Наталья Кременчук - Смерть на фуршете. Полный текст романа

• Название: Смерть на фуршете. Полный текст романа
• Автор: Наталья Кременчук
• Жанр: Современные любовные романы

Окололитературная среда описана и смешно, и беспощадно. Жратва и трёп. Евгений Водолазкин, писатель, лауреат премий «Большая книга» и «Ясная Поляна»; доктор филологических наук * Очень весёлый и психологически точный роман, «роман с ключом». Анатолий Макаров, писатель, радиоведущий * Всё весьма любопытно, остроумно, не без яду. Задеты все, даже Мариэтта! Ну как это печатать?! Сокрушённый издатель

---

Да, замуж Ксения вышла за первого надёжного человека, который, несмотря на тогдашний бардак в стране, встретил её, влюбился и, не прикладывая локоть к носу, потащил в ЗАГС… И не он виноват, и она не виновата, что потянуло надёжного человека обустраивать свою родину, а на дорогах между Москвой и Киевом возникли пограничные кордоны. Они хотя бы на два города живут, но живут как-то, не разрывают окончательно, а про Трешнева ни тогда, ни теперь ясности не было: женат он или в разводе, живёт с женой или квартиру снимает?.. Стоп-стоп, довольно думать о Трешневе! Не за тем она сюда пришла, хотя и с ним… Лучше повспоминать каскад взглядов трепетного тенора, Эдуарда…

Но отделаться от Трешнева так легко не удалось.

Он, а за ним Караванов, вышли, как из стены, обшитой панелями, и пробирались к ней по ряду сквозь колени уже сидевших. Углядел же её, такую маленькую, миниатюрную… не то что Инесса-стропила! Хорошо хоть её с ними нет!

– Чего так высоко забралась? – спросил Трешнев, поглаживая её по руке и пробираясь пальцами под короткий рукав блузки. – Впрочем, это в традиции Академии фуршетов. Сверху хорошо видно во все стороны света…

– И где же ваш президент, академики?! – с иронией спросила Ксения.

– Лёша на посту! – твёрдо ответил Трешнев, усаживаясь рядом с ней и одновременно изо всех сил прижимаясь к её вмиг запылавшему бедру. – Президент знает, где он сейчас нужнее.

– Скажи, а что это за норка? Здесь, я слышала, многие о какой-то норке говорят…

Трешнев улыбнулся.

– Профессиональный жаргон. Так в наших кругах называют эту премию. «Новый русский роман» – сокращённо «НоРРка».

В это время от сцены понёсся звук фанфар. Причём это была не какая-то запись. Перед залом стояли, приложив к губам сияющие трубы, семь девушек в белых ботфортах.

– Скажи мне, Воля, как культуролог гастроэнтерологу, – довольно громко, словно стремясь перекричать трубные звуки, спросил Трешнев у Караванова, севшего справа от него, – пошто эти создания облачены в кивера и ментики лейб-гвардии Гусарского полка?

– А чего мелочиться?! – размеренно ответил Воля. – Красиво, полк самый престижный…

– Но тогда нарушение формы одежды… У лейб-гусар чакчиры должны быть синими, а здесь юбочки белые. К тому же мини…

– А тебе что, макси хочется? С красным белое хорошо смотрится… А вот, впрочем, и синее.

На сцену с двух сторон вышли по шесть барабанщиц, в таких же красных гусарских ментиках и киверах, но в синих мини-юбках и синих ботфортах. Фанфары сменила нарастающая барабанная дробь.

Вдруг её словно оборвали и откуда-то из глубин сценического пространства, чуть наискосок, к центру, к стоявшему там микрофону, пошёл довольно крупный человек в светло-сером костюме и белой рубашке без галстука.

Затихший было зал взорвался аплодисментами.

И Ксения, как воспитанная девочка, захлопала, тем более что Трешнев и Караванов тоже почти беззвучно сводили раскрытые ладони.

Человек продолжал идти к микрофону, держа в левой руке на отлёте очки, а в правой, почти опущенной, – один или два листа бумаги.

Подойдя к микрофону, он постоял молча ровно столько, сколько держались аплодисменты. Как только они стали гаснуть, надел очки и медленно стал сворачивать принесённые с собой листы.

– Вася Купряшин, – с теплом в голосе произнёс Трешнев.– Заправляет и этой премией.

– Василий Купряшин! – почти с изумлением воскликнула Ксения. Только почему Трешнев так фамильярно называет одного из ведущих российских литературных деятелей, литературоведа, профессора Литературного института, Московского университета и РГГУ?!

– Воля окончил его семинар в Литинституте, – сообщил Трешнев, но эта фраза ничего не объясняла.

Тем временем Купряшин окончательно превратил листы формата А4 в маленький квадратик, спрятал его в карман, снял очки и взялся за микрофон.

– Добрый вечер, дорогие друзья!

Вновь раздались аплодисменты. На экране появилось изображение толстого тома, из которого торчала лента закладки цветов российского флага. На книге в три строки теснились толстые золотые буквы: Новый русский роман, а над ней летящей, но разборчивой скорописью было начертано: Национальная литературная премия. 15-е присуждение.

