Андрей Синельников - Путешествие в тайну

• Название: Путешествие в тайну
• Автор: Андрей Синельников
• Жанр: История

«Книга эта не совсем обычная. Двое друзей, люди, кстати, вполне реальные, как и рассказанные ими истории, пытаются разгадать что-то таинственное или странное, происходящее сегодня, сейчас, рядом. Они путешествуют по тем же дорогам, что и вы, живут в тех же гостиницах и кемпингах, едят в придорожных трактирах и провинциальных ресторанчиках…»

---

Слушатели стояли, открыв рот.

– В 1662 году супруги построили здесь и первый храм. Он просуществовал где-то до конца XVII века. После смерти Голицына имение досталось его второму сыну Ивану Ивановичу, но тот умер бездетным в 1686 году, завещав свою вотчину жене Марфе Федоровне. Уже через год она продала Дубровицы Борису Алексеевичу Голицыну, воеводе царств Казанского и Астраханского и дядьке Петра I.

Петр I очень любил и уважал своего воспитателя, но после Стрелецкого бунта был вынужден удалить его от себя. Нет, Борис Алексеевич не выступал на стороне мятежников. – Чуть повысив голос, Пилигрим взял театральную паузу и закончил фразу мощно: – Более того, именно он посоветовал воспитаннику бежать в Троице-Сергиевский монастырь, куда и собрались верные Петру войска. Но его двоюродный брат был фаворитом царицы Софьи. Борис Алексеевич, заботясь о том, чтобы избавить свой род от позора, употребил все возможные средства, дабы в приговоре его брату не упоминались слова «государственная измена», чем, как пишут историки, «навлек на себя ненависть не только в народе, но и между друзьями и родственниками младшего царя».

Вот поэтому дядька царя был «удален в деревню», в эти самые Дубровицы. Но уже в следующем году «Петр убедил князя Бориса Алексеевича возвратиться в Москву, встретил его с распростертыми объятиями и пожаловал боярином». По одной версии строительство Знаменской церкви началось во время опалы князя, по другой – в память о возведении его в боярское достоинство. Кто ж его знает, коли архивов нет!

– Во чешет, как по-писаному, – восторженно выдохнул подошедший полковник милиции.

– Чукча еще и читатель, – отозвался Пилигрим.

– Здравия желаю, товарищ генерал, – гаркнул полковник, разглядев большого министерского чина.

– Тихо ты, дай человеку закончить. Продолжайте, пожалуйста, – кивнул писателю «товарищ генерал».

Пилигрим продолжил, ничуть не смущаясь:

– Первоначально на месте Знаменского храма стояла деревянная церковь во имя святого пророка Илии. Перед началом строительства Знаменской церкви деревянный храм не был разобран, а просто перенесен в соседнюю деревню Лемешево. В Дубровицах же на месте престола деревянной церкви был установлен памятный столб, увенчанный крестом. Знаменская церковь строилась из белого камня, в изобилии встречающегося в Подольском крае. Точное окончание строительства храма неизвестно. Есть мнение, что церковь строили как иностранные, возможно итальянские, так и русские мастера. Между окончанием строения храма и его освящением прошло много времени. Храм был освящен только спустя семь лет после окончания строительства.

– Да, и с ним чертовщина началась сразу, – встрял в рассказ, выходя из-за ограды, Борисыч, на ходу кивая оперативной бригаде, приехавшей из Подольска и Москвы. – Существуют две версии, почему так случилось. Первая: причиной стало намерение Голицына пригласить в Дубровицы на освящение храма самого Петра Алексеевича, что было физически невозможно, так как царь в это время почти не посещал Москву. Вторая: разрешение на освящение нужно было получить у патриарха. Патриарх же Адриан был известен консервативными взглядами и вряд ли бы дал благословение на освящение столь необычно украшенного храма.

– А чем ему храм-то не угодил? Красивый, хоть и необычный, – милицейский начальник пристально посмотрел на узорчатый храм с короной вместо купола.

– Вот необычностью и не угодил, – ответил Борисыч. – Не знаю как насчет итальянцев, писателям виднее, а вот в Португалии есть монастырь Томар. Томар находится на берегу реки Набан, с живописным парком и симпатичным Старым городом. Над Томаром возвышается похожий на крепость Монастырь рыцарей Христа – один из величайших архитектурных памятников Португалии. Когда-то там была резиденция тамплиеров. Так вот, церковь в Дубровицах практически младшая сестренка, точнее внучка того монастыря, и внешне и внутренне. Ну да хватит истории, – вдруг резко оборвал себя он. – Кто труп нашел? Вы? – он повернулся к полковнику.

– Нет, товарищ…

– Просто товарищ, – подсказал Борисыч.

– Нет, нашел его местный участковый, а разбирался уголовный розыск Подольска. Мы уже подключились по приказу из МВД.

– Так кто тут самый дока в этом деле? – поняв, что полковник не местный, а из Москвы, спросил генерал.

