Владимир Зангиев - Осенние акварели. Стихи

• Название: Осенние акварели. Стихи
• Автор: Владимир Зангиев
• Жанр: Поэзия

В сборник стихотворений «Осенние акварели» вошли работы автора, начиная с 1983 по 2016 годы. Некоторые из них печатались не только в российских издания, но и в странах дальнего и ближнего зарубежья.

---

Отзвенело трелью соловьиной…

Отзвенело трелью соловьиной
и облетело мёртвою листвой
шальное лето. Яркостью картинной
запечатлён в сознанье облик твой.

И меж бровями грусть легла ложбинкой,
и опечален чем-то ясный взор.
А на реснице вздрогнула дождинкой
слеза прощанья – спутник наших ссор.

Не надо слёз. Вглядись: за горизонтом
навстречу нам волшебная страна
простёрла длань и развернулась фронтом
сиреневых туманов пелена.

…Праматерь наша – мудрая Природа
всё возвращает на круги своя,
и следует за солнцем непогода, —
накатана веками колея.

Замечательная осень

Какая замечательная осень! —
соткала в гобелен живой пейзаж:
Творец как будто бросил шапку оземь
и развернул волшебный вернисаж.
И в позолоту обрамлённая природа
на яркость красок раскошелилась сполна:
рука дающего да не скудеет год от года, —
какие б не настигли времена!
А над планетой вихри завывают:
морально каждый к худшему готов,
и души сплошь невзгоды растлевают —
всё продолжается для нас эпоха вдов.
Скорбящих душ разверзшиеся раны
всё кровотОчат – нам ли до красот? —
и окровавил мир закат багряный,
а из-за гор неслышно мрак ползёт.
Ах, осень! Необузданная осень! —
своим приходом взбудоражила сердца.
…Осознаю, что мир наш не бесхозен,
и ощущается во всём рука Творца.

Успеть бы…

По существу, наш мир довольно сносен,
не чуждо рациональное ему, —
хотя бы взять, к примеру, эту осень —
сплошь в фиолетовом дыму:
прошедших дней сжигают листья дворники —
зачем в грядущее тащить ненужный хлам?..
Распоясались ветры – беспризорники:
одно спасение – забиться по углам
и выжидать, когда придёт мгновение,
благоприятное для жаждущей души,
чтоб вновь начать свои поползновения
к подножьям недостигнутых вершин.
А если больше не настанет время
активизации уставшего эго,
то значит одолело жизни бремя
и ты от мира отрешаешься сего;
то значит заключительная осень
тебя сожжёт в безжалостном костре…
– Вот потому и бейся камнем оземь,
реализуясь по возможности быстрей.

Какая замечательная осень!

Какая нынче замечательная осень!
Скворец, как никогда, звонкоголосен
и бесконечна над землёю просинь

небесная и затеряться вовсе в ней
немудрено, но, впрочем, журавлям видней
и машут крыльями навстречу солнцу всё сильней.

Непредсказуема небесная стихия:
вот облака, как будто бы сухие,
но треплют ветры их безжалостно лихие;

и вдруг потоки хлынули на землю,
и покатилась капелькой по стеблю
слезинка осени. Печаль я не приемлю,

но что поделать: так заведено —
ваять Природе живое полотно, —
что смертным нам как раз и не дано.

На выбор красок, композиции, холста
влияют вкус и пожелания Христа,
а мы лишь зрители – займём свои места.

Понаблюдаем как всё увядает
и клён листвой пожухлой опадает…
В душе невольно горечь оседает,

настраивая мысли на закат.
Хоть я фантазией не очень-то богат,
но осень, словно вражеский фрегат,

незвано вторглась в чужеземное пространство
и, насаждая чуждое убранство,
творит теперь сплошное хулиганство:

ломая ветви тонкие берёз, —
пьянеет будто от невинных слёз,
и весь пейзаж становится белёс, —

как после стирки выцветшая скатерть.
И даже нищий не идёт на паперть,
хотя и храм по-прежнему не заперт;

но в холода негусто подают —
хрестьяне по домам псалмы поют
и даже воробьи проворно не снуют,

среди двора выискивая крошки.
Трухою серой усыпаны дорожки.
Пестреют лишь журнальные обложки…

Вороний карк упал с верхушек сосен.
Пейзаж для глаза совершенно стал несносен.
Да, нынче замечательная осень!..

