З. Нуда - От Аккона до Мальборка. Детективно-историческая хроника

• Название: От Аккона до Мальборка. Детективно-историческая хроника
• Автор: З. Нуда
• Жанр: Русское современное

Для поклонников истории крестоносцев. Две захватывающие сюжетные линии – современная и историческая, – сливающиеся в единую. Стремительные погони, неожиданные убийства, дотошные расследования, находки и исчезновения… Тонкий юмор и новый – свежий – взгляд на историю крестовых походов. Тайные шифры и артефакты. Детальное представление рыцарского быта и летописное освещение истории Тевтонского Ордена. Топографическая точность в описании мест событий.

---

Вот и здесь, на Новокузнецкой, мне достаточно 15 минут, чтобы появилось нестерпимое желание спрятаться, как минимум, в машине, отгородиться от всего, всех и вся поднятыми стеклами, включить магнитолу с диском «Баллад», послушать Демиса Руссоса, Дэвида Боуи, «Би Джииз» или «Марка Антония», наконец. Обожаю латиноамериканские песни! Или, как минимум, на испанском!

Но до машины еще далеко, а Ежи сейчас уже выйдет. Возвращаюсь к «Гляссе» практически с другой стороны. Три-четыре естественных оглядки назад, остановки у газетного и табачного киосков ничего подозрительного не выявили. Теперь надо заглянуть в булочную, из окна которой отлично просматривается выход из кафе. Заказываю шесть эклеров в коробочке. Пока куплю пирожных дочкам, пока рассчитаюсь мелочью – Ежи выскочит. Так есть, появляется. Открыто оглядывается по сторонам, но выглядит это как попытка сориентироваться, в какую сторону идти. Нормально. Двинулся к метро. Спустя минуту с коробкой эклеров выхожу и выискиваю глазами американскую шляпу, присматриваюсь к тем, кто идет сзади… Даже странно: кто-то должен быть, по логике вещей, но никого не замечаю. Или у меня навыков уже давно нет, или все чисто.

Ежи скрывается в павильоне метро. И в этот момент с противоположной стороны улицы бегом, лавируя между машинами, ко входу в метро срывается молодой человек. Я ускоряю шаг, почти бегу, влетаю в павильон следом… Чёрт… Он уже стоит у касс в обнимку с девушкой, они целуются и никуда дальше не торопятся. Ни к эскалатору, ни к выходу. Ну и отлично. Будем считать, что все чисто. Ежи где-то на эскалаторе или, возможно, уже внизу, в поезде.

А не пора ли домой? Завтра на работу!!! Еще ведь свою «ласточку» найти надо где-то там, на паркинге. Надеюсь, она никому не «понадобилась» за время моего отсутствия. Не внедорожник, поди… Да и не новая.

Нет, на метро не поеду. Не хочется в духоте толкаться. Возьму частника или такси, если повезет. Воскресенье, транспорта на улицах не так уж много, да и не час-пик уже. Тем более, что от метро до паркинга все равно машину брать придется. Отсюда – двести-триста рублей, а от метро – сотня, как ни крути.. Не велика разница. Только пройтись придется до Третьяковской, на параллельную улицу: движение и тут, и там одностороннее, только в разных направлениях.

Направляюсь переулком мимо Третьяковской галереи. У метро народу еще много, хотя час поздний, в кафешках под зонтиками молодежь посасывает пиво, откуда-то из пивного павильона доносится пресловутое уже «…и целуй меня везде…», вой сирены – то ли милицейской, то ли «Скорой» – уже где-то за спиной. Вечерняя жизнь кипит вовсю! Перехожу на светофоре улицу, прохожу метров 50 вперед и останавливаюсь перед проезжей частью с поднятой рукой. Минуты две все машины проносятся мимо. Закуриваю, пока горит красный и большой палец показывать некому. Наконец, поток срывается с места и передо мной тормозит черный, тонированный, но достаточно симпатичный «мерс-320». Через опущенное стекло интересуюсь, повезет ли в район Борисовского проезда, получаю согласие бритоголового водилы и сажусь на переднее сиденье. Трогаемся. И тут же затылком чувствую твердый металлический предмет.

– Не оборачиваться! Сидеть тихо, слушать и отвечать, только когда спрашиваю…

3. День третий. Воскресенье

«Хорошая беседа бодрит, как чашка крепкого кофе, и заснуть после нее также трудно»

Э.М.Линдберг, писательница (США)

Мне страшно. Пугает неизвестность и неясность их намерений. С дулом пистолета у затылка мысли о смерти более жестоки, чем сама смерть, поэтому я их гоню всеми силами.

Хрипловатый голос, акцент – сумасшедший, как у немцев в старых советских фильмах про войну. Только не немецкий, а прибалтийский. Все-таки «вели» нас с Ежи все время. Да. Видать, и правда, ни хрена меня не научили ничему, кроме писания красивых бумажек. Или они настоящие профессионалы…

– Мы друзья Барбары, которая умерла у тебя дома.

– Она тоже с пистолетом у меня дома была? Я как-то этого не заметил…

Тычок металла в голову и щелчок взводимого курка заставляют меня замолчать.

– Я говорил сидеть тихо, слушать, отвечать на вопросы. И все. – Тон приказной, не терпящий возражений.

