Борис Хайкин - Депортация в ад, или Голоса из преисподней

• Название: Депортация в ад, или Голоса из преисподней
• Автор: Борис Хайкин
• Жанр: Биографии и Мемуары

Каждый человек – тоже часть истории, по которой можно судить о трагедии и подвиге целого народа. Народ невозможно поставить на колени даже под дулами автоматов. В книге собраны воспоминания людей, переживших Катастрофу европейского еврейства, выживших в те страшные военные годы и сохранивших и память, и род свой, и честь – для всего народа.

---

Переписываемся. Она чудесный человек, но страдает от одиночества. Подробно о своей семье не могу сейчас написать из-за объёма письма. О твоей просьбе в отношении удостоверения участника ВОВ ничего утешительного пока не могу сообщить. Еврейский Совет Украины этим вопросом не занимается. Ответили, что занимается военкомат, а военкомат занимается только участниками боевых действий, а участниками ВОВ – собесы, где мне ответили, что гражданам других стран удостоверения участников ВОВ не дают. Обратиться нужно по месту твоего жительства в Черкассах, или в Киеве. 19—21 января приёмные дни. Тогда тебе сообщу. За фотографии спасибо. Какие вы оба ещё молодые – молодцы, так стараться держаться.

Будьте здоровы, счастливы. Обнимаю, целую. С уважением, Галя».

В этой интернациональной семье каждый выполнял определённую работу.

Дети занимались добычей продуктов питания. Ходили в ближние сёла и меняли вещи на продукты. А вещи для обмена добывали в своём же доме. Это был пустующий 40-ка квартирный еврейский дом с брошенными вещами. Конечно, ребята были знакомы с распоряжением немцев о том, что за грабёж еврейских квартир полагается расстрел на месте. Эти вещи оккупанты держали для себя. И всё же Гриша с Мишей потихоньку стаскивали вещи в кладовку подвала и в мешке несли их на базар для продажи и обмена на продукты. Однажды им достались рулоны шёлка и шерсти, которые Гриша постепенно менял на продукты питания.

Напротив дома, в котором проживала семья Сидько, была школа, в которой немцы устроили госпиталь на втором этаже, а на первом располагалась конюшня. Во дворе школы всегда было свежее сено, под которым фашисты прятали патроны и гранаты. И ребята подожгли это сено. Как было уже сказано ранее, дом, где проживала семья Сидько, находился рядом с товарной станцией. И в нём находили убежище многие люди, сбегавшие от фашистов. Некоторые прятались от них в подвале. И дворники, хорошо знавшие местность, почти каждую ночь приводили немцев сюда с облавой. Софья Кондратьевна на вопросы немцев отвечала, что Гриша и Миша – её дети, а Галя – их сестра. Аусвайс никому не показывали, и братьев никто не трогал. Но вездесущая дворничиха Лушка умудрилась вновь привести полицаев. И теперь уже их спас аусвайс. Спустя годы Софье Кондратьевне и Гале в Яд ва-Шеме в 2004 году присвоили звание Праведников народов мира (Софье Кондратьевне – посмертно).

Зимой 1941 года и весной 1942 года стояли сильные морозы. Русло древней реки Лыбедь было покрыто льдом, и Миша с Гришей по льду пробирались на товарную станцию. Оттуда приносили в вёдрах уголь. Одно ведро угля меняли на буханку хлеба, а второе ведро меняли на кусочек сахара. Но, как говорится, сколько верёвочке не виться, а конец близок. Однажды полицейские устроили засаду на товарной станции, и засекли братьев на месте преступления. Грише удалось сбежать, а Мишу поймали и привели на железнодорожный вокзал в жандармерию.

