Алексей Козлов - Супернестор. Том II

• Название: Супернестор. Том II
• Автор: Алексей Козлов
• Жанр: Альтернативная история

О книге. Краткая адаптированная история Государства Российского от Тьмутаракани до Наших Дней. Сатирическое, гротескное сочинение с парадоксальным цитированием. Том II. От Временного Правительства – до Наших Дней.

---

45.Песнь сорок пятая

Об удивительном, непостижимом и богомерзком правлении Иосифа Первого, а также о том, что мы терпим над собой по нерадению и безответственности чувств. С хором и подтанцовкой.

С хвостом и рожей в сыпи
Меж двух великих рек —
Гангом и Миссисипи
Явился Человек…
Господь земной!
Проруха!
Олива средь камней!
Волшебный сон!
Пир духа!
Мёд!
Камедь и елей!
Ты – сила наших дланей!
Ты – честь чужих ланит!

(Последний рубль в кармане
Гуляет и пищит.)

Отцу народов – слава!
Была у нас одна,
Как солнце величава
Obscura persona.
(Тёмная, сомнительная личность)
«Кремлевская Маланья
Не курит и не пьёт»,

Эпитеты и званья
Займут страниц семьсот:
«Титан».
«Железный Горец».
«Щит Мира».
«Меч Страны».
«Великий Комсомолец».
«Сокольничий Весны».

Господь!
Так это… шутка?
Как этот злой пострел,
Раставшийся с рассудком,
Страною овладел?..
Мы часто видим тени,
Но говорят, что род
Его весьма почтенен
И к Цезарю ведёт.
В сей род вглядеться надо:
Сквозь ветвь Калигулы
И сучья Герострата
Чуть виден ствол муллы.
Предположить я смею,
Что мы своим путём
И скоро к Моисею,
Через гарем придём!

Когда правитель с шизом
И жизнь так тяжела,
То шоколом ли сизым
Летать под облака?
Когда ты придан хлеву
И видишь стыд и срам,
По мысленному древу
Не лепо ль бяшить нам?
Его речитативы
Я в сердце берегу,
Как высшей пробы чтиво,
Как «Слово о Полку».

Ну что ж, заглянем в детство:
Но здесь нас ждёт провал —
С собакой по соседству
Он злобно воевал.
Любил поля крапивы
И так же, как и все
Писал стишки стыдливо
О девичьей красе.
Не одолев глаголы,
Слоняясь целый день,
Он изгнан был из школы
За тупость и за лень.
Иосиф, скажем строго,
Показывать готов
Иссохшуюся ногу,
Где вкупе – семь перстов.

Иосиф… оныч Грозный,
Надежда россиян,
Готовился серьёзно
Принять священный сан
В епархии Шакала…

Отметить мы вольны:
Карьере помешало
Затмение Луны.
Решил ввязаться смело
Он в битву, как таран,
«За праведное дело
Рабочих и крестьян!»

О времени приметы!
О благости накал!
Он сейфы от монеты
Стыдливо очищал.
Из туркестанской ссылки
(О нет, я не смолчу!)
Он слал с икрой посылки
Худому Ильичу.
Горшок с кровавой сдобой
Все звали за глаза
«Великой Цхетской Жoпой»,
«Макакой»,
«Кукой»,
«Кобой»
И изредка – «Гюрза».
Засим, заметим к слову,
Он был не слишком глуп,
Товарищу Свердлову
Любил плевать он в суп.
Начальник изуверов
В войну был добр порой:

– Всэх белих охвицеров
Пуф-пуф!
И – с глаз долой!
Срэдь мёртвых нэт знакомых!
Друзья мои!
Вперёд!
От врэдных насэкомых
Асвабаждать народ!
Пры помощи секстанта,
Буссоли…
Может бить…
Чапай сумеет банду
Рассеять и плэнить!?

Когда вскипели страсти,
Бесстрашный наш Варяг
Пролез, как угорь к власти
И взял страну в кулак.
– Дзэржин!
Щто там с половой?
О чём там городыт
Наш…
Всадник бэзголовый…
Ну…
«Дэсат днэй»?…
Майн Рыд?..
Гдэ Гэрберт?
Умер?
Баста!
Поднять!
Нэ может бить!
Хотел спрасыть фантаста,
А он решил шютить!

