Марина Зайцева (Гольберг) - …И блаженный вдохновенья миг

• Название: …И блаженный вдохновенья миг
• Автор: Марина Зайцева (Гольберг)
• Жанр: Поэзия
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-7949-0592-2

Вашему вниманию представляется сборник стихов Марины Зайцевой.

---

«Опять нас манят горизонты…»

Опять нас манят горизонты —
Сильней, чем в юности,
Стократ.
Стихи
Похожи на экспромты —
Как ледоход,
Как звездопад.

«Минуты странного смятения…»

Минуты
странного смятения
Необъяснимы,
словно сны, —
Когда тебя
тоска осенняя
Застигнет вдруг
в разгар весны.
Накроет,
словно ночь бездонная,
В ней – ни просвета,
ни звезды.
И тьма в лицо дохнёт
бездомная
Неясным призраком
беды.
Душа потерянная
мается,
Постылым кажется
бытьё.
Тогда чужое
не читается…
Тогда не пишется
своё.

Саврасов

Копировать – какой уж раз… устала
Дрожащая художника рука.
В промозглость и заплёванность подвала
Опять весна смотрела со станка.

Как высоко оттаявшее небо!
(Он глухо кашлял в гробовой ночи,
А на столе – стакан да корка хлеба…),
А там – хлопочут первые грачи.

Свернул в рулончик холстик сыроватый,
Творение недорого ценя,
И снёс его на рынок виновато,
Чтоб, не торгуясь, сбыть за штоф вина.

А над Москвой стояла злая стужа.
В лицо ему летел колючий снег.
Певец земли, забытый и ненужный,
Мечтал светло и горько о Весне.

Ваятель

Месит Ваятель глину.
Травы сменяют снег…
Эпохи тянутся длинно.
Жизни – короток век.

Лоб обвяжет тесёмкой.
Рукава засучит…
Круг гончарный негромко
На стыках судьбы стучит.

Месит. И что-то лепит он.
Потом кидает в огонь.
И вот уже – резв и трепетен —
Рвётся на волю конь!

Молодка ли в танце стремительном
Всех закружила, смеясь…
Дедок ли с трубкой курительной
Глядит с хитрецой на нас…

Толстый ли кот-забияка
Лихо топорщит усы…
Плывёт ли «парад Зодиака»:
Рак, Водолей, Весы…

То ли творит он вазу,
То ли простой горшок, —
С ним потягаться разве
В силах один лишь Бог!

Глаз не отвесть от радостной
Наполненности естества.
И за века не разгадана
Тайна его Мастерства.

«Леса и заросли травы…»

Леса и заросли травы
Ветра осенние качают.
И без тепла и без любви
Не только псы вокруг дичают.
Не только псы или коты
По свету бродят одиноко.
Я – как они.
Ну где же ты?
Ну где ты далеко-далёко?
Я одичала от тоски,
От одиночества, от хлада.
Ложится иней на виски.
Не надо, милый мой!
Не надо!
Согрей дыханьем этот дом —
Он тоже одичал, бедняга.
Ты вечность с лишком
Не был в нём.
Истлела на столе бумага.
И не на чем писать стихи —
Без дела пальцы одичали.
А ночи немы и глухи.
А помнишь,
Как они
Звучали?!

Июль на Сахалине

Е. Д. Лебкову

Вновь ушло Куросио
(Некрасивый обман!)
Растрепал чуб свой сивый
По распадкам туман.

Птичье пение глохнет —
Норд ознобно дохнул.
В день бельё не просохнет —
А в разгаре июль.

Коченею тихонько —
Вся в тоске по теплу.
Ветер в щёлочке тонко —
Как ножом по стеклу.

Над стихами бессильно
Бьюсь я ночи и дни…
Возвратись Куросио —
И мне лето верни!

Гавот в Керчи

Из радиорубки гавот
Средь ночи июльской плывёт
На влажный бетонный причал,
В открытые окна керчан.

Корабль – морской пилигрим.
Не Грей ли командует им?!
Пластинку с гавотом, ей-ей,
Завёл он в каюте своей.

Кому так пластинка поёт?
Кому адресован гавот?
Хотела бы я, чтоб ко мне
Он плыл без конца по волне!

Я слышу: гремят якоря.
Два топовых, слабо горя,
В ночи растворятся вот-вот,
И чудо растает – гавот.

Попытка молитвы

Не дай мне, Бог,
Жестоко пожалеть, что всё вернется
На своя же круги.
Не дай от жгучей зависти сгореть
К счастливой и удачливой подруге.
Не допусти

Принять когда-нибудь
Предательский – из-за угла – удар мне.
И, чтоб пройдя почти в полжизни путь,
Понять:
Полжизни прожито бездарно.

Не дай, Господь,
Чтоб я в тенетах бед
Запуталась, как в паутине муха.
Но пусть надежды сладостный сонет
Коснётся угасающего слуха…

«Гляжу на белый лист…»

Гляжу на белый лист
Я с видом отрешённым.
Ещё он бел и чист,
Ещё не испещрённый

Он знаками словес
И кривописью строчек.
И нов ещё он весь —
И независим очень.

