Олег Северюхин - Кольцо приключений. Книги 1, 2, 3, 4

• Название: Кольцо приключений. Книги 1, 2, 3, 4
• Автор: Олег Северюхин
• Жанр: Альтернативная история

С помощью колец фараона Эхнатона и его жены Нефертити историк по имени Владимир побывал летчиком французской эскадрильи 1915 года, участвовал в обороне Севастополя вместе с поручиком Толстым, готовил Переяславскую Раду как писарь гетмана Хмельницкого, лечил цесаревича Алексея и беседовал с премьером Столыпиным, жил в скифском племени и был продан в рабство, летал на планету Таркан, встречался с кардиналом Мазарини и возглавлял племя людей каменного века…

---

– Никак нет, ваше благородие, чуть-чуть прикладом приложили, а так ни-ни, – испуганно заговорил Тарас Петрович.

Офицер с эполетами поручика флотского экипажа наклонился надо мной и спросил по-французски:

– Комма вуз аппле ву? (Как вас зовут?)

– Жем аппле Владимир Иркутянин. Вообще-то, русский – мой родной язык, – ответил я.

Офицер грозно повернулся к унтер-офицеру и спросил:

– А ты, Тарас Петрович, сам его спросить не мог? Сразу прикладом по башке? Башибузуки. За службу благодарю, но впредь, чтобы все по-человечески было. Иди и вызови ко мне вестового, – сказал офицер.

Мне развязали руки и ноги, и офицер пригласил меня к столу.

– А теперь расскажите мне все по порядку: кто вы, откуда здесь появились и зачем? – спросил он.

И я начал рассказывать о том, как я из Иркутска с караваном поехал помолиться святым местам. Сначала мы попали в Монголию, потом в Китай в Урумчи, затем через Кашгарский перевал в Афганистан. Были в Кабуле и Герате, побывали в иранском Мешхеде и Тегеране, затем оттуда по караванным тропам в Багдад и Дамаск. Потом я добрался до Стамбула и там тайком под видом грузчика проник на французский корабль «Флора», на котором и вышли на рейд Севастополя. «Флора» участвовала в артиллерийском обстреле города, но получила три прямых попадания с берега и сейчас заделывает свои пробоины, а я под покровом ночи отвязал посыльный ялик и добрался до Крымского берега.

Офицер молчал. Было видно, что он переваривает полученную от меня информацию.

– Это сколько же времени вы были в таком путешествии? – спросил он.

– Да почитай, что два года. Из Иркутска выехали весной 1852 года, – сказал я, прекрасно понимая, что телефон и телеграф пока еще не изобретены и на проверку моей информации уйдет уйма времени, а по причине военного времени проверку оставят на период после окончания боевых действий. Маршрут свой я составлял по памяти и пусть тонкий путешественник, который объездил весь Ближний Восток, Центральную и Юго-Восточную Азию простит меня, если я где-то допустил неточность в географических названиях или караванных путях.

– Ничего себе путешествие, – удивился офицер, – сколько же нужно денег для него?

– Все деньги с собой не увезешь, – сказал я, – просто ограбят по дороге или убьют, а когда деньги вот в этих руках и в голове, то человек богат для того, чтобы делать все, что ему заблагорассудится. Я не чурался никакой работы и простым погонщиком верблюдов совершил такое путешествие.

– А документы у вас есть какие-нибудь? – спросил офицер.

– К сожалению, нет, украли вместе с последними деньгами, – ответил я.

– А как же сабля? – поинтересовался офицер.

– Сабля еще дедовская, казачья, без сабли на Востоке никак нельзя, да это и признак моего дворянского происхождения, и на Востоке чувствовали это по моей сабле, – пояснил я.

– Извините, сразу не представился, поручик Ордынцев, – сказал офицер. – Не улыбайтесь, был кто-то в моей родне из ордынских, перешедших на службу к российскому царю. Теперь весь род наш честно России служит. Давайте мы с вами поужинаем, чем Бог послал, и поведу вас к начальнику линии капитану второго ранга Бельскому. Нужно доложиться. Чувствую я, что слушать вас будут на самом верху. Присаживайтесь поближе на банку. У нас порядки корабельные, хотя мы сейчас на сухопутье. Щи да каша пища наша. И рюмочку для аппетита. Местная, тутовая, прошибает хорошо и от всех хворей спасает.

После ужина Ордынцев отвел меня к командиру линии. У него за рассказами заполночь и заснули.

Утром у Белецкого уже был один из флаг-офицеров:

– Помилуйте, вы еще спите, а Пал Степаныч просит к себе вашего лазутчика.

– Прямо-таки сам адмирал Нахимов просит к себе? – вырвалось у меня.

– Да-с, прямо-таки сам адмирал Нахимов просит вас к себе, – невозмутимо ответил «флажок».

Этого я не ожидал. Пришлось всю мою «одиссею» рассказывать адмиралу сначала. В подробности особые не вдавался, потому что в приемной было полно просителей и во время осады каждое слово командующего гарнизоном было на вес золота.