Он приобщил zasrantsev
К разумной вспашке нив
И взял у иностранцев
Словечко «kollektiv».
Нас гладя против шёрстки,
Он сам понять не мог,
В чём сущность продразвёрстки?
Чем ценен продналог?
Презрен работник жалкий,
В забвении поля,
Работников за палки
Гонял он на поля.
По нашим повиликам,
По розам и кустам
Герр Троцкий с диким кликом
На ослике скакал.

– Васползуюсь мамэнтом!
Юрыстов заибу!
Вам будэт дакумэнтом —
Атметина на лбу!

Когда в Кремле решили
На что годиться криль,
В Москве собор спалили,
И поломали шпиль.
Узревши, что без правил
Взгнусил церковный хор,
Он Троцкого отправил
В далёкий Бунгалор.
Такому человеку,
Которого любил
На ветхую телегу
Он книжки сам грузил.
Сикейрос и Ривера,
Рождённые от муз,
Палили в изувера
Из детских аркебуз.
Большое учрежденье,
Где дёргали за чуб,
В подарок к дню рожденья,
Послало ледоруб.
Некролог на заборе:
«На стол подать кутью!
Труп сжечь!
Прах бросить в море!
Всё кончено!
Адью!»

Эстетами мы стали,
Вошли в немалый раж
И шустро распродали
За трёшку Эрмитаж.
Для нас, сидевших в клетке,
По мере слабых сил,
Он век на pihtiletki
Причудливо разбил.
Ах, как отец молился!
Велением его
В Сибири возносился
Закрытый город ЧМО.
Что может быть приятней,
Чем честные рубли?..

На жёрдочке в курятне
Рабочие легли.
Тут мы загоношили…
Возрос маразм, как гриб,
Мы в гору потащили
«Магнитку» и «Турксиб».

– Раздать рабам подачки!
Пусть правит в мире том
Божественная Тачка,
Благословенный Лом!
Как есть лягушку с хреном —
Решалось до поры,
Тут индустрия с креном
Свалилась в Тартары…
Ужасную картину
Мы здесь изобразим.
Как Бука Буратину
И кошку – вместе с ним,
Проснувшись, Новый Гришка
(Чего бы это вдруг?)
Хозяев золотишка
Подвешивал на крюк.
Простим ли мы невежде,
Что нас в подвал зовут?
Пришёл он к нам в надежде
На наш бесплатный труд.
Сознание реалий
Коснулось всех вполне:
Стахановцы застряли
В прессованном говне.
Когда Иосиф с нами
Покончить повелел,
Народ гремел ушами,
И взвизгивал, и пел.

– Дыана!
Терпсыхора!
Кимвалов вражьих мэдь!
Вставай, Хрущ, с памыдора —
Не всё тэбе балдеть!
Каго сычас подвялим,
Падвесив на суку?
Кто будыт под роялем
Кричать «кукуреку»?

Мы с радостью узнали,
Он агроном большой —
Мы осенью пахали,
А сеяли – зимой.
Всё это проводилось
Под лозунгом «Даёшь»…

…В Поволжье уродилась
Невиданная рожь.

Говаривали греки:
«Без хлеба и вина
В двуполом человеке
Любовь не так сильна!»
В деревне мёртвой летом,
Смутив пальбою тишь,
Поймали людоеда…
То был – совсем малыш.

За Снежным Мэном исто
Из самых разных мест
Три лучших коммуниста
Пошли на Эверест.
Шеломами повиты,
Взлелеяны всегда,
Застряли прозелиты
В торосах инда льда.
Назло подводным минам,
Нежна,
Юна,
Светла,
К Сияющим Вершинам
Нас Партия вела.
Присяга наша метко
Торчала из штанов:

«К борьбе за дело предков
Будь, гад, всегда готов!»

Герои размышляли:
К чему мы на мели?
Виновников искали
И… наконец нашли.
Торжественна картина:
Не тратя лишних слов,
В курорты Сахалина
Погнали кулаков.
Наверно по привычке
Радетели мечты
Забыли дать им спички,
И не дали еды.
Те шли и поминали
Во здравие его
И тихо помирали…

«Незнамо от чего»…

Куда им было деться?
Голодные рабы
Родимчики младенцам
Крушили о стволы.
Пока мы были живы,
Лепили для гостей
Бифштексы из крапивы
И кофе из гвоздей.
Где б было наше тело
И острый ум, когда б
Природа не имела
Лягушек?
Крыс?
А жаб?

