Анатолий Шерстобитов - Бурситет. Приключения удалых пэтэушников, а также их наставников, кого бы учить да учить, но некому

• Название: Бурситет. Приключения удалых пэтэушников, а также их наставников, кого бы учить да учить, но некому
• Автор: Анатолий Шерстобитов
• Жанр: Современные любовные романы

Сюжетные аналогии романа можно провести с повестью «Республикой ШКИД», «Педагогической поэмой» Макаренко, «Очерками бурсы» Помяловского, только озоруют тут современные курсанты ПТУ и приставленные к ним учителя разных мастей. Остросюжетное повествование покажет нам непростую жизнь молодого военрука, вчерашнего инженера Виктора Истомина, ряда его коллег и нескольких ребят из семей самых пестрых. В довесок к дикому темпу работы в училище у Виктора любовные проблемы с красавицей-женой…

---

– Надо понимать, дружок… ну-у, этим жестом ты выразил восхищение моему заданию? А ну-ка пшел отсюда, щенок засраный!

– Мне и здесь тепло… – начал было тот, но рывок за шиворот сдернул его на пол. – Ты чего-о?! – вскочил он, но тут же был повернут и получил серию из сильных тычков в спину, шею и залипающего щелчка шомполом по заднице. Прогнувшись в пояснице от этого ожога, он пошел в отрыв, так как военрук сближался и явно намеревался серию повторить.

Перед самыми дверями он все же был настигнут, снова получил толчок, настолько от души, что дверь отворил в полете. Доотказа распахнувшись, она ударила по стене, отчего упал и разбился стенд «Ордена и медали СССР», висевший рядом. На шум из других кабинетов выглянули преподаватели, поулыбались сочувственно и понимающе.

Виктор же не знал, куда приткнуть ходуном ходившие руки, лицо пылало, губы плясали так, что не мог внятно выговорить и слова. Оставив мысль рассказать еще что-нибудь о современном бое, он сел заполнить журнал. Бесполезно, писать тоже не мог.

Класс притих, каждый из учеников украдкой настороженно поглядывал на него и он, чувствуя это внимание, терялся еще больше. Псих! шизик! придурок! мысленно костерил он себя, старался сосредоточиться именно на этом самоунижении, изощрялся в ругательствах. Да пусть они хоть на головах ходят, тебе-то что за переживания! Поморщился, так как в голову, в левую сторону черепа вошла тупая игла боли.

В дверь постучали и втерся Минаев, объяснил, что, мол, в коридоре одному непереносимо скучно. Разбитое стекло, разумеется, убирать не собирался – он-то здесь при чем. Класс снова ожививился, повеселел.

– Уйди, – процедил Виктор, – уйди от греха.

Настроение у Минаева, судя по всему, после насилия ничуть не ухудшилось, кошачьи глаза лучились смешливым превосходством. Просьбу военрука пропустил меж ушей, не вышел.

Виктор вскочил и едва не бегом направился к нему. Ученик проявил завидную выдержку, выскочил не сразу, подождал, пока не осталось метра три, и захлопнул дверь перед самым его носом, даже немного подержал ее, убежав лишь тогда, когда не достало силенок удерживать.

Минут через пять раздался вежливый стук в дверь. Виктор похолодел – директор, выдаст сейчас витаминов за сорванный урок. Открыл дверь – никого. Спустя минуты три снова стук, и опять никого, даже шагов в коридоре не было слышно. После третьего стука, недоуменно озирая коридор, он неожиданно все понял. Метрах в десяти от двери из стены выступала колонна. Сдерживая дыхание, на цыпочках, подкрался и резко скакнул вперед.

Так оно и есть, предельно вжавшись в стену, держа в руках снятые туфли, за колонной стоял Минаев и счастливо улыбался. Но какая святая наивность повторять одну и ту же шутку трижды! Улыбка еще не успела спорхнуть с его губ, как градом посыпались удары. Надо отдать парнишке должное – он даже не пикнул, а может онемел от испуга на перекошенное лицо военрука с бешеными глазами. Он даже не оборонялся поначалу, покорно принимая удары и удары довольно чувствительные.

Но наконец сработал инстинкт самосохранения, и, отбросив туфли, он выскочил из опасной зоны. А военрук уже совершенно утратил контроль над собой, метнулся следом, колотил спину, поддал в зад коленом так, что парень лишь чудом устоял на ступеньках лестницы… Опомнился лишь тогда, когда почувствовал, что кисти стиснуты чьей-то мертвой хваткой. Не сразу разглядел, узнал Таранова, смуглолицего крепыша-правофлангового.

– Ничего!..Ничего!.. – Виктор высвободился и прохрипел Минаеву вслед. – Щщенок… козел! играться он вздумал!.. – Обернулся и ужаснулся, вся группа в коридоре. Моментально набрякли нестерпимым жаром уши, захотелось сгинуть, спрятаться, провалиться сквозь землю и больше никогда-никогда в этих местах не появляться. Кое-как дождался спасительного звонка и сразу убежал в тир, благо шестого урока не было.