Ночь

И мрак навалится плитой,
развеяв звёздочки – уголья…
Саднит космическою болью
луна, проникнувшись бедой.
Тревога в сердце прозвенит
о грёзах, навсегда утраченных.
…И увяданием охваченных
порой прозренье осенит:
ах, осень, – дивная пора, —
дарует чудные мгновенья!
Душа в порыве откровенья
пылает пламенем костра.
А шелестящую листву
уносит ветер по аллее.
И станет будто бы светлее
в ночи живому существу,
когда окажется, что вдруг
сознанье осенью пронизано.
…И завершёнными эскизами
ночь простирается вокруг!

Осенние перемены

Свежим шелестом кроны наполнив,
в старый сквер возвращается осень,
и в воздушных купаются волнах
тополя среди зелени сосен.

И иду я один по дороге.
В небе стая меняет кочевье.
Позолоту бросая под ноги,
облетают печально деревья.

И насупившись пасмурно, туча
нависает над городом мрачным.
И срывается дождик колючий,
шмякнув каплей по темени смачно.

Растрепав непокорную чёлку,
клён поспешно срывается с места.
Ветерок запрягает двуколку
и спешит в направление зюйд – веста.

Перемену душой принимаю,
но с тоской по апрельскому небу.
Что пройдёт всё – умом понимаю:
уж разгадан судьбы моей ребус.

Уходит лето

Вновь журавли, как верблюды,
свой караван одинокий
в синей пустыне безлюдной
гонят к надежде далёкой.

Вновь старый клён ломит руки,
сыплет багряные слёзы.
Станы согнули, как луки,
в жёлтом прощанье берёзы.

Слёзною влагой покрылись
сникшие травы на поле,
суслики в землю зарылись,
ветер резвится лишь вволю.

Скрылись из вида стрекозы.
Нас покидает лето.
Льются прощальные слёзы:
всё за живое задето.

Хочется в жёлтой одежде
тоже пустыней безлюдной
стремиться к далёкой надежде:
спешить журавлём – не верблюдом.

Магистр Осень

Тучи проносятся быстро
мимо понурых домов.
Время назначит магистра —
делать запасы кормов.

Солнце, как нищий на паперти, —
клянчит озябший тепла.
Злата беспечно со скатерти
осень на землю смела.

Клёны продрогшие спины
горбят на встречном ветру,
и набегают трамплином
волны в сосновом бору.

Шорох пожухлого стебля
слух неприятно скребёт.
Пня почерневшая кегля
в кружевах липких тенёт.

День сокращён, укорочен.
Звёзд вызревающих гроздь
свесилась с неба – ей очень
нужен живительный дождь.

И, не томя ожиданьем,
лёгок, как вздох на помин, —
внемля всеобщим желаньям, —
дождик осенний полил.

Октябрь

Нахмурило небо свинцовые брови,
и сад наш осенний листвой зарыдал.
Короткие дни стали мокро – багровы,
и солнечный диск, словно лист увядал.

По небу бегут полинявшие тучи —
уж верно, торопятся стаей к теплу.
А пруд остаётся, дрожит невезучий —
ведь надо же встретить кому-то весну.

Буянит октябрь, как мужик с перепоя, —
на слёзы чужие ему наплевать:
уж коли гулять, так по-русски, с лихвою, —
широкую душу на всех проливать.

Пусть золотом плачут подружки – берёзы,
но только у нас на Руси говорят:
«Не верит Москва в крокодиловы слёзы!»
– по-своему все ведь в природе мудрят.

Цветы

Я узнал у цветов
от чего они вянут…
– Из небесных перстов
когда гнев на них грянет
и покроет цветы
сединою холодных снегов,
хлынув вниз с высоты,
зарычав, словно злая свекровь.
Им невмочь пережить эту муку, —
даже солнце не тянет к ним ласково руку.
В этот миг им не нужно уж счастья…
и они опускают запястья.
Умирают цветы, словно люди, —
от жизненных ран,
погибают от скверных трагических драм
и от душ чужих пустоты
засыхают и вянут цветы…

Осеннее бегство

Погожих дней последнее дыханье,
как пламя отгорающей свечи.
Ползут по небу стаей тараканьей
куда-то птицы прочь, ну хоть кричи.
Деревья тоже, листьями срываясь,
хотят умчаться с птицами на юг.
А ветер, в этом хаосе кривляясь
и издеваясь, их швыряет в луг.
Река уносит тоже свои воды.
Не кажет солнце раскалённый круг.
Бегут куда-то все от непогоды.
Стою лишь я и омертвелый луг.

Будто зажглись свечи

На проводах иней,
словно грибов споры,
и небосвод синий
стужей грозит скорой.

Поля поблёк ситец.
Город намок в лужах.
Клён на ветру – витязь,
сбросивший шёлк кружев.

Веет дымок робкий —
топят жильцы печи:
то над панельной коробкой
будто зажглись свечи!

Взгляд