– Крыстяне-бандерлоги,
Прощаясь навсэгда,
Цылуют пыль дороги…
Довольно мило, да?
Народ пакынул нывы?
Зачэм народ патух?..
Вэдь есть сырьё:
Крапыва…
Пирей…
Мургуль…
Лапух…
Изысканные блюда:
Хлэб, мясо от каров
Лубил одын Иуда,
Но был ли он здаров?
Нэт, не в питаньи дэла!
Возмом в прымер Рахиль!
Она вить нэ хатела
Пустить в глаза всэм пиль?!..

Полив мочой Керзона,
Свой путь прошёл герой
От фени приблатнённой
К совбиблии пустой.
Мы впитывали яро
Советы новых бар —
Рецепты кулинара
Из ресторана «Яръ».
Внизу умами правил,
Являя всем пример,
Святой Морозов, Павел —
Савейский пионэр
С дудой и барабаном,
Упорный, как упырь…
Отца в угаре пьяном
Отправил он в Сибирь.
Страна ещё не знала,
Что смерть его близка:
Малютка ломтик сала
Увёл у кулака.
Враги его схватили
За юные уды
И в землю опустили
С небесной высоты.
Его могилка, где ты?
Со всех концов земли
Плывут кабриолеты,
Проходят корабли…

Увы, богатство Креза
Не страшно нам пока:
Кулак в нас – из обреза,
Мы к стенке – кулака!
Пророчество Гекубы
Плоть с кровью обретёт:
Кто сеет волчьи зубы,
Драконий сброд пожнёт!
А что творилось кроме?
Скупали мы подряд
Отраву в «Моссельпроме»,
А в «Москвошвее» – яд.
Мы крепли год от года,
Но третьего числа
Зловещая Ягода
На грядках возросла.
Вослед, когда под святки
Нас сильно понесло,
Ежовые перчатки
Сдавили нам чело.

Жене сказал он: «Дура!
Бери с меня прымер —
Perfer… et obdura…
Perinde… cadaver…»
(«Терпи и крепись…
Подобно… трупу…»)
Хотэл ей сделать милость,
Хотэл сломать рога…
Но бабюшка закрилась
На тридцать два замка!

Когда он был в дозоре,
(Ещё прибить кого б?)
Его супруга в горе
Пустила пулю в лоб.

Засим мудрить не стали,
Закон борьбы суров,
Как дроф, перестреляли
Седых профессоров.
Достались людям бедным
Окурки и крюки,
В тумане предрассветном
Мелькали «Voronki».
Донос – подкоп под норов,
Расстрелам лучший фон —
Рёв тракторных моторов
И громкий патефон!

Мы думали: обрек ли
Иль пожалел абрек?
Но головы, как кегли
Торчали из телег.
Помойки.
Пни.
Перроны.
Рагу марксистских книг…

«Находка для шпиона —
Развязанный язык!»

На сорок третьей миле
Баржами всех подряд
Свидетелей топили
В заливе, как котят.
Высинский на процессе,
Зевнув, изрёк: «Всегда
Verum plus uno esse
Non potest, господа!»
(«Господа,
Больше одной истины
Не существует!»)

В неведомые дали
Параболой с винтом
Генетику услали
Прочувственным пинком.
Сравнив два разных пола,
Учил Лысюк народ:

– Мичуринская школа
Продвинулась вперёд!

Откуда взялись силы
Прочесть так много книг?

От мухи дрозофилы
Удой был невелик…

– Спасёт голодных сечка,
А мы должны тайком
Скрэстить свинью с овэчкой,
Свынарку с пастухом!
Скажу народу надо…
И глядь, и там, и тут
Под слоем шакалада
Колосья вынограда
На пончиках растут.
Всэ будут бить баклуши!
Всэ взвидят фейерверк!

У всех завяли уши
И сладко взор померк…

В застенке стряпал Некто
(Чертежник Отто Винт)
Гигантские проекты:
«ДВОРЕЦ» и «ЛАБИРИНТ».
Неясно, были ль виды
(Наверно, не смогли)
Настроить пирамиды
В Бердянске и Гжели?

В Ковчег вошли по паре
Творенья Сатаны:
Лжецы,
Сексоты,
Твари,
Личины,
Рожи,
Хари,
Доносчики,
Вруны,
Ком. пом. бем-благородья,
Чиновники
И тли,
И всякое отродье,
Достойное петли.

