Дэниел Киз - Прикосновение

• Название: Прикосновение
• Автор: Дэниел Киз
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-94673-0, 978-5-699-94674-7

Барни и Карен были счастливы, пока не стали жертвами радиоактивного заражения. Одно прикосновение – и смертоносная зараза проникла в их дом и во все остальные дома, куда они заходили.

Они стали изгоями в своем городе, в семьях своих близких и соседей.

И самое страшное – именно сейчас, когда их жизнь на волоске, Карен после многих неудачных попыток наконец смогла забеременеть. Барни понимает – радиация не оставила им шанса на счастливую жизнь. Но Карен верит, что ее любовь к неродившемуся ребенку сотворит чудо.

---

Он воззрился на нее.

– Как это? К нам же придут Уинтерсы на бридж.

Она посмотрела на него в диком ужасе.

Он простонал:

– Мы же обо всем договорились, когда играли у них в прошлом месяце, после того как вернулись с озера Торч. Разве не помнишь?

– Конечно, помню. С чего ты взял, что я забыла? Я думала, это будет завтра, вот и все.

– И все? Тебе надо было бы это где-нибудь записать на память. Вот что я думаю.

– Ты что, хочешь сказать, что именно это и думаешь?

– Я хочу сказать, что тебе надо было бы пометить это на у себя на календаре. Разве это трудно?

– Ну да, – резко проговорила она. – У меня календарь и без того исписан всякими чертовыми памятками.

– Всего хорошего! – буркнул он, направляясь к двери. – Мне пора.

– Поиграть вволю в бридж сегодня вряд ли придется, – съязвила она. – Сегодня восьмое – красный день на твоих Фертильных Часиках.

Выйдя из дома, он заметил, что она провожает его взглядом из окна в столовой, и его разозлило, что их жизнь раздирают нескончаемые недоразумения, выворачивая все наизнанку оттого, что она обижается на самое мысль следить за всем и вся. Впрочем, в этот раз последствия были предсказуемы. Она успокоится, как только он уйдет на работу и будет вкалывать как проклятый, чтобы освободиться к сегодняшнему вечеру, а дом – по крайней мере на первый взгляд все будет вылизано дочиста. Барахло окажется распихано по ящикам и шкафам, обувь спрячется под кроватями, газеты с журналами скроются за диваном. Если она управится до прихода Уинтеров, они успеют пропустить по мартини из надлежаще подмороженных бокалов при свечах в столовой. А потом дня два-три все у них будет идти как по маслу: ведь ветер после бури унимается. Карен несколько дней не будет опаздывать на свои встречи. Но перемены, как всегда, будут временными – и скоро все опять вернется на круги своя.

Глядя, как он выгоняет машину из гаража, а потом уезжает прочь, она почувствовала недовольство и одиночество. Она ненавидела себя за то, что забыла про сегодняшний вечер. Она включила радио, но ритмичная музыка напоминала вызывающую головную боль телевизионную рекламу – пришлось его выключить. Ей не хотелось, чтобы он увидел весь этот кавардак. Надо было вымыть посуду еще вечером – плевать на усталость. Она вздохнула и опустила голову на стол.

До женитьбы они жили как будто душа в душу: она вела хозяйство, пока он ваял, готовила ему еду, ограждала от всяких неприятностей, наблюдая, как он воплощает мечту в глине, и помогала ему обеспечивать их надежные тылы. Поначалу она думала, что они переберутся в Гринвич-Виллидж[9] или в богемный квартал в Сан-Франциско, найдут там друзей среди художников, скульпторов и пробивающих себе дорогу в жизнь молодых служителей Мельпомены. А не будет хватать денег, так она станет работать манекенщицей, чтобы помочь ему в трудное время, пока он не добьется признания.

Но он убедил ее, что лучше оставаться поближе к Мичигану, где их корни, и держаться подальше от всяких жуликов и позеров. Благоразумно, ну конечно же с его стороны было благоразумно согласиться на работу, которую предложил ему ее отец в «Нэшнл-Моторс». Воплощать в жизнь чужие идеи и формы, объяснял он, что ж, такое занятие дисциплинирует скульптора. И потом, это будет неплохим подспорьем для их бюджета: ведь они оба мечтали о собственном доме и детях. Вот и купят себе этот чудесный дом, и у него будет своя мастерская в подвале, и он сможет работать там в свое удовольствие по вечерам и выходным. Здорово придумано!

Но он строил иллюзии. За последние два года смог закончить только две абстрактные, не понятные ей вещицы (он начал работать над ними давно – в конце учебы в колледже). А когда она попросила объяснить, что они означают, он разозлился и дулся еще не одну неделю. Но самым ужасным были ее страхи: она боялась, что мешает ему творить, и корила себя за это. Если бы только она была другая – попрактичнее, что ли, если бы могла оградить его от повседневных забот, если бы могла взять и просто родить ему ребенка – без всякой суеты и тревог, надоевших им обоим! Она неотрывно глядела на заваленную посудой раковину, силясь подавить отвращение к самой себе. Стань же другой! Будь побойчее! – приказывала она себе. Соберись! За дело! Позови кого-нибудь прибраться по дому к вечеру да проследи, чтобы все было чин чином. Аккуратнее веди температурный график и почаще поглядывай в окошечко на часах.