Лето

Сегодня художница-лето
В своих ты капризах вольна —
Оттенками серого цвета
Палитра сезона полна.

Свинцовая даль океана —
И в тон ему небо вполне.
И хмарь, и дожди, и туманы —
На каждом твоём полотне.

И в солнце утративши веру,
Здесь птицы почти не поют.
И блёклая зелень на сером —
Вполне экспрессивный этюд.

Причуды твоей не постигну.
Средь скучных бесцветных
пространств
Сама незамеченной сгину,
От серого мира устав.

«Жёлтый лист…»

Жёлтый лист
парит на вираже.
Золотой
разлит в пространстве
свет.
Сколько их описано уже —
Наступившей осени
примет…
Словно
табуны коней,
в аллюр,
Мчатся в хмуром небе облака.
На застывшей луже —
кракелюр:
Проба
озорного каблука.
Осень…
Тема,
пусть как мир,
стара —
Тиком
на виске
забьётся нерв…
Слов знакомых
вечная игра.
Но
случится, может быть,
шедевр.

Читая Хармса

Всё томлюсь.
Стремлюсь постигнуть
назначение звезды.
В небеса хочу
воздвигнуть
лестницу я
для ходьбы.
Для ходьбы —
нет, – для ползьбы,
для наверхвползательства,
до загадочной звезды
до-для прикасательства.
Ну и что,
что доберусь?
Ну и что,
что прикоснусь?
Ведь звезда
и есть звезда —
не про нашу суетность.
Говорю себе тогда:
«Да не лезь ты никуда!
И не ползай никуда.
Пусть себе
горит звезда.
Пусть сияет
в сумерках».

Поэтам 1930-х годов

На крыльях бешеных романтики
Судьбу вздымая на дыбы,
Неслись в грядущее, как всадники,
О время расшибая лбы.

И нож, и пули настигали вас:
В боях, порой – из-за угла.
И навсегда озёра ваших глаз
Метель эпохи замела.

Вы были в помыслах прекрасные —
Хуле и лжи наперекор.
Но мойры – судии пристрастные —
Свой подписали приговор.

И романтизм ваш был блистателен —
Свободы обагрён огнём.
Мои наивные мечтатели, —
Вы все испепелились в нём.

«Когда однажды будешь ты готов…»

В.П.

Когда однажды
будешь ты готов
Принять меня на равных
как поэта, —
Поговорим
на языке цветов,
Росы,
стрекоз,
дыхания
и света.
Учитель строгий,
непреклонный мой,
И жрец великих
творческих святилищ,
Как крыл полёт
роднит тебя со мной —
Ты в глубине моих зрачков
прочти лишь!
Слов, что туманят смысл,
я не скажу.
Ресницы, дрогнув,
выдадут в смятенье,
Всё, чем живу,
чем трепетно дышу,
Полёты в небеса.
И с них паденье.

Последняя роль артиста

Ты был любимцем полстраны.
Стал – государев муж.
Пусть не за тот взялся ты гуж —
В том нет ничьей вины.

Планида, рок или судьба —
Как их ни назови —
Подстерегли тайком тебя
В смертельном визави.

Двоим стал тесен автобан.
Слетел с берёзы лист.
Россия… Власть… Успех… Обман…
И ты – идеалист.

Правителя (чужую роль?)
Как мог – сыграл актёр.
Пал занавес. Печаль и боль.
И неуместен спор…

Гомер, а вместе с ним Шекспир,
Пусть отдыхают всласть.
Чумной барак. Кровавый пир.
«Онлайн». Россия… Власть…

Бумаге

Котелково пуста голова.
Чуть коснись – и она зазвенит.
Не стыкуются в строчки слова.
Да и мысли не рвутся в зенит.

О бумага! Чудной матерьял.
Всё ты стерпишь —
Так было всегда.
Тебе всякий в ночи доверял
Откровенья свои без стыда.

На душе —
Как вселенский погром.
Так стерпи ты и нынче меня.
Что не вырубится топором —
Станет лёгкой добычей огня.

Памяти Андрея Вознесенского

Дальше всё
от сует и зрелищ
И от всяческой мишуры.
Да куда ж вы,
Андрей Андреич, —
Ну в какие
Антимиры?!
С соловьём —
переделкинской птахой,
Повезло перезимовать.
И вдруг —
в Лету-реку с размаху!
Как прикажете
понимать?!
Жизнь —
не более чем метафора —
Эфемерней,
чем звука тень,
Эфемерней,
чем критская амфора,
В прах рассыплется —
чуть задень.
Вас помянет
Политехнический,
Дерзкий мальчик,
маститый поэт.
Гаснет бренности
свет электрический.
Загорается
Вечности Свет.

«В этой жизни много ли нам надо…»