Из трупных ведомств киски
(Ты помнишь ли, сосед?)
Хватали за описки
Людишек из газет.
С вибрацией коленец
Пред Ёсифом стоят
Два психа,
Возвращенец,
Святейший извращенец,
Секретный многоженец,
Бас,
Тенор
И кастрат,
Убийца из Кремлёвки,
Тер-уклонист Жаке,
Космополит в толстовке
И белый – в кушаке.

– А гдэ святой Ананий
Со скланкой рэвеня?
Ульрых бэз заклинаний
Не можэт жить ны дня!
Мы принялись со стоном
Готовить шоколад
И поливать крюшоном
Оливу и салат.
Плывя средь донной мути,
Мы были уж близки,
Чтоб золото из ртути
Чеканить от тоски.

Когда из всех карманов
Посыпалось ура,
Шахтёр-пыхтёр Стаканов
Свалился на гора.
Он грыз, пока в июле
Вокруг издали бздын-н-нь…
Китайские кастрюли
Баронства Шаолинь.

Народ царя восславил
И взял с него пример
Он Кирова подставил
Под бойкий револьвер.
О гнилостная рана!
Мерцая, как зола,
Тень грозного Ивана
По долам поползла.

Забросив втуне дело,
Мы стали изучать
Гармонию расстрела,
Искусство умирать.
Так вдоль блестящей нити
Построили народ:

«Когда ты не вредитель,
То, стало быть, сексот!»

– Бухарыки – крэтины!
Я им… нэ сэльский фат!
Для смэрти всэ едины!
Omnia mors aequat!
В такой свырепый холод
Я буду зол и прям,
Пусть лупит риба-молот
По красним дюбелям!

– Пасхальные овэчки
Устали без оков…
В Камчатке есть мэстечко
Для старих вшевиков.
Балшэвики – едины!..
Prosrali, добряки,
Все домны
И платыны,
Каналы,
Рюдники,
Дыпо
И параходы,
Заводы всэ подрад…
Плачевние народы
Такого не прастят!

И началось такое,
Что и большая рать
Дрожащею рукою
Не сможет описать.
Кто был умен и прыток,
Талантлив и силён,
Тот канул в «Доме Пыток»,
Как виртуальный сон.

А это вран за нами,
Что делать нам теперь?
Железными когтями
Колотит в нашу дверь.
О, латники!
О, звери!
Мой дед, не утаю,
Был выкинут из двери
Режевской ГеПеЮ,
Сидел не меньше года…
Отмечу за глаза:
Меняется погода,
Бывают чудеса.

– Сии народы малы, —
Тоскуя, вождь изрёк,
И стал копать каналы
И вдоль, и поперёк.

Нам чудо «Беломора»
Совали потому,
Что вождь курил «Мальборо»,
Как следует ему.
Когда мы ели гренки
И Сталинский салат,
О трость товарищ Френкель
Опёр библейский зад.
В папирус лили ssaki
С казённого пера
Продажные писаки,
Канальи Беломра.

(К чему взбивает пену
Чекистов верных рать?
Здесь камня нет, Хефрена
Не перещеголять!)
Кругом одни вопросы…
Чего бы это вдруг
В Гренландские торосы
Отправился утюг?
Досадные проколы
Рискованной игры:
Тонули ледоколы
И лопались шары.
Благие сарацины
Способны лишь мечтать
Дрейфующие льдины
Разрезать и продать.
Хватало нам работы
Помимо гнусных морд:
То сбоку перелёты,
То спереди – рекорд.

– Божественные виды!
Калэнкамы стучат
Спартсмэны…
Пирамины!
Карачкы для дэвчат!
Друзья!
На самом дэле
Мнэ аднаму дано
Курирават бардэли,
Тыатры и кыно!
Не знаете, зазнайки,
Как Собинав – нахал
Играл на балалайке
И «Мурку» праикал?
Сто лэт со смэрти… Наша
Ыстория лубви —
О Пускин!
Пускин!
Саша!
О Пуськин!
Вдахнави!

Иван,
Арнольд,
Офеня,
Елдисидор,
Пахом
На препись населеня
Явилися добром.
Здесь был буфет,
Газеты,
Подарки для сирот
И ясные ответы
На наш заткнутый рот.
В своём кафтане драном
Народ, лишённый книг,
Качался пред тираном,
Как мыслящий тростник.
Надеялся на лыжи
И верный парашют
Поэт Булгаков Миша,
Отчаявшийся тут.