В тире Истомин помаленьку успокоился. Помогли тишина и уединение да холод, тир не отапливался, стены в один шлакоблок, даже щели толком не промазаны. Присел на корточки перед «Восходом», который, пользуясь случаем, определил сюда, хватит ему по чужим дворам обитаться. Мустанг ты мой мустанг, погладил он сиденье, дружочек верный. Знал бы ты, какую фирму я сыскал, не приведи боже, припадочным в два счета стать можно. Не-ет, так дальше не пойдет, не ту я песенку затянул, не свою. К чему эта борьба, даже война за идеальный порядок, настрополил меня Майский на мою же шею. Тактика у всех должна быть своя.

Он достал отвертку и стал очищать мотоцикл от давней засохшей грязи. Улыбнулся, глянув на подножку, выгнутую вверх, вполовину ободранную от резины. След одного из первых падений, тогда еще в управлении сельского хозяйства работал, инспектором технадзора. Подрабатывал разъездным фотографом, едучи на одну из свадеб и упал, попал на повороте под колесо кусочек жирной полевой грязи. Едва-едва не угодил тогда под колеса встречного автобуса, в полуметре друг от друга остановились, вставал так, опираясь на его бампер. Виктор поежился, припоминая детали.

Смятое же колено выхлопной трубы напомнило о другом падении, тогда он уже механиком в совхозе работал, комбайны сопровождал в ночной переброске с поля на поле, ну и не заметил пенек. Полет шмеля, усмехнулся он, метров десять летел-кувыркался. А этот штырек отломленного фонарика поворотов памятка последнего кувырка – резко тормознул перед рытвиной и колодки заклинило, мотоцикл повело юзом, развернуло и ударило о придорожный столбик, сам он скатился кубарем по насыпи. Когда очнулся, обнаружил на голове расколотый шлем и, самое смешное, на брюках не достало одной штанины, видно, какой-то штырек, проходя у тела, удачно зацепился.

Да, шрамов на теле «мустанга» было предостаточно. Виктор снова обласкал его взглядом – работяжка ты мой родненький, за сезон, с той же фотосуетой, они с ним до пятнадцати тысяч километров накручивали. Честно говоря, от таких неумеренных гонок вскоре пришли оскомина, пресыщение такими прелестями как: частые переохлаждения, всегда грязная одежда, да и не все кувырки оказывались столь удачными, к примеру, до сих пор частенько давало о себе знать примятое колено. Ну а насморк, так этот не отпускал тогда ни на денек.

Провозясь с мотоциклом около часа, Виктор окончательно успокоился. Не покидали только стыд и острое чувство досады на себя столь несдержанного, заведшегося, по сути, из-за пустяка. Корень срыва, решил он, в изначально ложной тактике. Еще не зная ребят, он уже настроился по отношению к ним чуть ли не враждебно, недоверчиво. Глупость, самая настоящая глупость! С мужиками в совхозе запросто ладил, а здесь, с мальчишками, буксанул. Ну не-ет, папаша Майский, оставь-ка эту агрессивную тактику себе, а я лучше останусь самим собой, да ведь «мустанг»? Ну зачем мне рядиться в чужие одежки. Пойду, повинюсь, да, мол, заскок произошел на почве переутомления, неужели начинающему такое непростительно?..

Но никто никуда его не вызвал. Событие, что глянулось ему вселенским, почему-то минуло внимание руководства, видно, других забот, посерьезнее, хватает. Да что руководство, те же преподаватели, которые тогда выглядывали, не придали этому случаю никакого значения, не поинтересовались, кого он так, за что? Ну вытолкал какого-то разгильдяя и вытолкал, из рядовых, видно, событие, пустяшное.

Только когда он поджидал автобус в вестибюле, Клуша вздохнула несколько раз, тщательно просматривая узоры шали на свет, и сказала, вроде как размышляя, для себя, ни к кому не обращаясь:

– У него, у Паньки-то, отец очень характерный, пьет в большой серьезности сердешный без роздыху… Только и поозорничать здесь мальчонке, отдохнуть от такой напасти родительской.

– У Минаева, что ли? – покосился Виктор.

– Ну да, у него… Скандальный папашка, злой. Сродственница ихняя здесь на Дубках живет, так сказывает, измыватель, мол, драчун каких мало…

Виктор помрачнел и который раз в этот день ощутил, как набрякают жаром уши и щеки.

А на следующий день, открыв дверь оружейки, увидел под ногами листок, на котором было выклеено буковками из газет: «Круто гребешь, военрук. Смотри, как бы хин не треснул». И внизу, вместо подписи грибочки, не то сморчки, не то опята. Виктор поежился и поймал себя на мысли, что несколько струхнул. Но тут же зло махнул рукой, и заслужил, пес цепной, жандарм чванливый, так и надо, пусть приловят пацанчики да поддадут как следует. Заслужил придурок!

А беспокойство в душе угнездилось, добились своего авторы, мыслишка исподволь да неустанно давай подтачивать, что за грибочки? кто из пацанов может за этим скрываться? Задачка, словом, получилась под грибным соусом.

Глава 2 – Казнь спиртного на линейке – Оживление «казненного» во смак наставникам – Наставник Хрюкин учит уму-разуму – Явление Смычка – Шок «расстрела» – «Пеницилин» гроза задниц – Доклад Шпика —