От побоев Миша стал кричать и плакать. И немцы отвели его в гестапо, на улицу Короленко, 15. А оттуда переправили в концлагерь в районе Сырец рядом с Бабьим Яром. Там было шесть бараков-землянок для взрослых мужчин, один женский и один детский под названием «Приют». Там он пробыл около месяца и был направлен в один из киевских районов Соломенку, в медицинский центр для проведения опытов. Морозы 1941—42 годов застали немцев врасплох. Они рассчитывали на блицкриг, молниеносную войну. А тут солдаты и офицеры стали обмораживаться. И потребовалось проведение медицинских опытов на живых людях. И вот пятерых ребятишек босиком выгнали на мороз. Одного из них держали там два часа, другого три часа, а Мишу – четыре. Ноги у Миши почернели, отморозились. На них появилась водянка, кожа начала отставать и её отодрали. После этого врачи начали искать способы лечения. Брали у него свежую кровь и поливали ею ноги, погружённые в таз. Забинтовали их, и опять поливали кровью. Была изготовлена мазь от ожогов и лечили с её помощью ребёнка. К лету Миша стал ходить. Его ноги покрылись тонким слоем кожи. Наступило лето, и немецких солдат стали кусать клещи. И перед медицинским персоналом лагеря была поставлена задача выработки вакцины против укусов клещей. Подсаживали клеща в подмышечную область руки, а через сутки вытаскивали. Когда вытаскивали клеща из руки Миши, кусочек остался в его теле и рука в этом месте начала гнить. Только через два года Мише удалось вылечиться с помощью брата Гриши, который зимой 1942—43 гг. сбежал из «Приюта» и прятался в близлежащих сёлах. Гриша зимой 1944 года нашёл бутылку самогона, напоил им брата и прилепил предварительно раскалённую стальную ложку к больному месту. В результате такой операции получилась термическая обработка раны, которая стала постепенно затягиваться. Теперь на этом месте остался только шрам.

Наши войска вошли в город 6 ноября 1943 года. Этот день считается Днём освобождения Киева от фашистов. Незадолго до их прихода Гриша узнал об этом и твёрдо решил вызволить брата из фашистских застенков. Как это в точности происходило, Миша не помнит. Видимо, брату удалось столковаться (разумеется, не безвозмездно) с охраной. Ему приказали раздеться догола, чтобы не цеплялся одеждой за проволоку и отпустили. К этому времени фашисты, опасаясь саботажа, выгнали всех оставшихся жителей за пределы Киева. В нём остались только немцы и полицейские. Гриша отвёз брата в село Пылыпивка, к дядьке – Кузьме Ивановичу, где тот занимал при немцах должность сельского старосты. Заканчивалось лето 1943 года. У Кузьмы Ивановича была пасека, где он качал мёд.

Тот угостил беглецов миской мёда с солёными огурцами. Ничего более вкусного на тот момент дети не ели. А Кузьма Иванович тут же ушёл со двора. Тогда его жена Зина сказала: «Хлопцы, тикайте швидко, Кузьма пошёл за полицией!» Она дала им на дорогу кусок сала, буханку хлеба. Так оно и вышло. Не успели дети спрятаться среди подсолнуха и кукурузы в тридцати метрах от дома, как увидели Кузьму с двумя полицаями. Он сильно избил тётку за самоуправство, на том и успокоился. А дети побежали в направлении села Сидоры, где жила тётя Маруся, родная сестра отца. Она их не знала в лицо и стала выспрашивать – кто они такие?

А когда узнала, что это дети её брата, радости её не было предела. Так Миша и Гриша остались у тёти Маруси. Конечно, соседям было известно, что у Марусиного брата жена еврейка. Да и во дворе располагался немецкий расчёт с противотанковой пушкой – сержант и три солдата. Поэтому детям приходилось прятаться в сарае. Дочь тёти Маруси Вера, их двоюродная сестра стирала немцам одежду, а тётя Маруся готовила пищу для немецких солдат. Командиру батареи Миша понравился. И тот подолгу показывал ему фотографии жены и детей, беседовал с ним. Однажды, когда Миша сидел на коленях у сержанта и мирно беседовал с ним, во дворе дома появился Кузьма Иванович с полицаем. Видимо, тот прослышал о том, что дети скрываются у тётки. И тут Миша всё понял и закричал во весь голос: «Партизаны!» Немцы, что были в доме, повыскакивали во двор с оружием. Кузьме пришлось ретироваться, не солоно хлебавши, а полицай был застрелен.

Когда наши войска вошли в Киев, они освободили вначале Сидоры, где братья жили до декабря 1943 года. Советский танк в упор расстрелял пушку с расчётом. Сержанту оторвало обе ноги, и дети затащили его в погреб. Но позже его пришлось сдать властям. Когда раненого забирали, он подарил Мише нержавеющую ложку на память. Миша хранил её всю войну и много послевоенных лет. Несколько лет назад из Канады в гости к Михаилу Сидько в Израиль приехала внучка и выпросила у него ложку, подаренную немецким солдатом.