– Я слушаю. Но на предохранитель сначала поставь, – замечание, как ни странно, воспринято и новый легкий щелчок возле уха приносит некоторое облегчение: не так уж безнадежно все.

Подспудно ощущаю, что глубоко внутри испытываю некую радость и мысленно удовлетворенно потираю руки от того, что они объявились сами, что их не надо искать, не надо выяснять причины и корни всех событий… Знать бы еще, чем это все закончится. Главное, едем из центра в моем направлении, а если в мой район, – все ближе к дому.

– Нас интересует стеклянная ваза фиолетового цвета. Вот эта. – Сзади в протянутой руке прямо перед моим носом возникает небольшое черно-белое фото. Я открываю несессер, достаю очки, беру фото и пытаюсь рассмотреть на расстоянии вытянутой руки – дальнозоркий я, уже года три, старею! По форме – как моя. Рисунок по стеклу – тоже похож. Цвет понять невозможно на черно-белом фото. Но беглого взгляда достаточно, чтобы узнать: такая же. Только фото сделано давно, ваза стоит где-то в витрине, типа музейной. Возможно, снималась как образец продукции.

– И что? Была у меня такая. Вчера ночью ее украли. Думаю, именно вы. – Фото протягиваю через плечо за спину, не оборачиваясь, как и было сказано.

– Да. Ее взяли мы. Но это не важно. Как и когда она к тебе попала?

– Блин, да что ж в ней такого-то? Обычный презент, которому почти 20 лет уже! Подарили мне ее, когда я в Польше в консульстве работал. Торжественное мероприятие было по случаю какой-то годовщины, я присутствовал официально.

– Это в 1987-м было?

– Возможно. Что ж я помню все мероприятия? Их столько было за 4 года. Какое в каком году теперь не упомнишь. Наверное, в 87-м, «круглая» дата была, 70 лет. Такие события отмечали классно!

– Где проходило мероприятие?

– Насколько помню, в Бялогарде, в обществе польско-советской дружбы.

– Кто тебе вручал этот презент?

– Нет, вы понимаете, о чем спрашиваете? – на попытку повернуть голову назад получаю резкий тычок в ухо. – Понял, понял… Я и консульских работников, с кем в кабинете вместе сидел несколько лет, по фамилии не вспомню. А тут… Ну вы даете! Мужик какой-то – это точно помню! А кто конкретно – даже не спрашивайте!

– Почему ты не сдал подарок в посольство? Ведь это официальный подарок был, не тебе лично, а представительству страны. Порядок обязывал…

– Да кто ж его соблюдал в отношении таких презентов?! Вы что, смеетесь? Консульство было бы завалено таким мусором по самую крышу, если бы все сдавали! Никому это не надо было! Это ж дешевка, ценности никакой, кроме того, что событию или годовщине посвящена. Да и годовщин теперь этих уже нет! Отпали за ненадобностью!

– И тем не менее, ты должен был это сделать. На вазе металлическая табличка или пластинка была с надписью, что это презент советскому консульству, а не тебе. Она должна была остаться где-то в консульстве, на видном месте, в какой-то витрине с такими же официальными сувенирами и подарками!

– Вот дурные! Ребят, вы что? Я же ясно объяснил: никто ничего никогда не сдавал! Если б мне машину вручили – с надписью – я б не отвертелся, сдал! Хотя бы стиральную! А тут ваза! Не издевайтесь!

– Я не издеваюсь. Я хочу знать мотивы, причины и следствие. Что было с вазой потом? Ты ее оставил себе и привез в Москву, когда пришло время возвратиться?

– Да. Привез. И она была у меня до вчерашнего дня. Точнее, ночи, пока вы ее не сперли.

– А что стало с металлической плаcтиной? Куда она исчезла?

– А я помню, что ли? Выбросил, наверное, что бы не болталась и не мешала. Я же вазу активно использовал по назначению: ставил в нее цветы. Она очень удобна. Была.

– Постарайся вспомнить! Это важно. Когда ты ее выбросил? Сразу, еще в Польше, или когда в Москву приехал?

– Да вы нормальные, господа?! Кто ж такое вспомнит? Сейчас уже 21-й век давно, а вазу с этой табличкой мне еще в прошлом веке подарили! Даже не год-два прошло, а лет 17—18!… – Делаю попытку повернуться к сидящему на заднем сиденье и получаю новый тычок в ухо. – ОК. Но растолкуйте мне, на фиг она вообще нужна кому-то? Ну кусок железяки, ну медная, ну с надписью… И что ж из того?

– Это плохо. Для тебя плохо. Нам нужна пластина и текст на ней.

Понимаю, что дело начинает «пахнуть табаком», если настолько серьезна для них эта проблема. Делаю мысленно лихорадочную попытку найти отговорку, более-менее весомый аргумент, чтобы они отстали от меня хотя бы на время. Дали возможность хоть что-то предпринять. Табличка-то валяется у меня в коридоре в коробках со всяким старым хламом. Выбросить ее в мусоропровод у меня из сентиментальности рука не поднималась. Сейчас надо бы от них отделаться, втихаря найти ее и хоть почитать, что же там выгравировано.