Павел Иевлев - Дверь в одиночество

• Название: Дверь в одиночество
• Автор: Павел Иевлев
• Жанр: Научная Фантастика

После событий, описанных в книге «УАЗдао», прошло несколько лет. Герой, по его собственным словам, вышел из аскетического состояния вольного автомеханика и неожиданно впал в статус мужа и отца. Но Хранитель уже готов вылупиться, и основы этого мира подрагивают в нетерпении.

---

Включив в гараже в розетку переноску, вышел к морю с лампочкой – как Данко в горящим сердцем в руках. Да, она горела! Я логически понимал, что это и должно быть так – ведь при проезде машины в проход задние габариты у неё не гасли, но убедиться в этом дорогого стоило!

Опыт номер три: пройдя в гараж, включил там старый, советский ещё карманный УКВ-приёмник на батарейках, настроил его на местное музыкальное радио – и так и прошёл обратно под унылые аккорды какой-то немудрёной попсы. За порогом сигнал резко упал в мощности, но не пропал совсем. Слабенький приёмничек что-то ещё ловил метрах в трёх от прохода, дальше уже всё – шорох пустого эфира. Но это неважно, всё равно перспективы открывались самые радужные! Ух я теперь развернусь!

Чтобы сбить эйфорию, перешёл к финальному опыту. Переноску пожалел, вернувшись к паракорду – привязал, перешёл – да и закрыл проход. Увы, чуда не случилось – я предсказуемо имел идеально ровно обрезанный обрывок шнура в руке. Прислонённый вплотную к каменной стене на месте прохода приёмник тоже ничего не поймал. Ну да, это уж слишком хорошо было бы. Но и так тоже неплохо!

Раскрыв проход, кинул из гаража в сторону башни подключённый удлинитель, в него воткнул переноску, закрепил горящую лампочку на крыше каменного сарая – да будет свет! Посмотрим, как долго эта дверь может держаться открытой.

В этот день мы впервые заночевали в башне – жарили мясо на мангале, а потом, уложив Мелкую, пили вино на берегу, слушая прибой и глядя на закат. Занимались любовью на брошенном в песок покрывале в брызгах волны, купались в темноте, хотя вода ещё была холодновата, а потом пошли спать – кинув очередную надувную кровать на пол в правом крыле. Лучший день в моей жизни, наверное.

Глава 5

«…Достратегическая мощность предполагает нанесение удара с использованием одной или нескольких ядерных боеголовок как средство демонстрации решимости и политической воли…»

– Держи, держи!

– Держу, блд, держу!

– Да хули ты держишь! Тащи его, тащи!

– Факин шит, омайгот!

– Да вытаскивайте его уже, она закрывается!

Висящий на верёвке Карлос, кажется, переживал меньше всех, хотя раскачивался над провалом без видимого дна, а плита, вдруг ушедшая у него из-под ног, теперь медленно возвращалась обратно, грозя закрыться. Я шёл в связке следующим и теперь изо всех сил упирался ногами в гладкий камень наклонного коридора, стараясь не сползти туда же. Воистину факиншит, тут я с Джоном совершенно согласен. Карлос невозмутимо вращался на конце закреплённого на поясе троса, бережно прижимая к себе винтовку, с которой не расставался даже в этих проклятых подземельях. Ну в кого, скажите на милость, тут стрелять, а? По мне, так тут лет тыщу никого не было – хотя Андрей, кажется, и надеялся на другое.

Верёвка была тонковата, врезалась в ладони, и один бы я Карлоса ни за что не вытащил – даром, что он килограмм на двадцать меня легче. Но наш здоровенный баскетбольный негрила Джон ловко ухватил меня за монтажный пояс, который был на мне вместо нормального страховочного, и потащил от провала, а Пётр и Андрей, подскочив, ухватились за верёвку и дёрнули. Ловкий Карлос ухитрился упереться ногой в край и рывок выдернул его из-под закрывающейся плиты, сразу же поставив на ноги.

– Индиана, мать его, Джонс… – прокомментировал я, отдышавшись. – Это у вас всегда так?

– Нет, – ответил Андрей, – не всегда. Но бывает. Местные были буквально повёрнуты на тайниках и ловушках.

Найти экспедицию оказалось проще некуда – предусмотрительно купив простенькую автомобильную радиостанцию, я просто включил её на том же канале, на котором связывался во время памятной поездки к рейдерам и поехал в том направлении, куда уехал с берега «Патр». Где-то в километре обнаружил небольшую речушку, ещё хранившую на мягких берегах следы покрышек «гудрич мудтеррайн», а преодолев неглубокий брод, через пару километров услышал переговоры группы с оставшимся в лагере Саргоном. Опознавшись как «Зелёный», получил приглашение присоединяться к веселью. Вот, теперь оно было в самом разгаре.