– Хочу спросить: кто судьи?
Когда б не наш бомбист,
Я был бы в Голливуде
Прекрасный сценарист!

Призывы.
Крики.
Враки.
Еда – бурда одна.
У павловской собаки
Из пасти бьёт слюна.
Всегда, всегда в гареме,
Когда султан храпит,
Сраженье всех со всеми
Средь евнухов кипит.
Совок с кремлевской кручи
Прельщал,
Манил
И выл,
Гугнил,
Бубнил,
Канючил,
Кальсонил
И клешил:
– Заселы…
Мы спалыли
В дэрэвнэ всо датла…
Царыцын…
Наскачили…
Хлоп!..
Хлоп!..
И всэ дэла!

– Ми с честью травим-правим
Над массою сырой…
И Пужкына паставым
В наш красный дрюжный строй!
Наш Пужкын – эта сыла!
В ном многое найду…
Но гдэ ж его насило
В сэмнадцатом году?
А всё в бим-бом играли,
И мерили салоп,
Когда ми с боем брали
Буйки и Перекоп!
Тыперь на нашей тризне
Срэди труда и мух,
Пивец буржюйской жизни
Не нужен на панюх!
Пусть хот тыпер удружит
Рабочим-батракам,
Камуне пусть паслюжит,
А не царям-щинкам!
Люблю! Хоть он и медний!
Всо помну до конца!
Проекрасно… «Ваня бедний
Всо тянет мертвэца!»
Прекрасная затея!
К паэту – от курка!
Мертвяк – красноармеец,
А Ваня сын полка!
Он для царей опасный!
Товарищ! Бальщевик!
Теперь он будет красный
Паэт и бунтавщик!
Других потом излечим,
Иль… приведём к концу!
Его ж увекавечим
Из гипса на плацу!
Над всем давлеэт случай,
Подумай пашюстрей,
Жить стало много лючше,
Иль проста вэсэлэй?
Ми сдэлали чуть позже,
Чем всэ со всэх сторон,
Отличные галошы,
Трайной одекалон…
Пусть немцы всю Европу
Паставят на рога!
Ми им покажем жопу,
Но пусть тварят пака!
Балшой успех имэя,
Всэ клоуны татчас
На тройки «Масквашьвея»
Скосылы зоркый глаз…
Таварысч пыль от праха,
Дать Милость от Казнить,
Госюжас от «Госстраха»
Нэ может отличить!
Дат нужна волю стаду…
Хачу… народ паслать…
Прэкрасную Грэнаду
На Глобусэ почать!
Скажю вам па сэкрэту…
Прысага – ерунда!
В падмётках правды нэту!
Садытэс, гаспада!

Палитры дайте!
Кисти!
Как ком иль бриг – больной,
Его умелый клистир
Сплавляет в мир иной.
На всех не хватит свечки,
Достанет изувер!
От кесаревой сечки —
Спасенье – револьвер!
Так эти хоть не выли…
Дворян недалеко
Сажали… на бутыли
От царского «Клико»…

– Чево там за калода?
Таварищ Отта Гнил?
Члэн, блин, с какого года?
С четвертаго?
В распыл!
Влажю-ка в ножны шьпагу!
Тэррор мнэ стал нэ мыл! —

Чу! Горький по ГУЛАГу
С кадилом затрусил,
Где зеки в ямах гнили…

Вот в эти злые дни
Мы лобзиком пилили
В СТАНКИНе шестерни.

Теперь, когда сугробы
Затягивает дым,
Давай-ка мы Европы
Ландшафты оглядим.
Мы видим перемены.
Свет яркий и канкан.
И чёрно-красной пены
Взмывающий фонтан,
Большое раздраженье,
Прикрытый фрондой страх
И гулкое броженье
В разжиженных мозгах.
Порядок есть, но мало,
И некто должен всплыть,
Кто призван от завалов
Простор освободить.
Кругом творятся путчи.
Коричневеет рать,
Смотрите – томный дуче
Стал громко верещать.

Хоть мы ещё не знали,
Где сакура почём,
Стал самурай мортале
Выделывать мечём.
Вдруг в городе далёком
Явился наконец
С льдяным германским оком
Известный всем агнец.

