ассистентка прикрепила микрофон к лацкану моего костюма, прошлась щеточкой по плечам и похвалила одежду, еще день назад висевшую в магазине.

– «Молдоун» на Пятой?

В точку.

– Да.

Ассистентка пробежалась щеточкой по воротнику и повернулась к Одри.

– Симпатично.

Одри откликнулась на комплимент кивком. Ассистентка оглянулась через плечо и подала футбольную карточку «Топпс»[7] с моей фотографией.

– Брат от меня откажется, если не попрошу.

– Как его зовут?

– Бен. – Она покраснела. – Смотрит записи с вашими играми. Носит футболку с вашим номером. На двери его комнаты плакат с вашей фотографией.

«Топпс» отпечатал специальную серию карточек со всеми парнями – кандидатами на вылет в первом раунде драфта[8]. Глянцевые карточки с толстым картоном, содержащие на одной стороне фотографию, а на другой – статистику выступлений за команды школы и колледжа.

– Через минуту впускаем публику – в эти двери. Можете пообщаться, если хотите. Решайте сами. У людей инструкции строгие – эту линию не пересекать, но у вас полная свобода – поступайте как угодно. Вот те парни в черных футболках, – ассистентка кивнула в сторону, – помогут, если понадобится, поддержать порядок. Они пониже, но руки у них не слабее ваших. Джим будет… – женщина бросила взгляд на цифровые часы на стене, – через двадцать три минуты. В прямой эфир выходим через двадцать три с половиной минуты. Вопросы есть?

– Нет. Все в порядке. Спасибо.

Ассистентка вышла, а я посмотрел через плечо на Одри. Она вскинула бровь и указала пальцем на мой костюм.

– Говорила же.

Я сел на софу, отправил две эсэмэски, в третий раз выключил звонок и стал ждать, нервно постукивая правой ногой. Галстук жал, лицо горело, в костюме было неудобно. У дальней стены, за камерами, стоял стол с плюшками, бубликами, свежими фруктами и ягодами. Я подумал, что с удовольствием поел бы малины, но тогда придется отстегивать микрофон, возиться со шнуром, а еще зернышко может застрять между зубами. По спине стекал пот. Восемь лет выходил на поле стартовым квотербеком, а вот к медийной шумихе последних дней оказался не готов.

Одри держалась в сторонке, так, чтобы не попасть в камеру. Руки за спиной. Плечи расслабленно опущены. Вуд назвал ее «истинной силой, стоящей за троном». Вуд был прав. В промежутке между школой и колледжем на долю Одри пришлось девяносто шесть матчей. Солнце. Дождь. Снег. Грозы. Перебои в электроснабжении. Отчисления. Сотрясения. Растяжения. Вывихи. Ее мало что могло отпугнуть. Именно отсюда и не самое лестное прозвище – Престон – как марка антифриза.

Продюсер выдал женщине комплект наушников, чтобы она могла слушать интервью. Я похлопал по софе около себя, потом показал на пустой стул Джима Нилза.

– Он возражать не будет.

Одри покачала головой.

– Даже не думай. Ты втянул меня во все это, и в ближайший месяц ни на что не рассчитывай.

Два дня назад Одри отвела меня в магазин мужской одежды «Молдоун» на Пятой, куда пускают далеко не всех. Три часа я позировал в разных вариантах цвета и текстуры и за это время проникся уважением к моделям и новым маркам. Я выходил из примерочной, поднимался на подиум, стоял в костюме, однотонном или в полосочку, а она рассматривала меня и так и этак и качала головой. Я чувствовал себя голым. Одри крутила пальцем, я поворачивался на месте, показывая себя в нужном ей ракурсе, и либо получал одобрительный кивок, либо удостаивался жеста, которым в парке отгоняют голубей. После пятой примерки я запротестовал.

– Меня вполне устраивает мой немнущийся костюм от «Сирза».

– Милый, что мне в тебе, помимо прочего, нравится, так это глубокая провинциальность – предмет твоей гордости. – Женщина повернулась к Молдоуну, стоявшему в сторонке с мерной лентой на шее и в очках на кончике носа. – Вы уж извините его, мистер Молдоун. Он давно играет в футбол и слишком часто получает по голове.

Я улыбнулся и повернулся к выходу, решив, что она наконец-то открыла глаза.

– Спасибо.

Очевидно, я ошибался.

– Но… – Одри подняла палец, заворачивая меня назад. – Сейчас-то мы в городе.

Я незаметно указал на ценник, зная, что Одри по натуре скряга и благоразумие берет у нее верх над всем прочим.

Одри поднялась и провела ладонью по лацкану моего пиджака.

– Знаю. С ума сойти, да? Но в этом городе полным-полно сумасшедших. Ты видел цифры в своем контракте?

– Да, но…

– Вот и успокойся.

– Все будут знать, что я только что это купил.

Одри погладила меня по щеке.

– В этом костюме у тебя глаза блестят.

Когда я открыл рот, чтобы возразить против очередной словесной комбинации, она ткнула в меня пальцем и вскинула брови. Пришлось примерить еще дюжину костюмов и примерно столько же пар обуви.

Из магазина мы вышли с тремя костюмами, шестью рубашками, пятью галстуками, двумя ремнями, двумя парами обуви и выпотрошенной картой «Виза». Провожал нас счастливый мистер Молдоун. Столько денег я потратил только раз в жизни, отдав их за одну штучку на ее левой руке.

Без двадцати минут десять двойные двери широко распахнулись, и публика устремилась внутрь, сражаясь за места в первом ряду. Большинство вели себя спокойно, приветственно махали, принимались негромко переговариваться или фотографировать меня цифровыми камерами. Другие вопили, хлопали или выкрикивали слова поддержки. Один парень свистнул. Всего набралось человек, наверно, двести. Шум нарастал, и в дело вмешались «вышибалы». Я подумал, что глупо просто сидеть, и, отстегнув микрофон, смешался с публикой – пожимал руки, подписывал карточки, позировал для фотографий.

Одна женщина обняла меня.

– Милый, я проехала двести шестьдесят четыре мили. Весь полдень после ланча простояла под дождем.

Я поблагодарил женщину, подписал корешок билета и футболку, а потом посмеялся, когда «вышибалы» попытались помешать обнять меня еще раз. Пробившись через толпу, я уже поднялся было по ступенькам, но снова спустился, заметив женщину в инвалидной коляске и форме моего колледжа. Ее звали Дженни. Я присел, сфотографировался с инвалидом и оставил ей автограф. Женщина сидела и плакала. Я поцеловал ее в лоб, и несчастная сжала мою руку. Мышцы не слушались женщину-инвалида, и даже глаза смотрели в разные стороны, но я увидел красоту и нежность. Мальчишка лет десяти, потерявшийся в огромном форменном свитере и бейсболке с названием моей будущей команды, тронул меня за плечо и сунул под нос карточку «Топпс». Я подписал ее, сфотографировался с мальчиком и сказал:

– Мне нравится твоя бейсболка.

Он пожал плечами, покачал головой и, подбоченясь, заявил:

– Подложил ты мне подлянку.

– Правда? – усмехнулся я, еще стоя рядом с юным болельщиком на коленях. – Как так?

Парнишка повертел бейсболку в руках.

– Я этих ребят ненавижу, а теперь придется болеть за них.

Значит, я встретил равного и легко не отделаюсь. Я протянул руку.

– Мэтью.

– Мак. Мак Пауэлл.

Мальчишка держался с уверенностью и солидностью сорокалетнего мужчины.

– Вот что, Мак… – Я наклонился к нему и, понизив голос, сказал: – Раз уж ты поднял эту тему… Мне они тоже не очень нравились. Я их терпеть не мог. – Парень встретил мое признание с улыбкой. – Но… – Я оглянулся, как будто собирался поделиться с ним секретом. – Выбирать, в общем-то, не приходилось, и, судя по моим недавним встречам, новые владельцы – хорошие ребята. Между нами, я даже начал подумывать, не промахнулись ли они со мной. Я к тому, что то дело два года назад, в плей-офф, это ведь не их вина. – Парнишка согласно закивал. – В третьем их просто засудили.