Лина Мур - 50 и Один Шаг Ближе

• Название: 50 и Один Шаг Ближе
• Автор: Лина Мур
• Жанр: Современные любовные романы

Серия «Легенды Торонто». Позволь себе сделать шаг в дурманящую бездну пороков и любви. Открой для себя дверь в совершенно новую вселенную. Каждый в этом мире извращён желаниями. Необходимо только понять, какой вкус боли выбираешь ты.

---

– Спасибо, Майкл, верни мою машину в гараж и ожидай нас внизу, – Ник передаёт мужчине ключи, он кладёт их в карман, и оставляет нас одних.

Возвращаюсь на место, и Ник, расстегнув пуговицы на пиджаке, опускается на стул, жестом разрешая сомелье налить ему бокал шампанского. Отвожу взгляд от него, но ощущаю всей кожей его. Наверно, я слишком вырядилась.

– Ты очень сексуальна, – низким голосом произносит Ник, и я поднимаю голову.

– Слишком сексуальна, мне это не нравится, – добавляет он уже жёстче.

– Главное, чтобы мне нравилось, – заявляю я.

– А тебе нравится, когда на тебя все мужики пускают слюни, Мишель? – Он берёт бокал шампанского и делает глоток.

– А ты пускаешь слюни? – Нагло спрашиваю и повторяю его движение.

– Нет. Мои слюни при мне, а вот с реакцией своего тела ничего поделать не могу. У тебя есть опция «скорая помощь»? – Он бросает мне вызов, а я чуть не давлюсь шампанским.

От едкого ответа меня спасает подошедший официант, и я благодарственно улыбаюсь ему, но зато Ник на него бросает уничтожающий взгляд, что парень сглатывает.

– Добрый вечер, вы готовы сделать заказ? – Нервно осведомляется он.

– Выбирай ты, – обращаюсь к Нику, – в прошлый раз мне всё понравилось.

– Спасибо за доверие, крошка, – отвечает он и делает другой заказ. Официант быстро записывает всё и ретируется от нашего столика.

– Я прочитала книгу по психологическим образам, которые примеряют на себя люди, – меняю тему, и Ник удивлённо приподнимает бровь.

– С чего такое желание?

– Хотелось разобраться в тебе, – признаюсь я.

– И каково твоё мнение? – Усмехается он.

– Оно не изменилось, – беру бокал с шампанским, делая глоток.

– Интересно. Поделишься? – Интересуясь, он откидывается на стуле.

– Ты пытаешься раскрыть мою сущность, когда скрываешь свою. Много приходится утаивать от себя самого? – Прищуриваясь, перебираю в памяти все умные слова, которые прочла.

– От себя ни капли. А вот от других достаточно, как и тебе. Меня волнует вопрос, – подхватывает бокал с шампанским, приподнимая его и отпивая напиток. Не сводит с меня взгляда, тереблю пальцами ножку своего бокала.

– И? – Нетерпеливо произношу я. Улыбается, медленно отставляя бокал, словно специально выводя меня на эмоции.

– Зачем ты ходила на сеанс фильма, если так красноречиво высказывалась по поводу главной темы, что там представлена? – Чётко произносит он, придвигаясь ко мне.

– Ты слышал всё, – шепча, покрываюсь отчего-то горячей волной стыда за свои комментарии.

– Ты видела, где было моё место. Позади. Так зачем? Интерес или же нечто иное?

– Подруга попросила меня с ней сходить. И да, ты прав, моё мнение осталось прежним. Я не понимаю, откуда такой интерес к боли, когда это ужасно. Только люди, превратившиеся в чудовищ, могут заведомо зная о ней, уверять о том, насколько она прекрасна, – с отвращением кривлюсь, допивая до дна шампанское. Ник кивком головы подзывает сомелье, требуя обновить бокалы, пока я ощущаю, как алкоголь благородно смешивается с кровью и туманит немного окружающий мир.

– Люди порой не представляют, что хотят на самом деле, – подаёт он голос, когда нас оставляют одних.

– Вряд ли нормальный человек жаждет ощутить боль, – качаю головой.

– В практике всё иначе, Мишель. Есть иной вкус боли, который ты можешь испробовать, только перейдя грань, – вглядываюсь в глаза Ника, которые в момент темнеют, а его голос становится сладок, словно шоколад.

– У боли один вкус – гнили. От неё не отмыться и не спрятаться. Я никогда не пойму людей, которые выбирают такой путь. Особенно тех, кто это предлагает, – отрезаю я.

– А как ты, вообще, оказался там? – Добавляю я.

– Райли пригласил с собой. Это был вынужденный поход, – пожимает плечами, и я растягиваю губы в улыбке. Ник вопросительно приподнимает брови.

– А меня Сара. Если они увлечены такими видами кинематографа то, возможно, следует их познакомить друг с другом, – произношу я вслух в момент появившуюся идею. На секунду его лицо вытягивается, а затем он начинает хохотать. Действительно смеяться, проводя ладонью по волосам и откидываясь на стуле.

