Леонид Бляхер - Сибирская сага. Афанасий Бейтон

• Название: Сибирская сага. Афанасий Бейтон
• Автор: Леонид Бляхер
• Жанр: Историческая проза

Эта книжка про начало русского Дальнего Востока и не только. В центре судьба героя албазинского сражения – Афанасия Бейтона, немецкого офицера, волею судьбы оказавшегося сибирским казачьим атаманом. О его поисках славы, любви и воли, о жизни простых людей в очень непростом мире идет речь в этой книге.

---

– Добрые люди, где я могу найти полковник Фонбуковин?

– Ишь ты, – удивился стражник. – По-людски балакает. Да что его искать? Вестимо где – у себя. Иди, мил человек, прямо, а потом направо. Как увидишь, где палатки зеленые стоят, – это его полк и есть. Там и спросишь.

Альфред понял не все, но решил положиться на интуицию. И не зря. Вскоре он уже повторял свой доклад перед невысоким, похожим на ворона подполковником. Полковника на месте не оказалось. Он был при монархе. Но и подполковника хватило.

Волновался, как оказалось, он зря. Все вышло вполне буднично. Подполковник подтвердил свои слова, сказанные в письме, и отправил с тыловым чиновником, которого здесь называли подьячий, для выправления бумаг. Подьячий долго писал в каких-то бумагах, почему-то рассказывал про свою бедность и многочисленное семейство, дивился большому жалованию поручика, но, в конце концов, выправил все необходимые бумаги. Позже поручик узнал, что он нарушил едва ли не важнейшее требование в отношении к русским тыловым службам. Он «не подмазал» чиновника, то есть не дал ему подарка. Но тогда неведение спасло. Видимо, подьячий понял непроходимую тупость иностранца и отпустил с миром.

Бейтон назначался одним из двенадцати ротных командиров полка Фонбуковина, как здесь называли его начальника. Под командование ему давалась рота солдат, а звание звучало как «капитан и поручик», то есть ротный командир. В пользование нового поручика передавалась палатка, недалеко от палатки полкового командира, слуга из солдат, которого называли «денщик», довольствие и оружие из казенного арсенала, двадцать рублей годового жалования. Под его началом будет сто шестьдесят человек. В их числе два прапорщика, шесть сержантов, двенадцать капралов и прочие лица в соответствии с ротной росписью. Все обычно. Как всегда. Ну, почти, как всегда.

В Европе (к примеру, где-нибудь в Италии) это были бы не особенно хорошие условия и небольшие деньги, но на Руси и в Польше царила невероятная дешевизна. Альфред сразу отложил три золотых, чтобы при случае отдать долг своему бывшему капитану, разложил в палатке свой нехитрый скарб, отдал распоряжение денщику, рябому парню по имени Николай, и приказал построить роту.

Из разговоров с Отто, который отбыл в свою роту сразу после визита к генералу, он уже знал, что основной состав полков солдатского строя (так называли здесь европейский тип армии) составляли бывшие крестьяне, взятые по одному человеку с определенного числа дворов. Если поместные войска («боевых холопов») хоть как-то учили, а стрельцов учили и того лучше, то это были самые обычные крестьяне, оторванные от привычных занятий. За службу им выдавались из казны по серебряному рублю денег и по шесть гектаров (здесь говорили «десятин») земли. Но учили их плохо. На лето в мирное время распускали по домам. Иноземцев среди солдат было очень немного, и они были сведены в отдельные подразделения, бывшие при особе государя. Понимая, кем ему предстоит командовать, он от своих подчиненных особо ничего и не ждал. Это спасло его от жесточайшего разочарования. Солдаты с трудом держали строй, плохо ухаживали за мушкетами, саблями. О сложных перестроениях и речи не шло. Правда, приветствовали нового командира они дружным и бравым рыком, но этим их умение и ограничилось.

Прапорщики были совсем молодые люди, без боевого опыта. Оба были из русских дворян, точнее, как здесь говорили, детей боярских. Обычно дворян брали в драгуны или рейтары. В солдатские же полки переводили за провинности или по наговору. Да уж, помощники. Бейтон от греха подальше отослал их проверять наличие и качество оружия, а сам начал учение с солдатами и младшими командирами.

Первым делом он заставил всех вычистить мушкеты. Сам показывал, как это делается, проверял, подгонял нерадивых. Потом точили сабли. Тоже оказалось делом непростым. Число порезанных пальцев росло с невероятной скоростью. Два дня Бейтон потратил просто на то, чтобы научить их держать оружие в порядке, быстро заряжать и разряжать его. После долгого и тайного – чтоб не уронить авторитет командиров перед подчиненными – обучения прапорщиков он смог переложить эту часть заботы на них. С пиками дело шло лучше. Оказывается, у русских есть похожее и распространенное оружие – рогатина. Но без строя это умение стоило немного. А строя не было. Пришлось учить самым началам построения и перестроений. Немало работы после проверки оружия нашлось и для ротного оружейника. Многие замки и фитили в мушкетах были неисправны. Заботы, заботы, заботы. Словом, впору сесть и завыть на луну. Вечером засыпал за бокалом вина с такими же, как он, измученными офицерами. Но дело двигалось.

