Алексей Козлов - Супернестор. Том I

• Название: Супернестор. Том I
• Автор: Алексей Козлов
• Жанр: Поэзия

О книге. Краткая адаптированная история Государства Российского от Тьмутаракани до Наших Дней. Сатирическое, гротескное сочинение с парадоксальным цитированием Великих. Том I. От первых князей – до падения Николая II.

---

9. Песнь девятая

Правдиво и толково повествующая о подобном саранче нашествии орды Тмутараканских Князей на посевы озимой репы, репчатого лука и гороха лукового, о печальных последствиях такого внезапного нашествия вредителей и что вообще случилось после саранчи.

Без всякого сомненья,
Эпохам гнусных свинств
Сопутствуют знаменья
И вороха таинств.
Был год, когда издали,
Подобно стаям тли,
По небу псы летали,
Надгробия болтали
И лешие ползли!
По небу плыли рати
Всё время ухал гром,
И с тучи богоматерь
Грозила кулаком!
Пусты у нас карманы!
Нам скучно жить без зол!
Князья, как тараканы,
Полезли к нам на стол.
Один махал руками,
А с ним его жена;
Другой стучал ногами
И требовал вина.
Мы забывали честно,
Был после или до
Владыка Поднебесной —
Князь Галочье Гнездо.
Наевшись до отвала
Ворованных котлет,
Князья вскричали: «Мало!
У вас порядка нет!
Вас развратила воля,
И блуд вас с толку сбил,
Но мы вас успокоим
По мере слабых сил!»

И стали шумно править,
Подобно господам,
И тут уж не убавить
И не прибавить нам!
Об их делах напрасно
Гадать не будем зря —
С кем спало Солнце Красно,
Где пукал Редедя?
Но это и неважно…
Во время бранных дел
Он пукнул столь отважно,
Что ангел отлетел.

Один изрёк: «Негоже,
Имея нищий вид,
Князьям ходить в рогоже!
Везите аксамит!
Тащите, как хотите
Трофеи в рундуки!
Несите!
Волоките!
Учтите, мужики —
Не стоят чёрствой корки
Недоуменный лик
И ваши отговорки…
Сюда!
И сей же миг!
Начнём с яйца!
С начала!..
Где золото?
Где сталь?
Где шкуры?
Нету сала?
Лентяи!
Смерды!
Шваль!
Час – блуду!
Время – делу!
Я смердов призову
К высокому уделу,
А проще – в кабалу!
Узнаете, как сладко…
Солдатов рой густой
Сейчас же для порядка
Примите на постой!
Нет стойкости в вас древней…
Нет веры!
Нет вины!
За это две деревни
Мы сжечь принуждены!..»
Почив отчасти в бозе,
Испуганный Гаврош
В весьма фривольной позе
Пополз на брюхе в рожь.

Натягивать поводья
Умели короли
И через час угодья,
Весь воздух вкупе с водью
Под брюхо подгребли.
Нет лучшего досуга
Для нас, посадских пчел,
Как холить лемех плуга
И стричь коня хохол.
Нет лучшего удела,
Чем всем поклоны класть,
Таская то и дело
Свой мёд в чужую пасть.
Ловить зверьё и птаху,
Валить столетний лес,
Окоченев от страха,
Поклоны класть монаху…
(Ты видел эту ряху
С крестом наперевес?)
Набрав грибов корзину,
Зазорным не считай
Отдать им… десятину…
И прочее… отдай!
Что делать с детской жаждой
(Естественной сполна!)
Носить на шее каждой
Подобие кочна?
Когда у нас свободу
Отняли господа,
Вошло внезапно в моду
Всесилие бунта.
Забыли мы о сале,
Преданьям вопреки,
А по небу плясали
Драконьи языки!
Нас князь давил паскудно,
Сжигая и рубя,
А в летописях нудных
Нахваливал себя:

– Послушай, летопруха,
О взятках не трезвонь!
Мне кое-что по духу,
А прочее – в огонь!
Ты ведь неглуп отчасти,
Меж нами говоря,
История под власти
Ложится… и не зря!
Предтеча твой был гнида,
Ты, книгочей, гляди…
Запретного Тацита
Штудируешь, поди?
Вам, братья, каменюги
И самый Страшный Суд!
Да внидут божьи слуги
В земную снедь и блуд!
Сребро прибрав, детина
Трезвонил, как приор:
– И до заро-о-ка и-но! —
Святых неси на двор!