Сей образ благолепно
Я в памяти несу:
Надвинутая кепка.
Тик.
Усики в носу.
Знаток колонн Равенны,
И Вагнера приор,
Романтик вдохновенный
И мрачный прожектёр,
Он сторонился кружки,
Ночами ногти грыз
И обходил ловушки,
Как старый хитрый лис.
Крюки и камнепады,
Облавы, геморрой,
Заслоны и засады
Легко прошёл герой.
Понёс в таверне враки
О кознях Сатаны
Отравленный в атаке
Герой былой войны.
Топорщится малютка,
Послушаем его:

– Наш мир лишь Божья шутка
И больше ничего!
О, всех буржуев лобби!
Ведь надо же суметь
Так гения озлобить,
Зажечь и разогреть!
Бог направляет вектор
К божественным дарам!
Я жив, а вивисектор
Достался червякам!
О Веймарское чудо!
Расселись за столы
Клопы и словоблуды!
Косматые ослы!
Юнец прозрел отныне!
Я был узреть готов
В чиновничьй перине
Парламентских клопов!
Святому нет проходу
От Итонов, Сорбонн!
Насиловать природу?
Ну, нет! Pogue mahone!
(Поцелуйте меня в задницу!)
В нирване,
В холе,
В сухе
Алхимик ищет блох!
Кастратами науки
Руководит Енох!
Я долго жил на свете,
И видел (свят, свят, свят!) —
Себя болваны эти
Философами мнят!
Среди червей – Платоны!
Среди гнилья – Сократ!
Болтливые вороны!
Я видеть это рад!
Идут единым строем,
Запугивая люд!
Но пусть! Мы их умоем!
Они тут запоют!
Забив мозги уроду,
Не знает эта муть,
Что Вечную Природу
Не в силах обмануть!
Однако… как их много!
Добраться хочет вор
До кремовых отрогов
И сливочных озёр!
Их суть в одном обмане,
Задумали хорьки,
Что б только в их кармане
Гнездились медяки!
Гипотенуза!
Катет!
Ньютон!
Декарт! Пока
Философ чудом схватит
Лишь пыль от мотылька!
Есть мненье – эти слизни
Читать не могут книг!
Трещат о вечной жизни,
Держа в ладони миг!
В космическом гареме
Кипенье и страда:
Бог вакуума – Время!
Бог нищих – Пустота!
Среди глухого хора,
На совесть и за страх
Апокалипсис скоро
Наступит в головах!
Какая, право, слякоть!
Божественен народ,
Способный всуе какать,
Не евши целый год!
О несть числа утратам!
Мой взор, сильней, чем речь,
Убил единым взглядом
Горячечную речь!
Какое это счастье —
Открыто, от души
Быть костью острой в пасти
Господствующей лжи!
Я… мог ли с ними спеться?
Титан, народ любя,
Обязан опереться
На нечто вне себя!
Великий век! Мы плыли
У нерпы на хвосте,
В соломенной бутыли,
В дырявом решете!
Проклятые зелоты! —

Горланил карапуз, —

То выгонят с работы,
То не пускают в вуз!
Я загибаю пальцы,
Считая алкашей!
Прочь!
Прочь неандертальцев!
И мопсов прочь!
Взашей!
Великие скрижали!
Как жаль, что в годы те
Пособия не дали
Адольфу Лиготе!
Да, лишь в приюте, в Ленце
Мне было хорошо!
Я думал – вот бы деться
Куда-нибудь ещё!
Есть к творчеству причина,
Ведь в Вене, о позор,
Все лучшие картины
Упулил мой партнёр!
Ах, гады!
Гады,
Гады!
Вас к смерти приведу!
Гнать честного за взгляды???
За мысли?
Прямоту?
Обиженный не знает
Ни меры, ни вины
И часто прибегает
К защите Сатаны!
Куда ему податься!
К ворам?
В продажный суд?
С всесильными бодаться?
Горб выпросит верблюд!
Кругом разлита скверна!
Нам это не с руки!
Лакеям Коминтерна
Я вырву языки!
В четвёртом классе, братцы,
Один марксист-орёл
Так возжелал сношаться,
Что парту расколол!
О Боги!
Громы!
Стрелы!
Все молнии подряд,
Вонзитесь в это тело
И в этот гнусный зад!
Да-с! Зрелость без призора!
Нам, в бой зовущим рать
Смешные разговоры
Не могут помешать!

