Серж Бэст - Я полынь не сажал

• Название: Я полынь не сажал
• Автор: Серж Бэст
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2017

Главным героем книги является семья офицера-пограничника, жизнь которой протекает в сложных условиях пограничных будней, наполненных не только неожиданными, но порой драматическими поворотами. Всем членам семьи доводится пережить столько, что с лихвой хватит на несколько жизней. Одним из таких поворотов является война в Чечне, на которой муж старшей дочери попадает в плен к боевикам, где проходит все круги ада. Но позже, освободив его, семья предоставляет «псам войны» возможность вкусить все прелести неписаного закона гор «о кровной мести», но уже на московской земле…

---

Волки, заслышав неожиданный для себя металлический треск, трусливо поджимают хвосты, и, оставив нас, быстро бегут в сторону леса…

– Деда, миленький, мы победили фашистов? – плача навзрыд спрашиваю я его.

– Да, внучок. Мы их победили. Никола-угодник, твой заступник, не оставил нас в беде. Пойдём быстрее домой, мне нужно объяснить всё своим богам и просить их, чтобы они простили мне измену…

– Какую измену? – спрашиваю я.

Но мой вопрос тонет в безмолвии. Дед, молча, высвобождает из упряжки раненую кобылу, и мы идём к деревне, держа под уздцы перепуганное до смерти животное.

Вечером этого же дня дед Яшка неожиданно заболевает. Узнав об этом от своей бабушки, я спешу к нему.

Дед лежит в горнице на кровати, во всём чистом и белом.

– Деда, ты же не умрёшь? – заподозрив неладное, спрашиваю я его.

– На все воля божья, – отвечает он мне явно слабым голосом. – Сёмка, не забудь, что ты отныне должен почитать своего спасителя Николу-Чудотворца – он самый старший среди святых. Его я просил в своей молитве спасти нас от волков, так как он не только истребитель змей, но и волчий пастырь.

– Хорошо, я буду его почитать, – клятвенно обещаю я деду.

Утром следующего дня дед Яшка умирает. Свадьбу Григория переносят на осень.

Я долго горюю по своему любимому деду и этим пугаю свою бабушку, поэтому она, втайне от моих родителей, решает свезти меня в район и там крестить в небольшой церквушке.

У попа, окрестившего меня, я спрашиваю:

– Есть ли в церкви икона Николы-Чудотворца?

Он мне указывает на икону, стоящую рядом с иконой Бога Христа. Никола-Чудотворец мне нравится. У него такая же, как у моего деда, аккуратная белая борода, высокий лоб, выступающие скулы и подбородок, карие глаза и смуглая кожа.

– Расскажите мне о нём, – прошу я попа.

Поп улыбается мне и принимается рассказывать о Николе Чудотворце. Из его рассказа я узнаю, что это самый почитаемый святой и по значимости он приближается к почитанию самого Бога Христа. Ещё при жизни Никола в одном из своих морских путешествий воскресил моряка, сорвавшегося с корабельной оснастки в шторм и разбившегося насмерть.

– Никола Чудотворец спас меня и деда от волков, которые хотели нас разорвать. И ещё мой дед говорил, что он пастырь волков, и поэтому они послушались его, – доверительно сообщаю я ему.

По дороге обратно в деревню, у меня никак из головы не выходит рассказ попа о том, что Никола Чудотворец воскресил моряка. И уже вечером я интересуюсь у своей бабушки.

– А это правда, что Никола Чудотворец оживил умершего моряка?

– Правда, внучок!

– Тогда он может оживить и дедушку Яшку. Я попрошу его об этом.

Бабушка моя крепко задумывается, после чего молвит:

– Не надо его оживлять, он в раю, ему там сладко живётся. А ещё я боюсь живых мертвецов…

Свет, падающий от керосиновой лампы на её старческое лицо, причудливо отражается дрожащими тенями на стене и пугает меня.

– Я тоже их боюсь, – признаюсь я, и подсаживаюсь к бабушке поближе.

Она, почувствовав это, прижимает меня к себе со словами:

– Когда смерклось непотребно говорить о покойниках. Нехай (пусть) им будет гарно (спокойно).

– Нехай! – соглашаюсь я с нею…

ГЛАВА ВТОРАЯ МЕСТЬ «ЧЕЧЕНАМ»

– Сэмэн, – слышу я вопль своего друга «Расы», с которым уже второй сезон подряд отдыхаю в пионерском лагере.

«Сэмэн» – это моё прозвище, а «Раса» – это прозвище моего азербайджанского друга Расима, с которым я учусь в одном классе, несмотря на то, что он старше меня на целый год. Раса отстал от учёбы по причине того, что в четвёртом классе в мушкетёрском бою потерял свой правый глаз. Его деревянная шпага не выдержала натиск шпаги противника, сделанной из металлического прута, и он получил жестокое увечье.