– Что я такого сказала? – Обиженно выпячиваю губу, и он поднимает голову, ещё смеясь.

– Ничего, крошка. Ты забавная, – прочистив горло, он тянется за бокалом.

– Спасибо, дал оценку как мартышке, – бубню я недовольно и отпиваю алкоголь.

– Мишель, посмотри на меня, – требует он сурово, и я нехотя подчиняюсь. – Ещё раз так скажешь, придумаю тебе изощрённое наказание. В том, что я смеюсь, нет ничего плохого. Наоборот, это означает, что мне нравится быть сейчас с тобой. Поняла?

Он раздражён, и я чувствую это, только кивая на его слова. Ник отводит от меня взгляд и смотрит на скатерть. Алкоголь в крови просыпается и у меня в голове появляются различные отрывки из книги, которую я читала.

– Кто ты, Ник? – Вырывается вопрос. Мужчина резко поднимает голову и его глаза прищуриваются.

– Я не знаю ничего о тебе, а ты обо мне всё. Ты изучил меня, а я не могу. Ты не даёшь, – поправляю себя.

– Что ты хочешь узнать? – Спокойно спрашивает он.

– Твои родители живут в Торонто?

– Да.

– Чем ты занимаешься?

– Всем.

– Где ты родился?

– Берлингтон.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать восемь, родился восемнадцатого декабря одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года.

– Ты женат?

– Нет, – он изгибает губы в улыбке.

– Ты гей?

– Что? – Выдыхает он, а я закрываю рот рукой, не понимая, как такое вырвалось вообще.

– Ох, прости…

– Нет, Мишель, я не гей, – он подавляет в себе желание рассмеяться, а я чувствую себя неловко. – И разве был бы я здесь, если бы предпочитал мужчин? Наслаждался бы твоим присутствием?

– Вы с Райли похожи, родственники? – Я перевожу тему, покусывая губу, чтобы не расплыться в самодовольной улыбке.

– Нет, мы росли вместе практически как братья, – отвечает он.

От следующего вопроса его спасает официант с нашим заказом, и я улыбаюсь, смотря на изысканное блюдо из крабов, которое ставят передо мной.

– Спасибо. Ты угадываешь каждый раз мои предпочтения, – обращаюсь к Нику и беру в руки приборы.

– Всегда, пожалуйста, Мишель. Мне приятно знать и наблюдать, как ты краснеешь, – он склоняет немного голову и расправляет на коленях салфетку.

– Почему ты зовёшь меня полным именем? – Интересуясь, я отрезаю кусочек аппетитного блюда.

– Потому что Миша, как называют тебя, это неподходящее прозвище. Мужское имя, а ты более чем женская особь, – поясняет он.

– А почему…

– Ешь, крошка. Сначала поешь, а потом продолжишь свой опрос, мы никуда не спешим сегодня, – перебивает он меня и указывает взглядом на тарелку.

Я принимаюсь за еду, краем глаза, замечая, что Ник не особо-то и голоден. Он не спускает с меня своего изучающего взгляда. Ощущаю себя на каком-то шоу, где будут оценивать мои манеры. Это меня нервирует, но я не желаю этого ему показывать и, не обращая на него внимания, доедаю блюдо.

– Вчера ты меня удивила, Мишель, – неожиданно произносит Ник, откладывая приборы и отодвигая от себя тарелку.

– Чем? – Удивляюсь я.

– Тебя сильно впечатлила любовь на сцене, – подсказывает он, и я вновь ощущаю неловкость за свою эмоциональную сторону.

– Меня не это тронуло, – тихо отвечаю, опуская взгляд на живые цветы в центре столика. – Когда умирает человек на твоих руках, ты чувствуешь потерю, и неважно кем он был для тебя. Это человеческая особенность и только у сухарей не возникает чувства сострадания и жалости. К тому же ария была красивой.

Ник хмурится, обдумывая мои слова. А я тереблю салфетку на коленях, ожидая новой усмешки.

– В любовь я не верю, – торопливо произношу я.

– Не веришь? Почему? – В его голосе нет удивления, а обычная заинтересованность.

– Потому что любовью люди называют сексуальное притяжение, гормоны, зрительное наслаждение человеком. Они хотят быть необходимыми и придумывают эти чувства себе, а затем интерес гаснет. Никакой глубины, никакого продолжения, как вспышка от фотокамеры. Она есть и тут же исчезает, не оставляя в тебе ничего, кроме ярких точек перед глазами. Безысходность, в которую люди хотят верить, – произношу я задумчиво.

– А влюблённость? Есть ли между этими словами хоть какое-то различие? – Интересуется он.

– Не верю. Та же химия в организме, всё можно объяснить научно, но приятней для слуха возвышенные слова, хотя на самом деле это просто обман. Обман всего, во что ты хочешь верить. Влюблённость, как пишут, психологическое расстройство головного мозга, а любовь зависимость. Тот же самый наркотик – отвечаю я, и это поселяет в душе грусть.

– Это тебя расстроило, Мишель. Почему? – Он с лёгкостью читает меня, отчего я горько усмехаюсь.