После освобождения Киева дети вернулись в родной дом. Под домом был подвал, в который сливались канализационные стоки. Ребята изготовили из шкафа подобие плота, и на нём перевозили в соседний сухой подвал до прихода советских войск людей, скрывающихся от фашистов. Но опять здесь появилась дворничиха Лушка. И ребята уговорили её сесть на плот и добраться до спрятавшихся в подвале людей. А там они перевернули его, и Лушка утонула в канализационных стоках. Дети помогли ей выбраться из подвала. Но она заболела, и через неделю умерла. Так бесславно закончилась жизнь «почётной» осведомительницы. Судьба фашистского прихвостня Кузьмы Ивановича неизвестна. После отступления нацистов он ушёл с ними. А его – Вася и Володя, служили всю войну в советской армии и вернулись в офицерских званиях, с орденами и медалями. После войны Володя работал в Академии наук термистом (закаливание и термическая обработка металлов), а Вася – на железной дороге.

Из эвакуации вернулась домой соседка семьи Сидько, Вера Ивановна Грицкевич с дочерью Изольдой 13-ти лет. До войны Вера Ивановна дружила с матерью Миши, а Изольда с Гришей. Ребята на радостях подарили им свою «буржуйку», а она поселила Мишу в своей квартире. Гриша же остался жить в довоенной квартире родителей. В 1944 году был восстановлен завод, на котором работал Мишин отец. После демобилизации из армии, в 53-х летнем возрасте, отец сошёлся с Верой Ивановной, которую знал ещё до войны. Её муж погиб на фронте, и теперь семейные отношения пришлось им выстраивать заново, с нуля. Они не расписывались, поскольку Вера Ивановна получала от военкомата пособие на погибшего мужа и не хотела его терять. Но мачеха невзлюбила пасынка. Достаточно сказать, что когда он заболел корью, то спал под столом, на циновке. В присутствии врача Вера Ивановна положила его на диван, а после её ухода опять послала под стол. Отец был в курсе взаимоотношений сына с женой, но закрывал на это глаза. После войны была произведена очистка залитого фекалиями подвала, в котором расположился цех по изготовлению деревянных фотоаппаратов с рамками. И Пётр Андреевич устроился туда на работу. На деревообрабатывающем станке у него были отрезаны три пальца, и отец попал в больницу. И мачеха стала настаивать, чтобы Миша обратился в милицию с просьбой устроить его, как беспризорника, в детский дом. В детприёмнике, расположенном на территории старого ботанического сада, за колючей проволокой в центре города, Миша чувствовал себя хуже, чем в концентрационном лагере. Через неделю он разделся догола, чтобы не задеть одеждой колючую проволоку, пролез под ней, сбежал домой и стал жить вместе с Гришей. Михаил Петрович вспоминает такой случай: однажды в конце1943 года Гриша украл курицу и по дороге домой и съел её, сырую и замёрзшую. Домой Мише он принёс только две куриные ножки. В том же году Гриша пошёл в село менять вещи на продукты. Полицаи сняли его с товарного вагона, и повели в жандармерию, находившуюся на киевском вокзале. У него были отморожены и налиты водой уши. Жандармы надавал ему по ушам, посмеялись и отпустили. Осенью 1944 года братья украли на базарчике, находившемся возле их дома, фунт сыра. И Гриша сказал брату, что пойдёт в село Святошино, чтобы нарыть картошки. Он хотел сварить эту картошку и смешать её с сыром – этакий деликатес. Но когда тот вернулся домой с картошкой, Миша не оставил брату от сыра почти что ничего. От страха перед расправой он поначалу даже сбежал из дома, но всё же ему пришлось вернуться с повинной. И Гриша примерно наказал брата за этот проступок и предупредил его, чтобы в дальнейшем подобного не повторилось. В 1944 году пошёл в первый класс, хотя ему исполнилось уже 8 лет. В 1945 году ребята, живущие на Жилянской, 48, обворовали продуктовый склад ФЗУ, фабрично-заводского училища. Оно размещалось на Жилянской, 43, при швейной фабрике имени Горького. Украли мешок колбасы и два мешка хлеба.