Гленнон Дойл Мелтон - Воин любви. История любви и прощения

• Название: Воин любви. История любви и прощения
• Автор: Гленнон Дойл Мелтон
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-94824-6

Трогательная, блестящая, забавная, шокирующая, разбивающая сердце и вдохновляющая книга «Воин любви» поднимает провокационные вопросы о том, что возможно для человека в браке, семье, в жизни. Эта история настойчиво призывает не останавливаться – мы можем исследовать собственные страхи и комплексы и бороться с ними. Каждый может измениться, стать совершенно новым человеком, с новой любовью, новыми надеждами, новыми силами. Это ошеломляющий и честный взгляд на жизнь удивительной женщины. Но и удар в лицо тем, кто принимает все как есть и полагает, что уже ничего не изменить к лучшему.

Это книга о сильной женщине, которая смогла преодолеть свои комплексы, пережить предательство и обрести любовь.

---

Я рассуждаю о канарейках, а Мэри Маргарет молчит. Мне кажется, что она меня понимает. Но когда я умолкаю, оказывается, она просто спит. Я выбираюсь из постели и подхожу к ней. Накрываю ее крохотное тельце одеялом и целую в лоб. Она весит всего семьдесят фунтов. Мэри Маргарет напоминает птичку, которая слишком устала, чтобы петь. Я задумываюсь, не суждено ли моей подруге вскоре умереть? Не является ли смерть единственным предупреждением, оставленным Мэри Маргарет этому миру? Я позволяю себе надеяться на то, что, может быть, здесь мы вдали от шахт. Может быть, в эту маленькую комнатку, где нас только двое, отрава не проникнет.

Как-то поздно вечером мы с Мэри Маргарет написали письма с обещанием вечно заботиться друг о друге. Свои обеты мы подписали мелками, потому что карандаши были запрещены. Мэри Маргарет заставила меня пообещать, что я не съем мелки. Я ответила, что, возможно, ей самой стоит это сделать. Мы рассмеялись. В больнице мы чувствовали себя в безопасности и могли смеяться. Но когда подошло время выписки, смеяться мы перестали.

* * *

Если бы я могла вернуться в тот день, когда меня выписали из больницы, я сказала бы родителям: «Меня нужно оставить здесь. Я не хочу возвращаться. Не хочу возвращаться в школу. Воздух там отравлен, и я не могу дышать». Но я ничего не сказала. Я дала понять, что со мной все в порядке. В школе готовились к балу выпускников, меня ввели в организационный комитет, а в классе выбрали старостой. Вскоре после выхода из больницы я в красивом голубом костюме сидела в открытой машине и махала рукой людям, собравшимся на улицах в честь бала выпускников. Мама и бабушка привезли меня на бал, и я буквально физически ощущала их надежды. Мы через многое прошли, и вот теперь мной восхищались все. Это была настоящая победа – для них. Но правду знала только я. Чтобы быть любимой, нужно быть известной, но ни один из тех, кто меня приветствовал, меня не знал. Они были знакомы лишь с моим представителем. Для меня этот парад не был парадом победы. Я была не звездой, а пациентом психиатрической больницы.

Приветствуя собравшихся, я думала о своей должности. Староста. Это было правильно. Я – хороший лидер, потому что умею следовать правилам. Я понимала, что в школе есть два свода правил. Первые установлены взрослыми. Вторые – тайные, неозвученные, но всем известные правила, жесткие и неизменные. Эти тайные правила определяли жизнь девочки. Будь худой. Будь красивой. Будь тихой. Будь неуязвимой. Будь популярной среди влиятельных мальчиков. Секс, алкоголь и пищевые расстройства – это всего лишь способы, с помощью которых старшеклассницы следуют тайным правилам и идут по жизни. Из детства во взрослую жизнь. Из невидимости в популярность. Успешная девочка должна вести определенную жизнь, и булимия, алкоголь и секс – это всего лишь орудия для построения такой жизни. Моя почетная лента буквально кричала: «Ты следуешь тайным правилам, как и должна. Ты принесла в жертву собственное здоровье, тело и достоинство, и это тебе хорошо удалось. Ты не потревожила вселенную своими чувствами и вопросами. Ты осталась незаметной. Ты не заняла много места. Ты никогда не выходишь на поверхность. А когда это необходимо (когда тебе нужен кислород), ты уходишь и дышишь в стороне. Мы никогда тебя не видим. Молодец!»

* * *

Оказавшись в колледже, я сразу же принялась за поиски стайки, где можно спрятаться. Я нашла такую стайку, за что признательна древним грекам. Игра была одновременно и старой, и новой. Худоба – это красота. Красота – это сила. Сила – это привлекательность для мальчиков. Но между колледжем и школой было различие: в колледже тайные правила признавались официально. Парни из студенческого братства, жившие по соседству, повесили над своей дверью табличку: «Жирным цыпочкам вход воспрещен!» С десяти лет я знала, что это абсолютное правило, и официальность его провозглашения стала для меня огромным облегчением. Поскольку мужчины перестали таить это правило, мы, женщины, перестали скрывать свои усилия по следованию ему.

В нашем студенческом сестричестве не я одна страдала булимией. Нас было так много, что коменданту общежития пришлось сделать объявление: «Когда вас рвет, пожалуйста, смывайте за собой. Неприятно, когда люди входят, а кругом такое безобразие».

Пока спускаешь за собой воду, булимия допустима. Она – демонстрация преданности и следования правилам. Жирным цыпочкам вход воспрещен! После первого курса я вернулась домой, точно зная, чего не следует есть и как избавляться от еды. Я похудела на пятнадцать фунтов, выбелила волосы, купила одежду для худышек и вернулась на второй курс, готовая к игре. Меня снова съели.

