Сборник - Точки. Современный рассказ

• Название: Точки. Современный рассказ
• Автор: Сборник
• Жанр: Начинающие авторы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91775-118-4

Сборник «Точки» представляет рассказы учеников А. В. Воронцова, известного русского прозаика и публициста. Андрей Венедиктович Воронцов родился в 1961 году. Автор 9 книг прозы, многочисленных критических и публицистических статей. Секретарь Правления Союза писателей России. Работал в журналах «Октябрь», «Наш современник», шеф-редактором, обозревателем «Литературной газеты», главным редактором издательства «Алгоритм». В настоящее время – заместитель главного редактора журнала «Москва» и руководитель мастерской прозы на Высших литературных курсах при Литературном институте имени А. М. Горького. Награжден юбилейной медалью «К 100-летию М. А. Шолохова», лауреат Булгаковской (2004) и Кожиновской (2009) премий.

В оформлении обложки использована работа Дмитрия Плавинского “Цветок жизни”. За предоставленную электронную копию работы благодарим Игоря Цуканова.

---

Ему нравилось появляться с фокусами. Раньше он приходил в виде птицы Феникс или Барта Симпсона. Но его чувство юмора давно зачерствело. Теперь Арчи оборачивался то Терминатором, то огнедышащим вулканом, пожирающим жизнь вокруг. Сегодня он явился этаким ядерным джином – ядерный взрыв, в грибе которого угадываются контуры Арчиного лица.

– Хех, звонила? – с равнодушной ухмылкой бросил он, преображаясь в человека. – Что хотела?

– Побыть с тобой. Поболтать, пообщаться.

За его спиной на экране коммуникатора колыхалось синее море: он давно уже облюбовал обои с видами подводных глубин – справа кит, слева коралловый риф. На фоне моря его худощавое лицо казалось бледным, в темные волосы будто закрадывалась седина.

– Понятно, – он закурил. – Не надоело тебе?

– Опять в плохом настроении…

– У меня нет настроения, – раздраженно перебил он.

– А вот это что тогда за рожа недовольная? – я ткнула пальцем в монитор. – Дай-ка я у тебя в носу поковыряюсь, – я начала крутить пальцем дырку в мониторе и невольно захихикала, – что-то из него торчит. Ах, да это же огромный кусок плохого настроения!

Арчи тоже не выдержал, рассмеялся. Он часто пользовался таким приемчиком, когда я капризничала в детстве.

– Помнишь, как ты за мной на пустырь бегала?

Я помню. На пустыре у Арчи были сходки с другими мальчишками. Они дрались на деревянных мечах и называли друг друга древнегреческими именами. Мама не разрешала ему бегать на пустырь – слишком далеко от дома. А я обижалась, что брат не брал меня с собой, и кралась за ним тайком. Потом маме жаловалась, ябеда.

– Один раз ты перелезала через забор и свалилась с него. Порвала платье и коленку ободрала, – голос его потеплел. – Коленку даже не заметила, а из-за платья плакала. У тебя и правда тогда из носа ручьи плохого настроения текли.

– Коленка только потом заболела, – улыбнулась я. – А помнишь, как я тебя крапивой отхлестала? Ты из моей клумбы цветы повыдирал для девчонки какой-то.

– Хех, не меня…

Это «хех» – глухое и нервное, словно резкий выдох или спазм от недостатка воздуха, не смешок вовсе. Раньше Арчи любил похохотать. Куда все это делось?

Он помолчал немного, покрутил в руках четки, которые я ему когда-то подарила. Собрался с мыслями. А потом начал тихо, сквозь зубы, зловеще растягивая слова, говорить:

– Не меня ты крапивой отхлестала. Меня нет. Есть только чертов инфоснимок и пара дорогих микросхем. Я для тебя всего лишь фотокарточка. Тебе хочется пообщаться, вспомнить былое. А мне хочется жить в реальном мире.

– Послушай, ученые работают над этим. Через несколько лет разработают искусственные тела…

– Искусственные! – взорвался он. – Я не хочу больше слышать это слово! У меня уже есть протезы, которыми я могу здороваться с людьми и даже чувствовать теплоту их потных ладошек. У меня есть искусственные рецепторы, которыми я могу ощущать вкус картошки! Но, ты знаешь, эти ладошки – это полная лажа. А твоя виртуальная картошка – ну, как бы тебе это объяснить, – это намного-намного-намного хуже, чем вонючий «Анкл Бенс» из порошка!

Арчи уже орал во весь голос, вскочив со стула и потрясая руками в воздухе. С последней фразой четки полетели в экран и с треском ударились об него.

Кит беззвучно помахивал хвостом, яркие рыбки мягко покачивались над кораллами. Я тоже могла бы разораться подстать ему, но так с ним не сладишь. Спокойствие и улыбка на лице.

– Я надеюсь, ты не в лицо мне попал, – невозмутимо заметила я. – Так и очки разбить можно.

Он приблизил лицо к экрану, – его большие черные глаза горели огнем:

– Вот, Кэсси! – с придыханием сказал он, выставив указательный палец вверх. – Вот! Ты зришь прямо в корень. В реальности я бы такого не сделал. А здесь я медленно схожу с ума. Ведь я – просто компьютерная игрушка! Гребаная тамагочи вам на потеху! Вам хорошо, а обо мне вы подумали?

Он хотел сказать что-то еще, но я его перебила:

– Мы думаем о тебе, Арчи! Я и мама! Мы думаем о тебе каждый день! – я была спокойна, но голос предал меня и зазвенел от слез.