Ушл фокусник и дока,
Но как, когда, и где
Мы видели пророка,
Бредущим по воде?
Сей мужичок нетленный
Столь же приятен мне,
Как пузыри вселенной
И пятна на Луне…
Идите, братцы с миром!
Самим нужны штаны!
Библейские факиры
Нам вовсе не нужны!
Узрев, насколько явно
На Русь идет война,
Малютка Ярославна
Упала из окна.
Князья завыли: «Добре!
Не видно здесь ни зги!
Воскрушим смердам ребра!
Раздавим позвонки!»
Докука не узнает,
Порука не поймёт,
Кто здесь кого кромсает,
А кто за чуб дерёт!
В ничейном огороде,
Где маются рабы,
Возможно мы подходим
К понятию Судьбы.
По мановенью гробы
Летали и паслись…
О пастырь хитропопый!
Великий Осмомысл!

Из тёпленькой юдоли
Князья шмыгнули в рожь.
Известно, что без соли
Далёко не уйдешь.
Мы думали: «Вот нива!
Вот – гречка!
Вот – фасоль!
Но отчего всё криво?
И вбок?
И исподволь?
Мы вроде не дебилы?!!
Есть репа и слюда,
Но отчего все силы
Уходят в никуда?
К чему безглазы власти?
За что с далёких пор
На нас летят несчастья
И слезы, и позор?»
Мы вопрошали это
У идолов в пути
И не могли ответа
Приличного найти!

10. Песнь десятая

О том, что автор услышал в раковине морской, о хитроумном конязе Ярославе, прозванном льстецами Мудрым и его косой жене, библиотеке и псарне и что вообще случилось ещё.

И вот России слава!
Дожили наконец
До князя Ярослава
По прозвищу Мудрец.
Конязь родился новый
(Чудес не вижу в том!)
В корзине тростниковой,
В кольчуге со щитом,
С серебряною ложкой,
В рубашке (Я не вру!),
В сафьяновых сапожках
И с трубкою во рту.
Имел он голос звонкий,
Сребро считать любил
И в Библию ручонкой
Потыкать норовил.
Не вопрошайте, друже,
Откель известно мне,
Как он ловил лягушек
Удилищем в Днепре?
Он светским быть старался,
Неплохо басом пел,
На моду покушался,
Но в сём не преуспел.
Сморкался громко в стяги —
Донёс до нас Ротверг..
(Языческие саги
Никто не опроверг!)

Картинка в духе Брэма:
Великий князь любил
Грудастых иноземок
За их любовный пыл.
Нет, это не по теме!
И, радостью горя,
Описывать в гареме
Не будем визиря!
Отметим, не вникая
В семейные дела,
Что его дочка злая
Гаральду не дала…

Он долго жил на свете
И всё добро творил,
Но дети…
Ох, вы, дети! —
Он землю раздарил.
А дети от испуга
И жадности тотчас
Пошли тузить друг друга
Не в бровь, а прямо в глаз!
Удел нам тяжкий сужен…
О как произнесу?
Брат брата жрёт!
На ужин
Брат Сарыч съел Лису!
Мы так и не узнали
В чём смысл и цель борьбы,
Ведь города взрастали
Быстрее, чем грибы.
К нам влез, тесня довольство,
Посланец диких орд
И деверь беспокойства-
Гер Лёгкий Дискомфорт.
Махнул он в Суздаль смело.
Вопрос превыше сил:
Какою частью тела
Волхвов он задавил?
Реченье Ромуальна:

– Ваш трубадур и скальд
Не-про-фес-си-онально
С врага снимает скальп!