Если бы только она могла заставить себя оторваться от стула, то взялась бы за дело не мешкая. Но тело сопротивлялось. Она просидела так, борясь с собой, несколько минут, потом с неимоверным усилием воли встала. Включила посудомоечную машину, собравшись с силами, подошла к раковине, плеснула туда моющего средства, пустив воду, и погрузила руки в раковину с грудой посуды.

Она поняла, что порезалась, только когда в мыльной воде разошлось кровавое пятно, окрашивая посуду и оседая красными каплями на стенках раковины. Она в изумлении воззрилась на порезанные ладонь и пальцы левой руки, на тонкие струйки крови и с криком и слезами принялась швырять посуду в раковину, круша все без разбору.

Какого черта он не убрал за собой расколотую чашку с блюдцем! А оставил все это для нее. Она не была готова стать другой – эдакой домохозяюшкой, стряпать, мыть, чистить и заниматься еще бог весть какими делами по требованию! Она не походила на Нору из «Кукольного дома» и не была готова ловить каждое его слова и угождать малейшим его прихотям. Она такая, как есть. Зачем становиться другой?

Ей хотелось с кем-нибудь поговорить. Она обмотала руку полотенцем и направилась к телефону – позвонить матери. Но вдруг вспомнила, что компания отрядила отца в Калифорнию уладить тяжбу в суде по делу «Нэшнл-Моторс». Она пожалела, что они с матерью еще не вернулись, и подумала – может, им удалось разыскать там Майру. Она надеялась, что нет, и тут же устыдилась своих мыслей.

Когда полотенце пропиталось кровью, она намотала сверху другое, плотно прижимая его к месту пореза, прилегла на диван. И, невзирая на бессилие и рану, улыбнулась. Ее мысли уже переключились на предстоящую сегодня игру в бридж. Надо бы позвонить Элен Уинтерс и отменить вечернее мероприятие. Барни распереживается за нее, когда вернется домой. Извинится, будет любезным, внимательным и нежным – и они вдвоем проведут чудесный вечер. Она приготовит чего-нибудь вкусненькое. И сделает вид, что ей плевать на календарь доктора Лероя вместе с красными циферками на этих дурацких часах.

При мысли об этом она улыбнулась, закрыла глаза и уснула.

2

Макс Прагер дожидался на тротуаре перед своим домом, когда Барни остановился, чтобы его подсадить.

– Что с тобой, Барни? – забравшись в машину и захлопнув за собой дверцу, полюбопытствовал он с выражением безжалостной радости на круглом розовощеком лице. – Ты как в воду опущенный.

Барни пробурчал извинение за то, что опоздал, и смолк. Он подумал, что десятимильная поездка до Центра обернется для него сущей пыткой. В их автомобильном пуле[10] изначально состояло пять человек – они сидели и болтали друг с дружкой. Потом одного перевели в Толидо[11], а другой перебрался в Западный район. Какое-то время Макс Прагер, из научно-исследовательского отдела, и Коллинз, из проектного бюро по разработке средств обеспечения безопасности, болтали без умолку обо всяких технических вещах, и Барни приходилось смиренно их выслушивать. Но Коллинз уже три месяца как вышел на пенсию, так что в автомобильном пуле их теперь осталось только двое.

Прагер сочетал в себе престранные свойства. Его, беженца от нацистского режима, в десятилетнем возрасте вывезли в Бруклин. И в его «бруклинском диалекте»[12] до сих пор прослушивался явный немецкий акцент. А лет пятнадцать назад, когда ему стукнуло сорок, он перевелся с бруклинской военно-морской верфи в Научно-технический и опытно-конструкторский центр при «Нэшнл-Моторс». Лишь однажды, а за три года Барни успел хорошо его узнать, он видел Прагера по-настоящему расстроенным, когда парочка каких-то совсем еще зеленых кандидатов наук получила повышение через его голову. Впрочем, от чувства обиды у Прагера не осталось и следа уже на другой день, когда он в шутку заметил Коллинзу, что ему, как видно, пора на покой после того, как его обскакали кандидаты-молокососы, не знающие и половины того, что сам он уже успел позабыть в технологии индикаторных исследований.

– Эй, прочел я в Информбюллетене, что у вас там в отделе художественного конструирования вроде как намечается очередная выставка. Так что, может, и в этот раз отхватите приз.

Барни что-то пробурчал.

– Помнится, твоя вещица взяла первый приз в прошлом году. Что это было? «Плачущий мальчик»? Никогда не видел настолько прекрасной вещи. Настоящий талант. Знаешь, что я тогда подумал? Я подумал, что когда-нибудь этот Барни станет знаменитым скульптором.