3

Арчи умер много лет назад. Он только закончил филологический факультет, поступил в аспирантуру, и вдруг – саркома мозга. Сначала это казалось мелочью жизни: доктора говорили, вероятность излечения высока – девяносто процентов. Арчи со смехом рассказывал мне о непутевом Аиде, повелителе царства мертвых:

– Прикинь, Кэсси. Геракл спер у него собаку, Орфей запудрил ему мозг своими песнями, а Сизиф просто отпросился на минуточку, якобы на разборки с женой. И чего мне бояться такого придуря?

Я согласно кивала и верила, что Аид нас не возьмет. Я тогда была еще школьницей, увлекалась ботаникой, готовилась идти на биологический. Приносила ему в больницу цветы и листья, которым потом предстояло попасть в мой гербарий. Он загадывал, что принести в следующий раз, – для меня это была занимательная игра.

На третьем году его болезни, когда мне пришло время поступать, я решила пойти в Кибернетический. Арчи уже не был таким веселым. Я смотрела, как иссохшими пальцами он перелистывает страницы моего гербария, и оставшиеся десять процентов казались мне чертовски крупной цифрой. Нужно было застраховать от нее свою семью. В Кибернетическом институте базировался проект по цифровому бессмертию, и я захотела во что бы то ни стало попасть в него. Я закончила институт экстерном, меня взяли в проект, и я добилась, чтобы Арчи вошел в экспериментальную группу пациентов.

– Кэсси, – Арчи взял себя в руки, виновато наморщил лоб, – пойми, мне хочется курить настоящие сигареты, чувствовать настоящий ветер на настоящей коже… А искусственное – я не хочу. Не жизнь это, – он безвольно опустил голову и замолчал.

Весной N-го года, когда он лежал в больнице на очередном сеансе химии, я привозила ему с дачи цветущие ветки сирени. Мама говорила, если ломать ветки, она будет цвести пышнее – вот какая у сирени воля к жизни. Ее сладкий аромат навевал мечты, заставлял нас строить планы на будущее. Арчи хотелось научиться нырять с аквалангом и попасть в Древнюю Грецию. Я мечтала отправиться в звездную систему Арчибальд, чтоб изучать ее флору. На Древнюю Грецию я тоже была согласна. И мы радовались, находя в соцветиях сирени пятилистники. Ведь это к счастью, к тому, что мечты сбываются…

Теперь сирень не такая, как раньше. Сердцевидные листья идеальной формы, без единой червоточинки, соцветия чисто лиловые, строго конусообразной формы. Постарались селекционеры и ради аллергиков – теперь сирень не пахнет. И ни одного пятилистника не найдешь.

– Дурак ты! – разозлилась я. – Ты осознаешь себя, значит, ты есть! И тебе не нужно заботиться о еде или крове! Ты не заболеешь! Ты не должен вставать в семь утра и, с трудом продирая глаза, идти на работу, – ты помнишь, как тебя бесила такая перспектива? Ты – чистая мысль! Летаешь, где хочешь! Разве это не прекрасно? Я создам тебе любой виртуальный мир, – катайся на машинах, путешествуй, узнавай новое! Декарт бы тебе позавидовал.

– Хех, ничего действительно нового я узнать не могу. Ведь я могу попасть лишь в ту виртуальную копию реальности, которая уже известна человеку, настоящему человеку. И, кстати, о Декарте, – Арчи снова усмехнулся и напустил на себя глубокомысленный вид. – Разовью его мысль. Я мыслю, значит, я существую. Но существую, не значит живу. Вывод: иди в жопу, Декарт!

Мне больно, Арчи. Говорят, я неплохой ученый, у меня много научных статей, и многие открытия в области цифрового бессмертия на моем счету. На собственные деньги я нанимала программистов, и мы работали по ночам, чтобы мои идеи претворялись в жизнь быстрее. Знаешь, мне бы хотелось вывести сорт сирени, где все цветки были бы пятилистники. Но пришлось стать программистом. Все ради тебя! А ты не оценил, что я для тебя сделала.

Ты просишь подумать о тебе, а о нас ты подумал? Захочет ли мама жить без тебя? Смогу ли я жить без тебя?

У меня в запасе много аргументов, я каждый день прокручиваю их в голове.

– Мама хоронила мое тело. А ты… – он ласково улыбнулся и провел рукой по экрану, словно коснулся моего лица, – ты слишком впечатлительная. Переживешь!

В палате Арчи надолго поселилась хитрая аппаратура, он часами лежал, опутанный проводами и электродами. Я говорила ему, что мы тестируем новую технологию лечения. Если бы он узнал тогда, что происходит на самом деле, он бы убил меня. Так и вижу, как он говорит: спасибо, сестренка, что заранее меня похоронила. Но я никогда не хоронила его. Просто однажды я представила, что он умер, и чуть не умерла сама. Падая в обморок, головой зацепила хрустальную вазу и угол стола.

Голову зашили, а страх потерять его остался.

И вообще, я не врала ему. Оцифровка личности – действительно лекарство от всех болезней. За ту весну мы успели описать характер Арчи, модель поведенческих реакций, снять копию с его памяти, сделать детальный визуальный образ. Я верила, что смогу создать для него вторую жизнь, хотя и без тела. Со временем мы разработали для цифровых бессмертных – этернитов – тактильные ощущения, виртуальные города, в которых они могли жить. С помощью специальных виртуализационных капсул обычные люди могли оказываться в искусственном пространстве и общаться с этернитами.