Бригады с алым стягом
Помыкались в пыли
И черепашьим шагом
Со сцены отошли.
Итак, австрийский парень
Плевал на все плевки
И был вполне нормален
Наветам вопреки.
Смотрите в оба! Кто-то
(И свита в том числе)
В Берлинские ворота
Въезжает на осле!
Космограф знаменитый.
Сверхтеософ и маг
На Мартовские иды
Повесил новый флаг.
Досталась шоколадка.
Окрыленный нахал
Облизывался сладко
И руки потирал.

– Итак, свершилось! Горы
Пришли ко мне в свой срок! —
Железному шофёру
Вождь благостно изрёк, —
Удел и доля братца —
Отлить, отчаясь, в стог!
Надежда голодранца —
Сварливый случай!
Бог!
Скажи мне, верный Отто,
Что стало со страной?
Сапожник без подмёток!
В подштанниках – портной!
Рабочий на панели,
Лиценциат в хлеву!
Что с нами, в самом деле?
Я что-то не пойму!
Что девкам остаётся?
Продаться задарма?
Содержат инородцы
Публичные дома!!!
Ворей не платит ренту,
Он гонит немца вон!
И в битве конкурентной
Плюёт он на закон!
Версальским договором
Забили в немцев стек,
Отдав богатства ворам,
Как кажется – навек!
Социалист на тризне
Своей земли родной!
Презренье к нашей жизни
Покроет болтовнёй!
В Германии – истоке
Великих снов и лет!!!
Мы будем столь жестоки,
Что вздрогнет белый свет!
Хотите ль, не хотите,
Родим мы навсегда
Империю Открытий,
Искусства и Труда!
На свалку – херувимов!
Родится новый сын
В соединеньи Рима,
И Спарты, и Афин!
Начнутся измененья!
Я с измальства мечтал
Дать миру направленье
Естественных начал!
Придёт черёд победам!
Начнётся новый Век,
И с христианским бредом
Покончит Человек!
О племя молодое!
Ему придётся жить,
А надо – за святое
И жизни положить!
Истории причуда?
В бедламе – задарма!
Да-с, веймарское чудо
Причудливо весьма!
От смеха все рыдали!
Я, право, не могу —
За сребреник предали
Германию врагу!
Как тут не укориться?
И как тут слёз не лить?
Ну хоть бы уж за тридцать!!!
Ба, так продешевить!
Смешно всё это многим
Салонным подлецам,
Преступникам убогим
И коцаным глупцам!
Но нам здесь не до смеха!
Всё повернётся вспять —
Европа будет эхом
За нами повторять!
Что главное на свете?
Гнилой поповский яд?
Из лжи и бабьих сплетен —
Закисший концентрат!
Искусств, науки кони
Копытами звенят!
Свет солнца вновь прогонит
Сплошной Исусов ад!

Я шёл к бродягам с миром,
С кувалдой и мечём,
Но в церкви пахло сыром!
Мышами!
И попом!
Дух лживый!
Взгляд скользящий,
Движенья липких рук!
Я был, как крот над чащей!
Чего бы это вдруг?
Чтобы не спать средь мессы
(Исзыди, Сатана!)
Я мог глотать эфесы,
Крюки
И ордена!
Да, время!
Брадобреи!
О Вена! Аксакал
Из оперы в музеи
Спешил,
Летел,
Бежал…
Унылый и согбенный,
Валькирий слыша хор,
На древних холмах Вены
Я руки вдаль простёр
В трёх дюймах от кимвала,
С распятьем у лица,
Но шушера изгнала
Наивного жреца.
Неузнан часто гений!
Он гибнет под стопой
В грязи предвзятых мнений
И косности людской!
При лавке, при корыте,
Бубня про благодать,
Толпа не ждёт открытий,
А хочет еть и жрать!
Я был бесплотной тенью
В те годы, господа,
И только Провиденье
Спасло меня тогда!
Дарованные брашны!
У Судного Копья
Явился образ страшный
Благословить меня!
И в молнии и в громе
Рождён арийский храм!
Нет в жизни смысла, кроме
Служения Богам!!!
Иззыди, камарилья!
Я рвался в мир иной.
Божественные крылья
Разверзлись за спиной!
Тот день был свеж и ярок,
А Вагнер очень мил,
А я двенадцать марок
Последние спустил!
Вот совпаденье! Слово,
Вошедшее в финал:
По марке на святого!
Как жаль, что Бог не знал!
Куда девалось пенье!
В трущобах там и сям
Бальзам от облысенья
Я всучивал жлобам!
Жлобы меня надули!
Я ел мышей с крюка

Конец ознакомительного фрагмента.