– А позвольте полюбопытствовать, сударь, на каком языке вы разговаривали с китайцами? – спросил Нахимов.

– На китайском, ваше превосходительство, – ответил я.

– А ну-ка скажите что-нибудь по-китайски, – предложил адмирал.

– Сказать-то я могу, ваше превосходительство, только кто поверит в то, что это китайский язык. Я лучше по-китайски напишу, вот это будет более весомым доказательством моих слов, – сказал я.

– А вот вам бумага и перо, – сказал адмирал, – напишите, что-нибудь соответствующее сегодняшнему моменту.

Я взял бумагу и написал.

– Интересно было бы узнать, что здесь написано, – сказал Нахимов, рассматривая бумагу. И сопровождавшие меня офицеры тоже с любопытством вглядывались в рукописные домики.

– Дословно здесь написано: прошу Вас разрешить мне участвовать в сражениях за Отечество. И подпись – Иркутянин, – перевел я.

– Похвальное желание, мы не только защищаем русскую землю, но и защищаем нашу православную веру, против которой объединились мусульмане и западные христиане, – сказал Павел Степанович и размашисто написал на листе: «Зачислить волонтером под командование капитана второго ранга Белецкого. Нахимов. 18 октября 1854 года» – Чем думаете заняться в боевых действиях?

– Дозвольте, ваше превосходительство, организовать команду снайперов – метких стрелков для того, чтобы на важных направлениях лишать противника управления путем поражения командующих ими офицеров, – сказал я.

Если не я, то кто-то другой все равно бы предложил заняться подготовкой снайперов. Я создам команду, а по моему почину такие команды создадут и в других подразделениях, что значительно улучшит положение осажденных войск.

– А что, дельное предложение. Вы, голубчик, – обратился адмирал к Белецкому, – возьмите под свое руководство дело создание такой команды. Если дело будет стоящее, будем распространять опыт. А я уж прослежу, как волонтер ваш обязанности свои исполняет. Не смею задерживать, дела-с.

Глава 32

Мы с Белецким пошли на четвертый бастион.

– Владимир…

– Владимир Андреевич, – подсказал я.

– Так вот, Владимир Андреевич, – сказал капитан второго ранга, – мысль ваша хорошая, потому что мы отмечаем, что среди англичан, чьи позиции против четвертого бастиона, много отменных стрелков. Нам даже пришлось плести веревочные маты (сети типа циновки), чтобы закрывать артиллерийские амбразуры, хоть и веревки, но от пуль все же спасают. Если мы создадим группу хороших стрелков, то поубавим им спеси. У меня к англичанам особый счет. Понимаете, сразу после Синопского сражения, когда Черноморский флот под командованием Павла Степановича наголову разгромил турецкий флот, английские газеты писали, что русские моряки достреливали в море раненных турок. Это было в правилах английских рыцарей добивать раненных врагов. У вора всегда на голове шапка горит. Вор сам первый кричит – держите вора! Да за такое всех этих щелкоперов нужно на реях поперевешать без суда и следствия. О какой порядочности англичан может идти речь? Я и детям, и внукам своим, если живым останусь, скажу, чтобы англичанке верили только на вершок и опасались ножа в спину, если неосторожно повернешься. Так что, Владимир Андреевич, будете защищать честь российского военно-морского флота. Возьмете себе тех, кто более подходит, и место вам для занятий вот тут, в трехстах метрах в тылу в низинке. Хотя тыл – это понятие относительное. Забыл спросить, вы в военном деле разбираетесь?

– Немного разбираюсь, господин капитан второго ранга, как бы подпоручик запаса, – сказал я.

– Вот и хорошо, – сказал командир. – Посмотрим вас в деле и будем ходатайствовать о присвоении чина подпоручика пехоты. Удачи. Ордынцев просил вас определить к нему. Я не возражаю.

Собрали мы по линии десять штуцеров. Мало таких ружей было в российской армии, зато войска коалиции почти все были вооружены штуцерами. Немного поясню. Штуцер – это ружье с нарезным стволом. Потом это ружье стали называть винтовкой. Вот и мы собрали винтовки. Так что, если впоследствии прочитаете – штуцер, то знайте, что это винтовка, и наоборот. Штуцера в русской армии вообще были редким оружием. По приказу императора Николая Первого штуцерами был вооружен только один лейб-гвардии Финский стрелковый батальон. И вообще на полк положено было иметь аж целых шестнадцать штук. Остальное все – гладкоствольное оружие, которое «иностранцы кирпичом толченым не чистют», как пытался Левша генералам нашим передать. А иностранцы уже давно на штуцера перешли.

Я осмотрел и наши штуцера. Три капсюльных и семь с кремневыми замками. И это в то время, когда уже появился телеграф и фотография. Калибр 16,51 мм (сорок пятый калибр это 11,43 мм, а штуцер – это как ружье охотника 16 калибра), длина ствола 723 мм, и весил штуцер 4,5 килограмма. Заряжается порохом – дымным (черным) селитрово-серо-угольным. При выстреле из ружья выбрасывался прямо-таки сноп дыма, как из пушки.