Откуда-то с вершин (даже для них, сидевших на предпоследнем ряду амфитеатра) раздался громовый голос:

– Председатель жюри и координатор Национальной литературной премии «Новый русский роман» профессор Василий Николаевич Купряшин!

Вновь раздались становящиеся привычными аплодисменты.

Василий Николаевич поднял руку с очками.

– Мы рады приветствовать всех поклонников великой русской литературы, всех ценителей живого художественного слова, всех гурманов русского языка («И о нас не забыл!» – успел вставить Трешнев), – пришедших сюда, в этот гостеприимный зал, разделить с нами радость пятнадцатого присуждения Национальной литературной премии «Новый русский роман»!

Аплодисменты.

– Сегодня у премии «Новый русский роман» есть славная история, но у неё, конечно же, есть исток. У этой премии есть имя. Есть имя её творца. Это имя… – Купряшин сделал небольшую паузу, во время которой на экране появилась чёрно-белая фотография довольно молодого мужчины в форме морского гражданского флота за штурвалом. Справа на его плечо готовилась сесть большая чайка. – …Это имя – Валерий Михайлович Оляпин.

Пауза продлилась ровно столько секунд, сколько залу потребовалось для осознания: Купряшин ждёт аплодисментов.

Когда таковые вновь стали угасать, Василий Николаевич продолжил:

– В девяностые годы, которые иногда с известными основаниями называют «лихими», Валерий Михайлович, будучи членом правительства, выступил с инициативой создания новых, постсоветских, независимых литературных премий. И не только выступил, но и поддержал…

– Это сам Вася пошёл к Бурбулису, тот направил его к Чубайсу, а Оляпин дал деньги… – пояснил Трешнев.

Со сцены лился, свободно и плавно, рассказ о том, как премия «Новый русский роман» обретала вес, как шла сквозь инфляцию, дефолт, кризисы и поиски новых спонсоров…

– Спонсором у премии сейчас банк «Третья планета», но за ним стоит тот же Оляпин, правда, в лице его сватьи, то есть тёщи младшего сына, которая контролирует рыболовецкий флот… – Трешнев продолжил слив информации.

О чём он думает?! Но, с другой стороны, значит, не об отсутствующей Инессе. Хватит того, что о ней она, Ксения, неотвязно думает.

– А лауреатами кто был? – спросила Ксения.

– С этим сложнее, – Трешнев потянулся к Караванову. – Воля, не подскажешь?

– Там при входе для всех желающих буклет лежал, – Караванов показал пустые ладони. У него даже маленькой сумки не было. – Ты что, не взял?

– А на фига он сдался? Писать об истории премии мне в этот раз не надо. Лауреата сейчас узнаем… А ты, – отнёсся он к Ксении, – если интересно, возьмёшь после фуршета. Буклетов, их мно-ого…

Тем временем Купряшин перешёл ко дню сегодняшнему.

– К сожалению, Валерий Михайлович в этот раз не смог лично приветствовать наше собрание, финалистов премии и её грядущего лауреата…

– «Этот раз» повторяется ежегодно, – мерно произнёс Трешнев. – Скажи, Воля, ты помнишь, чтобы здесь когда-нибудь появился Оляпин?

– Здесь нет, – Воля был педантичен, как провизор. – Он был в тот раз, когда церемонию проводили в Доме Пашкова. Тогда и Путина ждали. Но Оляпин приезжал.

– Правильно! Как я забыл!… А забыл потому, что фуршет там сделали отвратительный. Всего было много, напитков – залейся, а на вкус – преснятина. И Володя Балясин тогда вегетарианским салатом отравился. Вспомнил. Да, Оляпина вспомнил. На фуршете и дочка его с зятем появились.

– Естественно, ведь в тот год премию окончательно закрышевал «Бестер»…

– «Бестер»? – спросила Ксения. – Издательство?

– Издательский дом. Потом расскажу. Слушай Васю.

Тем временем Купряшин завершил тираду сожалений по поводу отсутствия Оляпина, вызванного в Кремль, и объявил, что по поручению Валерия Михайловича высокое собрание будет приветствовать его пресс-секретарь Леонард Захарович Мозганен.

Без паузы у микрофона образовался довольно смазливый человечек в голубеньком костюмчике. Как положено, поздоровался, вытащил микрофон из гнезда штанги и, расхаживая с ним вдоль рампы, заговорил. Левую руку он намертво сунул в карман.

– Дорогие друзья! Я вновь, в пятнадцатый раз, имею честь принять участие в нашем празднике. Вообще-то я хочу сказать: «в вашем празднике» – и это непреклонное мнение Валерия Михайловича, которое он мне поручил вам передать. Валерий Михайлович всецело уверен, что своим существованием ежегодная национальная премия «Новый русский роман» обязана отнюдь не ему и возглавляемым им структурам, а тем тысячам российских писателей, которые, несмотря ни на что, как говорится, всем смертям назло, писали, пишут и будут продолжать писать всё новые и новые русские романы. Он твёрдо знает, что своим существованием ежегодная национальная премия «Новый русский роман» обязана тем миллионам российских и зарубежных читателей, которые вновь и вновь с нетерпением берут в руки романы, которые стали лауреатами Национальной литературной премии «Новый русский роман», вошли в шорт-листы премии, в её длинные списки…