Я начала встречаться с парнем из братства «Жирным цыпочкам вход воспрещен!». То, что меня выбрал член этой дискриминационной группы, стало моей победой. Я одурачила всех, заставила поверить в то, что я – одна из красавиц. Я следовала за этим парнем, и другие парни из братства заботились обо мне и обеспечивали доступ во все тайные места, куда мне хотелось попасть. Я снова была в игре. Каждые выходные сотни девушек ожидали у входа в братство, желая быть избранными. А парень на входе оглядывал их, а потом сверялся со списком. Конечно же, ничего не зависело ни от какого списка. Все дело было во внешности и в репутации. Девушка должна была быть сногсшибательной или доступной. Для входа требовалось то или другое. Теперь я не понимаю, зачем мы выстраивались в эту очередь? Неужели мы не могли выпить пива и потанцевать в собственной общаге? Впрочем, не суть. Я была одной из избранных.

Благодаря моему бойфренду я могла не стоять в очереди – я проходила мимо других, менее ярких и худых девушек. Доступ в еще один темный подвал являлся знаком отличия, и у меня он был. Здесь я могла упиться до потери сознания, оказаться в постели и заняться сексом, о котором позже и не помнила.

Мой парень был хорошим и добрым. Мы любили друг друга и вне суеты жизни в кампусе. Во время каникул я побывала у него дома на Среднем Западе. Мы болтали и смеялись до поздней ночи. Вне кампуса мы снова становились людьми. Он писал мне стихи, мы выбирали музыку для свадьбы – гимн из нашего любимого фильма Квентина Тарантино. Но в кампусе не было места любви. Как-то вечером он оставил мне нежное сообщение на автоответчике. И его услышал другой парень из братства. Он украл пленку и включил ее на собрании всего братства. Услышав слова «Я тебя люблю», члены братства расхохотались до слез. Моего бойфренда прозвали «киской». Ему пришлось учиться своей роли, то есть держать меня в подвале. Не быть киской. А моя задача заключалась в том, чтобы быть ею. В колледже меня не интересовало ничего, кроме мальчиков и алкоголя.

Я всегда была готова. Этот ритуал удерживал меня в жизни. Процесс начинался около четырех часов, когда я уже могла подняться с постели и начать пить снова. Я брала банку пива с собой в душ, закрывала глаза, и вода текла на меня, смывая вчерашний макияж, следы секса и позора. Потом я вытиралась и бралась за свои орудия – фен, щипцы, косметика, шпильки, открытый топ, мини-юбка, еще пиво… Так я превращалась из полной развалины в сияющую, прекрасную, пуленепробиваемую себя – в свою представительницу. Я так гордилась этим процессом, была так в нем уверена, что, собравшись слишком быстро, снова шла в душ и начинала все с самого начала. В полном вооружении я отправлялась в подвал и оставалась там допоздна. Я спала с парнями, побеждала их в пьяных конкурсах и дорожку за дорожкой нюхала с ними кокаин. Не было ничего, что я не могла бы сделать. Я следовала правилам. Я снова победила.

Через десять лет мой бойфренд из братства женится на женщине, которая мне страшно понравится. Она скажет мне, что ему потребовалось время, чтобы забыть о наших отношениях. Как-то раз они поссорились, и он явно отдалился.

– О чем ты думаешь? – спросила она.

– О Гленнон, – ответил он. – Ей было бы насрать.

Жена поняла, что в его устах это был высший комплимент в адрес женщины. Но она поняла и то, что это вовсе не комплимент. Женщина, которой на все насрать, предает свою душу в угоду правилам. Женщины просто скрывают свой огонь. И этот огонь сжигает их.

2 Аборт

Я окончила колледж и испытываю к своей альма-матер благодарность, смешанную с подозрительностью. Переехала в Вашингтон, округ Колумбия, и вместе со своими лучшими подругами Даной и Кристи сняла таунхаус. Нашла работу преподавателя в третьем классе. Хотя первую половину дня мне приходится проводить в трезвости, я креплюсь. Я – хороший учитель. Любовь к ученикам удерживает меня в этом мире. Хватку я теряю после окончания уроков, когда выезжаю со школьной парковки и направляюсь к магазину, чтобы прихватить пару огромных бутылок вина. Добравшись домой, я пью, и пью, и пью, пока не дохожу до ручки. Пока не смогу отключиться от мира полностью. Я продолжаю объедаться и вызывать рвоту. Но все же любимое мое занятие теперь – пьянство. Чаще всего Дана и Кристи ко мне присоединяются, но я пью не так, как они. Они пьют, чтобы снять напряжение, я – чтобы исчезнуть. И в этом я почти всегда добиваюсь успеха. Обычно я полностью отключаюсь, а проснувшись, не помню, что со мной было. Дане и Кристи приходится рассказывать мне о событиях прошлого вечера. Что я говорила? Что ела? Что сломала? Они всегда помогают мне вспомнить. Я – их проект. Я уже порвала отношения со своим парнем из братства. Алкоголизм нас беспокоит, но поскольку бросить эту привычку немыслимо, то и говорить об этом не стоит. Кроме того, за пределами кампуса существуют иные правила. Теперь я живу во взрослом мире, и мне нужно встречаться со здоровым и успешным человеком. Теперь это гораздо важнее, и доступ в подвалы больше ничего не значит. Когда я сказала бойфренду, что нам пора расстаться, он заплакал. Я одна уже две недели. Не быть пешкой в чужих руках очень странно – и страшно.