Вилена Смирнова - Запутанные нити. РАК: умереть нельзя измениться

• Название: Запутанные нити. РАК: умереть нельзя измениться
• Автор: Вилена Смирнова
• Жанр: Альтернативная история

«Об этом не принято говорить как есть. Рак – это табу. Смерть с ним ходит за руку. С ним принято бороться и быть героем. Или умереть героем. Мне нужно другое. Первопричина. Знание. Онкология – мой жесткий разворот. Красная штрафная карточка. Все предыдущие предупреждения для меня не сработали. Это последнее. И нет у меня времени на героизм, веру в кого-то или во что-то, борьбу и разочарования, размазывание саможалости и оправдания своей глухоты. Мне нужно услышать тишину внутри себя. И это все».

---

Мне нужно другое. Совсем другое. Я не статистика, и не вплыву в стойкую ремиссию. А тем более не стану «рецидивистом».

Я знаю, что онкология – мой жесткий разворот. И не буду бороться со следствием. Хочу причину, первоисточник – чтобы раз и навсегда.

А еще круче хочу понять, где я не так прошла, где жила не в тему. И куда мне разворачиваться? Судя по красной штрафной карточке, все предыдущие предупреждения для меня не сработали. Это последнее. И у меня нет времени на веру в кого-то или что-то, борьбу и разочарования, размазывание саможалости и оправдания своей глухоты. Мне нужно услышать тишину внутри себя. И это все.

Прочая статистика

У друзей-пацанчиков начиналось все как обычно – смеялись, шутили, выясняли «Кто у нас Ленин?». Сошлись на том, что девочки должны быть девочками и не хотеть ничего решать. И даже платьев новых не надо. Хотя…

Маняша привычно обращалась к своему драгоценному, мол, чем еще пинать-шевелить, чтобы уже расшевелился? А потом Диша так в проброс: «Да, действовать надо, или тебе такой пинок для ускорения придадут…»

– Мы чего-то не знаем? – игриво осведомилась Маняша в ожидании стопудово праздничных новостей. Ну, как-то среди тупых и монотонных и бесплодных трудобудней мы всегда за намек на праздник.

И я сказала про все. Про подозрения и проценты, которые с 50 скакнули на 95. Про определения и статистику, частью которой мне предлагала стать официальная медицина. И про четкие заверения, что мне по блату вырежут все. И даже про женщину со шрамом тоже.

Была длинная пауза. Слишком длинная для того, чтобы что-то принять и слишком неуместная для того, чтобы что-то исправить. Что-то не люблю я эти паузы в последнее время.

– У ТЕБЯ?! – на протяжный вдох-выдох повторила Маняша.

Это «У тебя?!» я услышу еще несколько раз потом. Примерно с одной и той же интонацией, в которой все. Я и сама этот вопрос, как фантастический, внутри иногда переворачиваю. И совсем не потому, что со мной такого быть не может. А потому что не вяжется, не соответствует, не бьется.

Вот есть статистика по группам риска – ОК. Есть факторы, против которых не попрешь. И там, среди лишнего веса, наследственности, не-кормления грудью, диабета и парочки других, можно найти и список привычных, но канцерогенных предметов вроде освежителя для туалета или антиперспиранта, которые провоцируют рак.

Давайте про метафизику. Онкология – болезни обиды, да, все знают. При чем тут я?

Или вот в китайской медицине – опухоли относят к «болезням холода». А у меня ни конституция, ни привычные недомогания, ни пища, которую мы потребляем, ни разу не туда. А наоборот – к жару.

– Вот в чем прикол, – говорю, – не сильно эта статистка по группам риска подходит. В этих списках ничего моего не значится, ну или почти. Пойду без списков, как депутат-одномандатник.

Маняша убеждает меня посетить другого врача. Наверно да, сделаю. Зачем-то же профессор сказал на прощание: «И если вы захотите к нам вернуться….» Не захочу, извините, что-то не сошлось.

Заведу свою статистику – пользователя освежителя для туалета.

Я не Бог, я мама

Мама договорилась со знакомым врачом о консультации хирурга в Песочном. Так и попросила: «Надо в хорошие ручки». Хирург, он же завотделением маммологии, не назначил по телефону конкретное время и сказал, что как-то я его там найду. Ну найду – так найду, наверно его там все знают.

С дачи вернулась Лялька. Я слышу, как моя мама ей что-то тихо говорит.

И только дочкин выдох в ответ: «У мое-е-ей? Мамы?…»

Потом захожу, дочь не поднимает головы. А я не знаю, что мне ей сказать. Как-то это неправильно.

Все, что я могу, просто молча ее обнять. Она плачет, тихо и безнадежно. Наверно дальше будут какие-то слова и что-то надо будет объяснить… Утешить ее сердечко, но не сейчас.

Сейчас – я знаю, что сейчас. Сейчас для нее гаснет свет, отъезжает платформа и мир встает с ног на голову. Сейчас ее догонит чувство потери защищенности и опоры. Сейчас она убедится, что я, мама, больше не великая волшебница, не фокусница, не маг. Потом объявится противное чувство вины. Его захочется оттолкнуть от себя и направить на кого-то. Потом, возможно, родится некая отчаянная претензия ко мне – как я могла и почему. Дальше пойдет липкий страх и начнется ее дорога – как это пройти?

Я сама плачу, уткнувшись в ее спину. Наверно что-то пытаюсь говорить вроде «Ничего, разберемся»… Но как же жмет сердце, прямо сердце-рулетик получился. Я первый раз знаю, что не могу уверить свою доченьку в том, что все будет… Мне больно от каждой ее слезинки, и обидно так, будто я ее бросаю. Да, я реально чувствую, что оставляю ее и больше не смогу защитить, закрыть, отвести.

Она кажется спрашивает, как давно я знаю. И почему я молчала. А мне тягостно и больно за нее.

И отчего-то чувствую себя беспомощной и …неправой. Я боюсь, что она без меня не справится. И говорю, что ей сейчас придется быстро вырасти. И про себя говорю, и про свои руки, которые теперь будут не всегда. Но я постараюсь. И про то, что ее жизнь изменится. У нас всех жизнь изменится. Уже изменилась. И про то, что рано думать, к каким улучшениям это нас приведет, но приведет обязательно.

Я вижу ее, мою почти 25-летнюю доченьку, маленькой-маленькой. Там, где все и всегда можно было поправить и решить. Она знала – я знала, она чувствовала – я поддерживала. Мы все могли решить, у нее всегда была я. И она могла быть маленькой. Сейчас что-то изменится, но я этого не хочу – я не уверена, что сделала все. Наверно удерживаю ее от встречи с реальностью. Не могла, не допускала, чтобы ей было плохо. Амортизировала, снижала порог, взывала к быстрым и моментальным решениям. Даже ныть ей не разрешала. Есть проблема – действуем, очищаем, оставляем, трансформируем, вперед!

Как-то в одной из своих юных любовных драм, она сказала, что я ей даже пореветь не дала и пришлось звонить кому-то. А ей отчаянно хотелось навзрыд, но я по рефлексу – так, отставить, действуем! И вот это делай-раз, делай-два… – моя защита от ее боли. И сейчас у меня нет этого щита, и у нее щит в виде меня развеивается как иллюзия.

И да, дурацкое чувство – я сильно виновата перед тобой, доченька. Не знаю в чем. Но как-то не оправдала, и я не железная. И не Бог. Наверно не прослежу за тобой пристально. И не предвосхищу твой душевный дискомфорт. И манна небесная теперь точно не прорвется.

А то, что я тебе смогла этим событием предложить, мне самой не нравится. И я бы предпочла, чтобы ты тут и рядом не стояла. Но ты уже здесь. Как это отразится на твоей жизни, только предстоит узнать. И я не до конца уверена, что тебе это по силам.

Я бы не хотела испытывать твои силы так. Я боюсь причинить тебе горе, нарушить и не поддержать твои планы. И не смочь создать ту жизнь, о которой ты мечтала. Теперь все иначе. Мне придется тебя отпустить. И я боюсь разочарования. В тебе. В себе.

Про пользу соцсетей

Я не пользуюсь. Ну не то чтобы совсем. Читаю ФБ, к примеру. До недавнего времени нигде не имела аккаунтов и регистраций. На ФБ попала как-то случайно и оставила его для статей. ВК зарегистрировалась, чтобы быстро связаться с дочкой, когда была далеко от России. Да, и моя дочь считает, что если я хоть что-то там читаю или слушаю свою музыку, то уже пользователь.  Хренопользователь.

Я не обсуждаю и не критикую тех ребят, которые каждый свой шаг сначала постят в соцсеть, а потом его реально делают. Хотя мне это странно. И я не понимаю, зачем всей стране знать, что ты ешь в мажорном ресторане (критерий его «мажорности» тоже определяется сообществом).

Не могу постичь статусов о личной жизни – это слишком натянуто. Если нет статуса, ты не прописал на страничке, то что? Другие у тебя спросят? Зачем об этом знать другим? Но это так, если думать об этом. Я не думаю – не хочу.

Есть в этом и несомненная польза. Наверно. Это такая афиша, за которой можно скрыть все, что угодно. И образ создать такой, какой нужен. Сейчас, в этот момент. Или на вовсе.

Этим можно демонстрировать свою толерантность и социальную приемлемость. И ни с кем не воевать, и ни в чем не упорствовать (если это, конечно, не часть образа).

Если тебе хреново, можно накидать кучу жизнеутверждающих фоток с шариками и пузырями. И подписать что-то вроде: «Как прекрасна жизнь – во всех ее…» Или там не ладится в реальности (неважно что) – забить страницу псевдолозунгами о прекрасных прекрасностях своей работы/бизнеса/друзей/мужей/детей. Да, и еще Вселенной, это обязательно.

Ну или ладится, так можно раскрутить этот процесс сильнее. Можно свою афишу так усовершенствовать, чтобы самому аж захлебнуться от зависти. Тусовки, места, пафосные люди, хобби/интересы, но только чтобы все в тренде. Ты должен быть актуальным, регулярно апгрейдиться. Даже если в своей хипповской простоте. Тогда ты интересен. За тобой следят – без разницы зачем. Ты востребован как информационный повод, ты – всегда, ты – есть.