Саргон валялся в лагере не просто так, а по ранению – распорол в нескольких местах ногу, навернувшись в ловушку, вроде той, из которой мы сейчас вытащили Карлоса. Только более мелкую и с острыми штырями внизу. Только после этого до них дошло, что было бы неплохо страховаться, но обвязку, по распиздяйству своему, соорудили из чего попало. По-хорошему, им бы выехать в наш мир, купить нормальной альпинистской снаряги – хороших тросов, карабинов, обвязок… Но нет, Андреем овладел дурной азарт, ему казалось, что он вот-вот найдёт то, что он там ищет. Так что даже предложение отвезти Саргона к нам в башню, чтобы моя жена его нормально перевязала, он проигнорировал: «Потом, потом, мы уже близко!»

По словам Петра, наиболее разговорчивого в их компании, в состоянии «вот-вот, уже» экспедиция пребывала вторую неделю. За это время они обшарили уже два «оплота» – так, оказывается, назывались местные капитальные сооружения, в том числе и моя башня, – и вот сейчас шерстили третий, самый большой, «узловой оплот». Это мегасооружение было не просто сложено из огромных, плотно подогнанных камней, как моя башня, оно буквально переходило в огромный скальный монолит, сливаясь с ним в один мрачноватый, но величественный комплекс, по виду способный пережить ядерный взрыв. Жаль, что я совершенно не умею рисовать – зрелище было достойно кисти художника. Гладкий цилиндр выпирающей вперёд каменной башни – похожей на мою, но раза в четыре больше, – переходил в растущие от неё уступами вверх толстые стены, на верху которых свободно разъехались бы две легковушки. Эти стены, в свою очередь, как бы вливались в природный скальный массив, так гладко, что трудно было понять, где кончается кладка и начинается монолит. Все это было построено из тёмного камня и выглядело столь подавляюще, что я немедля назвал сооружение Чёрной Цитаделью. Подходящее местечко для главного антигероя какого-нибудь фэнтези. Этакого супернекроманта, Чёрного Властелина, который творит тут свои чёрные дела, выращивая чёрным колдунством в чёрных подвалах армии Тьмы…

Впрочем, что бы тут на самом деле не творилось, оно было глубоко в прошлом. Оплоты были заброшены так давно, что никто уже и не знал, когда именно, и уж тем более не понимал – почему. Если бы не патологическое стремление аборигенов строить всё из прочнейшего камня с толщиной стены в несколько метров и могучей древесины целыми стволами, то тут давно были бы унылые руины. Египтяне со своими пирамидами против местных – дети с куличиками из песка.

На моё вполне понятное любопытство Андрей только плечами пожал:

– Я не археолог и не историк, я понятия не имею, почему они так строили. Может, воевали много, а может, им так нравилось.

– Не, вряд ли воевали, – вмешался словоохотливый Пётр. – Сколько мы видели этих оплотов, ни один не разрушен, все брошены целыми. Может, и правда исход…

– Какой исход? – вскинулся я. По понятым причинам меня интересовали любые сведения об этом срезе.

– Ну, собрались все и ушли куда-то. Тут многие копались, но никаких признаков массовой гибели аборигенов нет, и не осталось никаких вещей. Оплоты пусты, очищены до голых стен. Даже черепка от посуды не найдёшь. Окна и то вынуты. А вот куда ушли – на этот счёт есть несколько идей…

– И все бредовые, – раздражённо перебил Андрей. – Под ноги смотри, сказочник. Тут наверняка ловушек ещё до чёрта.

– Не скажи… – не унимался Пётр. – Многие говорят, что Русскую Коммуну именно они технологиями подогрели…

– Заткнись уже, а? – рассердился Андрей. – Что за привычка говорить, когда мозг отдыхает?

Мне стало мучительно любопытно, что за Русская Коммуна такая. Андрей и раньше проговаривался, что среди проводников, исследователей, контрабандистов, наёмников и прочего немногочисленного, но ушлого сообщества посвящённых, называвших себя почему-то «людьми без города», русский был языком межмирового общения, причём из-за какой-то мощной русскоязычной группы, которая устанавливает правила. Нет ли тут связи? Но я решил пока не лезть с вопросами. Подожду момента.

Открытые помещения Чёрной Цитадели мы обошли за полдня – она была огромна, но совершенно пуста и просматривалась насквозь. Как и в моей башне, разделением внутренних площадей на отсеки местные не заморачивались – огромные залы размером с футбольное поле, деревянные полы из распущенных вдоль вековых стволов, потемневшие там, где их заливало дождями из незастекленных окон, но без малейших следов гнили. Эти ребята, похоже, собирались жить вечно, но что-то пошло не так.

Галерея залов уходила прямо вглубь скалы и вместо кладки местами шёл монолит, отличавшийся только большей однородностью, но не цветом и фактурой. Такое ощущение, что, вырубая в скале коридор, камень отправляли на стены. Безотходное производство. Украшательством аборигены не страдали – стены были гладкие, тёмные, пустые. Окон в скальной части не было, стало темно, но Андрей поискал что-то на стене, совершил какие-то манипуляции, чем-то лязгнул, налёг на угол – и там открылась небольшая ниша. В ней, сквозь сделанные прямо в скале прорези торчали массивные металлические рычаги. Пять рычагов, опущенных вниз. Андрей попытался поднять один, не преуспел и кивнул Петру: