Олег Ёлшин - Страна людей

• Название: Страна людей
• Автор: Олег Ёлшин
• Жанр: Прочий юмор

В маленьком, богом забытом городке начинают происходить невероятные вещи. Один ученый-самоучка делает величайшее открытие. Он придумывает вакцину, с помощью которой человек может использовать свой мозг на все 100 %, а, как известно, сейчас это возможно лишь на жалкую толику. Теперь люди могут стать другими. У человека открываются скрытые, ранее невидимые, способности. Он может делать открытия, может создавать произведения искусства! Человек в десятки раз усиливает свой талант, превращая его в гений! Но, что творится? Город в одночасье превращается в клинику для душевнобольных, у которых над прочими преобладают лишь самые низменные желания. Объяснения этому нет…

---

Днем зашел Орлов. Он сказал, что надеяться на федералов не приходится. Утром МЭР позвонил в Центр. Ему объяснили, что они не готовы изолировать в больницах целый город и пока там будут разбираться с вакциной (а все материалы из компьютера Ильича уже переслали в Центр), придется справляться самостоятельно.

– А что говорит МЭР? – спросил доктор.

– Включите телевизор, – предложил Орлов. Тот щелкнул пультом. На экране снова появился МЭР.

– Как, он еще не закончил? – удивился доктор.

– Судя по всему, он только начал, – ответил Орлов.

МЭР закончил какую-то историю из своего детства и запел. Пел хорошо, душевно, с завыванием. Видимо, детство его было не таким радостным. Орлов переключил канал. Там тоже был МЭР. Орлов удивился, щелкая пультом снова и снова. По всем каналам пел МЭР.

– Дурдом, – сказал Орлов и выключил телевизор, – видимо он приказал перекомутировать все каналы на местный. Теперь у нас канал один – МЭР, – произнес он.

– Что на улице? – спросил доктор.

– То же, что и здесь, – устало ответил Орлов. – Держитесь, Иван Степанович, держитесь доктор, – сказал он задумчиво и удалился.

Глава 13

У Орлова была непростая миссия. Он оказался в окружении и чувствовал себя, словно его, как в далекой молодости, забросили на вражескую территорию, лишили возможности для связи, и теперь он должен был принимать решение самостоятельно. Нет, связь была, но коллеги в Центре вели себя странно, не отдавали приказов и требовали одного – ждать. Видимо, не доверяли, относились к нему как к одному из этих несчастных, окольцованных металлической сеткой.

– Что же, – думал он, – значит он примет решение самостоятельно. Тем более, что опыт позволял выживать в самых непростых ситуациях, а командировку в такой маленький городок он всегда расценивал как козни врагов, новоиспеченных демократов, которые некогда захватили любимую, родную Контору и теперь успешно ее разваливали. Он был хорошим профессионалом и теперь, чувствуя себя на передовой, должен был принимать срочные меры. А как человек старой закалки предпочитал меры крайние и решительные.

Днем, убедившись в недееспособности Мэра, он собрал руководителей силовых ведомств и отдал приказ: “Любой ценой контролировать порядок. Не разбирая методов и способов, город нужно отстоять. Нельзя превратить его в жалкую пародию столичного бардака, где все погрязло в коррупции, разврате и развале СИСТЕМЫ. Если понадобится – применять крайние меры”.

Глаза светились огнем, чувствовал он себя полководцем во главе маленькой армии. А его армия давно дожидалась приказа и теперь пошла в наступление.

Городок теперь представлял собой большой зоопарк, огороженный проволокой, с той лишь разницей, что здесь отсутствовали клетки, и все эти маленькие зверушки оказались рядом друг с другом. Все они были разными, разными были их привычки и привязанности, а особенно желания. Но желания эти теперь объединяли массу людей непреодолимой силой. Это стадо давно таило где-то в глубине сознания мечту вырваться страсти наружу, отбросить предрассудки и делать только то, что хочется! Может ли цивилизованное общество позволить себе подобное? Летят ко всем чертям законы и ограничения, запреты и нормы и люди остаются, словно, обнаженные, в своем возвышенном или низменном ХОЧУ! И если тебя раньше никто и не спрашивал о твоем желании, теперь это было не важно. Важно было только одно – ХОЧУ! Город напоминал клинику Ивана Степановича, только эта “больница” была размерами значительно больше и санитаров здесь не было… до определенного времени. Больны ли были эти люди? Конечно. Если твое ХОЧУ начинает писаться заглавными буквами, а тем более курсивом, это подлежит немедленному лечению. У любого общества есть таблетки от подобного рода заболеваний, и оно использует их до того момента, пока ХОЧУ не превращается в НАДО. А свое “хочу” нужно сунуть куда-нибудь поглубже – тогда человек будет здоров, и общество тоже будет здорово. И пока не было санитаров, наступила анархия желаний. А желания эти были такими разными…