Постепенно, шаг за шагом, солдаты освоили науку залповой стрельбы, стрельбы полутонгами, повышающей плотность огня, искусство перестроений, научились работать пиками, выстраивать каре. Словом, делать то, что отличает солдат от вооруженных оборванцев. Не все так плохо оказалось и с прапорщиками. Дело было не в пьянстве или самовольстве. Просто оба его заместителя происходили, как и он, из дворян бедных и провинциальных, не имеющих поддержки в столице. Хотя опыта им действительно не хватало, но учились они охотно и старательно. Столь же старательно выполняли распоряжения своего командира. Особенно после того, как его чаяниями им было выплачено задерживаемое жалование. Отношения складывались хорошие, правильные. Без панибратства, но в дружбе и взаимопонимании. С остальными офицерами полка помог сойтись Отто, отношения с которым постепенно перерастали в настоящую дружбу. Впрочем, особенного времени на дружбу ни у Отто, ни у Бейтона не оказывалось. Занятия с солдатами отнимали все.

Поручик навел порядок и с продовольствием для солдат. Учить и кормить – так делали его командиры в юности, так собирался поступать и он. Хороший командир воюет лопатой и кашей, а уж потом оружием, говорил ему его первый капитан, старик Ганс Крюгер. Но здесь, в русском войске, исполнение этого правила стоило Бейтону многих седых волос, поскольку обворовывали солдат все, и зазорным это не считалось. Умение же солдата самому найти себе пропитание входило в перечень необходимых доблестей. Местные интенданты не то чтобы испугались его, но решили не связываться со скандалистом. Воровать не перестали. Но «совесть имели». Результат не замедлил сказаться в солдатских котлах.

Глава вторая. В бою

– Батюшка Афанасий Иванович, – подошел к Бейтону молодой казак. – Извольте в шатер. Обопритесь мне на спину. Вот.

Бейтон недовольно покачал головой. Совсем его в старики записали. Вынул ногу из стремени и спрыгнул с коня. Не совсем удачно. Нога подвернулась. Больно-то как. Но виду не подал. Чуть прихрамывая, прошел в палатку, наскоро разбитую для него подчиненными.

В палатке было душно. Почему-то пахло не свежестью, а сыростью и плохо выделанными кожами. Или так показалось Бейтону. Задерживаться здесь не хотелось. Да и Андрейка еще возится. Он вышел наружу и не торопясь подошел к костру. Казаки, сев в круг, собирались вечерять. Вот с ними и посижу. Но тут подскочил давешний парнишка, пытавшийся помочь Бейтону сойти с коня.

– Афанасий Иванович! – зачастил казачок. – Вас Андрей Афанасьевич вечерять зовет.

Бейтон огляделся. Идти в палатку не было сил. Уж больно хорошо вокруг. Запах-то какой весенний! От озера свежестью веет…

– Пусть сам вечеряет. А я здесь, с казаками. Пустите, люди добрые?

– Садись, атаман! – промолвил старший. – А ты, Кузьма, подвинься и место дай Афанасию Ивановичу.

У старика на душе потеплело. Атаманом кличут. Не головой, не барином, не воеводой. Своим считают. Это многого стоит. Атаманами в Сибири казаки звали «своих», признаваемых ими начальников.

Бейтон присел к костру. Казаки примолкли. Какое-то время люди молчали, глядя на кипящее в котелке варево, на невысокий огонек костра. Молчал и Бейтон, неторопливо чертя что-то веткой на земле.

– А что, Афанасий Иванович, – начал разговор старший. – Говорят, ты и на поляка ходил?

Казаки знали слабость Бейтона вспоминать молодые годы. Да и было что вспомнить – лихую жизнь прожил старый полковник.

– Ходил. Еще молодым был. Под Смоленском, под Ригой. Наш царь-батюшка Алексей Михайлович тогда ляхов знатно укротил.

– А расскажи про то дело.

Бейтон задумался. Вспомнил себя – молодого честолюбивого поручика, готового на любой риск ради славы, ради… Бог знает чего. Сейчас и думать об этом смешно. Или не смешно.

– Ну, слушайте, коли не лень. Стояли мы тогда под городом Смоленском…

***

Дела с осадой шли как-то необычайно неторопливо. Огромное войско стояло под Смоленском, обложив его со всех сторон. Тяжелые пушки стреляли по стенам и башням каменными ядрами, нанося немалый урон. Но приступа не было. Тем временем множество малых городков сами переходили на сторону русских. К царю то и дело прибывали делегации от горожан, целовавших руку и клявшихся в вечной верности. Даже за то время, что Бейтон находился в лагере, прибыло три таких посольства от жителей поднепровских городков.