Как можно быть спокойным?
Как за решеткой петь?
Как в бесконечной бойне
Случайно уцелеть?
И это лишь начало
Больших чуланных битв,
Где Б. Матерь подкачала
С мешком своих молитв.
Весёлая компанья
Металась вдоль границ.
От взлёта – до изгнанья
Карьера этих лиц.
Творец не распознает,
Настолько всё темно,
Кто здесь кого кромсает,
А кто с кем заодно.

Волхвы и звездочеи
Пришли в деревню Грязь,
Но мы их всех на реи
Развесили, взмолясь.
С невиданною силой
При виде божьих книг
К Сивилле Тупорылой,
Рыдая, он приник.
Кудесник нёс с амвона…
Послушать нам пришлось
Про зло Армагеддона,
Засунув палец в нос.
О благость в Веки Оны!
Здесь более в чести
Вовсю кропать законы,
Чем оные блюсти!
Засранцы и засранки
Предпочитали те
Московские баранки
Московской мокроте.
И все – во имя, чтобы
Отплыть с «Торой» в руке
И близить час Потопа
И качки в Ковчеге.
Кресты,
Поклоны,
Хоры,
Видения и сны,
Как шишки с сикаморы
Иль финики с сосны!

– Прекрасно, скажем смело,
Что наш Христос воскрес,
Но все же ближе к телу
Нам шкурный интерес!
Презрев молитвы, пени,
Опять Христос воскрес…
O! Mene…mene…mene…
Mene tekel fares!
(Вас ждут несчастья и возмездия!)

Мы сбились к аналою,
Смотрели скорбно вниз
И путали порою,
Где Глеб,
А где Борис…
Об их печальной доли
И прочих чудесах
Такого напороли
В поповских ектиньях,
Что ваш слуга покорный,
Прочтя сие, брюзжит
И с площади соборной
Откланяться спешит…

Однажды на рассвете
Отринулась соха.
Мстислав схватился с Редей
В борьбе за потроха.
И с воплем: «Не преемлю
Воздыкаться с вором!» —
Ударил Редю в землю
И тюкнул топором.
Кровь с княжеского шлейфа
Вкруг брызнула струёй…

– Убейте Борислейфа!
Злодей – мой брат родной!
Эдмонт заплакал горько:

– Ой, братцы, не могу! —
И смачно тяпнул Борьку
Клинком по кадыку.
Убиты, так убиты…
Народ, смеясь, дрожал…
Сын лейтенанта Шмидта
Из Любеча сбежал.
На помощь Божьей Мамы,
За благостный зарок,
Он начал строить храмы
И всё крестил пупок.

Не будем в нашем стане
Устраивать совет,
Где место Таракани?
Сие большой секрет.
Гадая по просфоре,
Святые кирпичи
Ищите на Босфоре,
Иль где-нибудь в Керчи!
Идите и найдите
Прародину гробов,
Где сосланный Овидий
Скрывался от жлобов.
Настроенные колко,
Мы повалились ниц
Пред злобой Святополка,
Не ведавшей границ.
Делец, имея виды
На соль,
Табак
И мёд,
Любил менял с Тавриды
Кидать за годом год.
Невинных было мало…
На голые поля
Глухая тень упала
Со стен монастыря.
Монашенки (Приемлю
Сие, но не пойму!)
Закапывались в землю
И множились в гробу.
С утра до самой нощи
Сочтя колами дни,
Облизывали мощи,
Не зная, чьи они.
На переплёты (Боже!
Вот только бы не зря!)
Дьячки снимали кожу
С мошонки упыря.
Попы в скитах запели,
Во дрожь вогнав Бову:

«Запрись в холодной к-е-лье
И сядь на жердь в углу-у-у!
Расслабься осторо-о-ожно,
Почу-у-увствуй жар от ног
И глаз скоси сколь мо-о-ожно
На трепетный пупо-о-о-о-о-к!
Почувствовав благое,
Остри Господний нюх,
И ноздри сжав рукою,
Ищи, где бродит дух!
Томись, томись изустно!
Глотай одни хвощи,
А то, что очень вкусно,
Отбрось!.. И не взыщи!»