– Вот, – полковник выпихнул пожилого капитана. – Вот, капитан у нас обо всем в Дубровицах знает. Он тут с участкового вырос до начальника отдела.

– Скажи-ка капитан, – взял его под локоток Борисыч, а сам поманил Пилигрима. – Труп этот в чем-то замешан был? – видя колебания местного Шерлока Холмса, он надавил: – Он вокруг усадьбы, вокруг музея не крутился?

– Знаете ли, – как-то по-домашнему начал капитан, – здесь все у нас вокруг усадьбы и церкви крутится. Это ведь центр жизни нашей. Естественно, и Владимир. покойного звали Владимир. очень часто бывал и в библиотеке музея, и в его хранилищах. Интересовался историей усадьбы, строительством церкви нашей и многим другим. Такой, знаете ли, местный краевед. Со многими из научных работников приятельствовал. Вообще человеком был эрудированным, интеллигентным.

– Извините, – тихо перебил его Пилигрим, – он картишками не баловал?

– Не баловал. Это точно. Я тут всех с пеленок знаю, и слабости их тоже. Поселок маленький, все друг у друга на виду, – не раздумывая, ответил местный детектив.

– А скажите, – вступил в разговор генерал, – вы музейные экспонаты осмотрели? Ничего не пропало?

– Экспонаты осмотрели, церковь тоже. Практически не пропало ничего.

– Что значит практически? – одновременно спросили оба.

– Куда-то задевалась старая шкатулка из-под карт. Но она ценности практически не представляла, хотя достаточно древняя. Вроде бы Екатерининской эпохи. Еще от Мамонова осталась.

– А зеркало старинное у вас есть? – поинтересовался Пилигрим.

– Зеркало? – растерянно переспросил капитан.

– Зеркало, зеркало.

– Да их тут в усадьбе с десяток наберется.

– А старинное, того времени, что и шкатулка из-под карт, – упрямо гнул писатель.

– То есть Екатерининских времен? – уточнил капитан. – Есть одно, в запасниках.

– Оно на месте?

– На месте, – уверенно кивнул блюститель порядка. – Как стояло под черным покрывалом, так и стоит.

– Стоп! – подал голос Борисыч. – Пойдем-ка, глянем.

Все направились к барскому дому, обходя церковь по кругу. Только с первого взгляда это резное чудо казалось круглым. Если присмотреться повнимательней, то становилось ясно, что в плане церковь представляет собой равноконечный крест с закругленными лопастями. То, что сейчас принято называть крест «иерихонские трубы» или тамплиерский крест. Точно такой же каждый школьник видел в учебнике географии на парусах каравелл Колумба. Высота храма с куполом на первый взгляд была где-то метров под 50. Вокруг храма возвышалась над землей ступеней на десять узкая терраса, огороженная высоким парапетом. Борисыч насчитал три входных двери в церковь (с запада, севера и юга). С восточной стороны, в алтарном выступе, вместо двери была ниша. Он взглядом показал на нее Пилигриму.

– В ней ранее было установлено резное деревянное Распятие с предстоящими Богородицей и Иоанном Богословом, – на ходу пояснил тот, сразу поняв вопрос.

Цоколь здания и парапет были покрыты целой сетью орнамента из витых лоз и гроздей винограда, спиралей и кистей, а на парапете – из ажурных листьев удивительных растений, высеченных из камня. На террасу вели четыре веерообразные лестницы.

– Интересная архитектура. Где-то я такое видел, – пробормотал милицейский генерал.

– Ну, скажем в Троице-Лыкове, Филях и Перове, – отозвался Пилигрим, – типичный стиль «нарышкинского барокко», только лет на сто постарше самого Нарышкина.

Устремлял в небо все это великолепие огромный восьмигранный столп, увенчанный ажурной короной. А корону, в свою очередь, как и положено императорской короне, венчал золотой крест.

В четырех входящих углах тамплиерского креста храма были установлены на специальных постаментах фигуры четырех евангелистов. Выглядели они ужасно. С потеками от ржавой воды, с отбитыми руками и головами. Поэтому только экспертиза или пылкое воображение могло в них угадать Марка, Матфея, Иоанна и Луку.

Около западных дверей, которые и являлись центральным входом в храм, стояли еще две фигуры. По всей видимости, та, что справа – Григорий Богослов с благословляющей рукой, книгой и митрой, стоящей у его ног, а та, что слева – Иоанн Златоуст с книгой. Фигуры тоже сохранились частично, но куда лучше, чем апостолы.

На немой вопрос Пилигрима о том, что по традиции святителей должно быть не двое, а трое, Борисыч рукой указал на третью статую – Василия Великого – над западной дверью храма. Над каждым окном храма летали по четыре фигуры Ангелов. Присмотревшись, Пилигрим понял, что они держат в руках копье, лестницу и плат с изображением Нерукотворного образа Иисуса Христа.