Разъяренные горожане после всего увиденного у колючей проволоки, у ограды высокого напряжения, почувствовали в этом замкнутом мирке невероятную свободу и вседозволенность. Одни крушили киоски и магазины, выволакивая оттуда коробки с пищей и спиртными напитками, устраивая оргии прямо на улицах и площадях. Другие творили вакханалии, безудержные танцы полуголых полутрезвых людей рядом с оргиями магазинных воришек. Третьи… Всегда найдутся эти третьи… брались руководить этими маленькими группами людей, подталкивая их на новые преступления. Где-то палили петардами, кто-то уже доставал настоящее оружие и гнался за врагом. На центральной площади несколько человек возводили, то ли эстраду, то ли эшафот. Несколько молодых парней, оседлав угнанные автомобили, как в компьютерных гонках, носились по улицам и палили из пистолетов. Они чувствовали себя победителями и хозяевами городка. Один мужчина, ограбив местный банк, залез на фонарный столб, и разбрасывал оттуда деньги, с удовольствием наблюдая за тем, как толпа внизу устраивала давку и побоище за священными бумагами. Раненых отнесли в сторону, деньги расхватали и теперь раскачивали столб, пока “банкир” не грохнулся на землю. И во всем присутствовали беспредельная радость и задор. Совсем не было видно детей. Но эти взрослые веселились так, как могут делать это только они – люди, выросшие и давно мечтавшие поднять с земли камень и запустить им в чью-нибудь голову. Поражало одно – как ни были эти люди сильны в своем безумном низменном порыве, все они из маленьких и незаметных горожан превратились в сильных и больших. Больших – своими порочными желаниями, и сильных – несокрушимой массой. Массой несокрушимой толпы.

– Ковалерррия вперрред! – скомандовал глава милиции. Он уже отошел от электрического шока там, на передовой городка, и теперь его передовой служили улицы и площади. До этого мгновения отряд ОМОНа скрывался в здании МЭРии, охраняя ее, но, получив приказ и благословение шефа, пошел на штурм наперекор вакханалии. Несколько автобусов оцепили центральную площадь, и теперь ребята в спецкостюмах и касках смешивали толпу сумасшедших горожан, рассеивая ее и уводя непокорных в “воронки”, стоящие поодаль. Делали они это с радостью молодых жеребцов, которых выпустили из загона, и те, изголодавшись, накинулись на табун самочек, ничего не подозревавших, а потому не готовых к подобному обращению. И наконец радость победы над противником и молодецкая удаль сменила настроение пьяных улиц. Бойцы в военной амуниции творили невообразимое. Целые толпы разгонялись в считанные секунды. Кто вяло, но все же пытался сопротивляться, того настигала тяжелая резиновая дубинка в сильных тренированных руках. Потом они ногами пинали свои жертвы и, как несмышленое стадо сгоняли этих зверюшек в автобусы и машины милиции. Посреди площади стоял Большой человек, их начальник, звериным рыком оглашая окрестности призывом – МОЧИТЬ!!! Через несколько минут центральные улицы опустели, и город вздохнул спокойно. Орлов, оценив ситуацию со своего наблюдательного пункта, остался доволен, но, памятуя опыт подобных мероприятий, подумал, что радоваться рано. И был прав.

Следующими на городскую сцену, на центральный манеж этого цирка вышли домохозяйки. Оторвавшись от своих телевизоров, они пошли, вооружившись скалками, швабрами и кухонными ножами прямо на врага. Женщины героически набрасывались на обидчиков своих мужей и взрослых сыновей, прокалывали шины милицейских воронков, поджигая их, и нещадно лупили по пластиковым каскам. Теперь перевес был на их стороне. Это была движущая сила маленького городка, это была сила и мощь любой семьи. Какие там мужья, вяло, лениво раскладывающие домино во дворе или преферанс за рюмкой водки, когда эти тренированные женские руки тяжелыми авоськами, стиркой и уборкой были не на шутку подготовленными к любой борьбе. Они трудились дома, поднимали производство на маленьком заводе, вкалывали и продавщицей, и грузчиком, и директором. Сражались в неравной борьбе и с нетрезвым мужем дома, и с налоговым инспектором там, на своей работе. Словом, такую силу тяжело было сдвинуть с места. Орлов, оценив всю сложность ситуации, подтянул пожарные брантсбойты, и мокрые избитые тяжелыми струями воды, женщины отступили, пообещав вернуться. Потом были стайки самоубийц. Те забирались на крыши, издеваясь над милицией, и смело бросались на врага, словно умели летать. Потом выходили из узеньких улиц на центральную площадь глашатаи и ораторы, увещевая оставшуюся толпу и представителей власти.

– Хватать всех, кто собирается по трое и более! – кричал начальник милиции. – Если человек вышел на площадь втроем, если не испросил разрешения у власти, он уже преступник и должен сидеть в тюрьме.

– Если он не работает и не платит налоги, он должен сидеть в тюрьме, – вторила налоговый инспектор.