Да, парни были яры
Топить пчелиный воск…
Творит одни кошмары
Невыспавшийся мозг.
Восставший люд со страху,
Чтоб тот нас возлюбил
Папаху Мономаху
На Святки подарил.
Владимир знал, с кем знался,
Один монах – братан
За это так и звался
Сциписпис Мокроштан.
Божественная птаха,
Презрев сие лицо,
На шляпу Мономаху
Подкинула яйцо.
Владимировы позы
Правдивы, но бледны:
Он лил все время слёзы
И пысался в штаны.
О ярь деяний втуне!
Отчаянный бунтарь
Завёл среди петуний
Покаянный «Тропарь».
Что это? Холодея,
Вторгаются извне
Эпоха Водолея
И потный Марс в Овне.
К древлянам и варягам
В хоромы и дома
Вошла степенным шагом
Всевластная Чума…
Мы, видя, как он тужит,
Заплакали вослед.
Плещеевская Лужа —
Свидетельство тех лет.

Когда столкнулись оба
В овраге, Ваша Честь,
Он половца Русоба
Заставил кактус съесть!
В дыму свирепой драки,
Толкаясь от земли,
Серебряные раки
По храмам поползли.
Он не считался с нами
И Киева холмы
Так забросал церквами,
Что были в шоке мы.
К войне от тихой дремы
Слободку понесло:
Свирепые погромы
Смутили нам чело.
Крестьяне были хмуры,
Вердикт их был суров:
Не надо рвать три шкуры
Со смердов и рабов!
Какая страсть и сила!
Его во сне благом
Жена перепилила
Могучим языком.
Так Божий соглядатай
И грешный человек
Нагорною колядой
Закончил долгий век.
Летописец Ананья,
Перо засунув в рот,
Приводит завещанье,
Где плакса вопиёт:

«Живите, братья в мире,
Не ведая вражды!
Давайте ход секире
Лишь в случае нужды!
Сажайте всюду тую!
Пеките кирпичи!
И сапоги вкрутую
Тачайте на печи!
Работайте на ниве!
Не тем Христос воскрес,
Кто чувствует к наживе
Глубокий интерес!
Где тот злодей, который
Христа, Злодей, не чтит
И булки от просфоры
Вовек не отличит!»

Святейший на обедне
Вниманье занимал
И нёс такие бредни,
Что Фокий подвывал…
Залился небожитель
Про стогны и гробы…
Кошёлка – вот учитель
Бесштанной голытьбы!

Там, где лисица рыщет,
Где множится дрофа,
Возрос невидный прыщик…
Ба-а!
То была Москва!
«Москва – твердили внуки, —
Златой престол, балда!»

Для нас же в этом звуке
Печаль и пустота.
Спешу заметить с болью:
Молчали чёрти, Бог,
Увы, торговля солью
Чревата для пройдох!

То было время Оно:
С сапог счищая грязь,
Нытье Иллариона
Мы слушали склонясь!
Илларион Пилатов,
Живя среди могил,
Двенадцать постулатов
Дотошно свокупил.
Придворных служек ворох
Твердил нам год подряд
Что выдумал он порох…
Но это уж навряд!
Ему рабы внимали:

– Он хлеб и пиво спас!
Его удеи пяли!
Быть может, и не раз!
Христос был человеком,
Таков иль не таков,
Питался женским млеком
До сорока годов!
Довольно гадки свеи!
Весьма поган Варлаф!
Неправы иудеи!
(А кто пред Богом прав?)

Читатель будет первым,
Узрев из-за стола,
Куда Сова Минервы
Прострёт свои крыла!

11. Песнь одиннадцатая