Отдыхать в пионерском лагере нам нравится: живём в палатках, кормят нас «от пуза», ходим в походы, ловим рыбу, играем в футбол. Ну, а так как мы уже восьмиклассники, то частенько поглядываем в сторону девчонок нашего отряда. Хотя, честно признаться, мне и Расе больше нравится пионервожатая Таня – студентка второго курса медицинского училища. Свой восторг её пышными формами мы всегда выражаем в период дневных купаний одним и тем же способом – подныриваем по очереди под неё и трогаем её за интимные места. Мы знаем, что Тане это нравится, и поэтому она не жалуется на наше поведение директору лагеря, как это делают другие пионервожатые. Хотя порой она ведёт себя довольно-таки смешно. В последний раз, когда я поднырнул под неё и залез к ней рукой в трусики, она заявила, что в обед не даст мне добавки компота. Своим заявлением она так сильно рассмешила меня, что я со смеху нахлебался изрядно воды и едва доплыл до берега.

– Что кричишь, Раса, как резанный? – спрашиваю я своего друга, высунув нос из отрядной палатки, в которой проходит турнир по шахматам с моим участием.

– Сёмка, твоего отца «чечены» (сленг) убили! – успокоив дыхание, выпаливает Расим. – Моя мамка видела собственными глазами, как два здоровых чечена напали на отца сзади и ударили его булыжником по голове. У него из пробитого черепа полилась кровь, а изо рта пошла пена…

От этих его слов у меня льют из глаз горькие слёзы, от которых вокруг всё меркнет. Как убили? У меня теперь что, не будет больше отца?

В полном отчаянии я бреду на берег реки, к большой раскидистой иве – любимому нашему с Расимом месту. Вслед за мной плетётся и мой верный друг Раса. Мы залазим с ним на дерево и устраиваемся в развалинах его кряжистого ствола.

– Я найду этих чеченов и тоже убью их, – решительно заявляю я. – У них на Кавказе есть обычай мстить своим кровным убийцам, так пусть знают, что отныне такой обычай есть и у нас. Я отомщу им по их законам гор и сделаю это сегодня.

Я спрыгиваю с дерева и направляюсь к реке в готовности переплыть её, несмотря на то, что я ещё никогда её не переплывал. Река, в наступивших сумерках, зловеще шумит своими быстрыми водами. Но мне не страшно. У меня есть цель и меня не остановить!

– Я иду с тобой! – слышу сзади голос Расима. – У нас в Азербайджане тоже мстят своим врагам. Я хочу отомстить чеченам за свой потерянный глаз.

– Они-то здесь причём? – удивлённо спрашиваю я.

– Я тебе раньше не говорил, но тот парень, который мне выколол глаз, был чеченом, – врёт он мне. – Но если бы твоего отца убили не чечены, а другие, я также бы мстил им за него вместе с тобой. Бандиты они есть бандиты, где бы они ни родились! – заключает Раса.

– Спасибо! – проглатываю я комок в горле, вызванный неожиданным признанием своего друга.

Знаю, что Раса сказал неправду. Парень, с которым он сражался на шпагах, такой же русский, как и я. Но для него это не имеет значения. В тот год, когда он потерял свой глаз, в нашем посёлке после просмотра фильма «Три мушкетёра» не было ни одного пацана, который ни ходил бы по улицам со шпагой в руках. Со шпагой ходил и я, но мне везло, у меня были лишь синяки и многочисленные царапины, которые я замазывал зелёнкой. Однажды моему отцу надоело видеть перед собой «зелёного человечка», и он сломал о своё колено мою шпагу. Потом случилась беда с моим другом Расой, и все родители, испугавшись за здоровье своих чад, «посадили их на цепь».

Мы подходим к реке и входим в неё, не снимая одежды. Отплыв несколько метров, я осознаю, что переплыть эту речку в одежде будет чрезвычайно трудно. Зная, что Раса плавает хуже меня, кричу ему:

– Раса, возвращайся назад, тебе не переплыть.

Но Раса молчит и яростно гребёт руками. С трудом доплываем с ним до середины реки.

– Давай не будем плыть против течения, иначе утонем, пусть лучше нас сносит, – кричу я ему, глотаю при этом воду и с трудом откашливаюсь.

Плыть становится всё труднее и труднее, руки и ноги деревенеют полностью. В голову лезет предательская мысль – утонем, не доплывём…

На наше счастье нас замечает рыбак, сидящий с удочкой на берегу, который, не раздумывая, входит в воду и вытаскивает нас на прибрежный песок, как мокрых котят, беспомощно барахтающихся в воде и готовых в любое мгновение уйти на дно реки.

Рыбак быстро разжигает костёр. Мы стягиваем с себя мокрую одежду и пытаемся выжать её своими окончательно ослабленными руками. Наш спаситель снимает с себя куртку и тельняшку и подаёт их нам.

– Наденьте эту одежду и садитесь ближе и костру!

Мы благодарим его и усаживаемся на бревно у костра.

– По какой причине сбежали из лагеря в самоход? – спрашивает он.

– У меня чечены убили отца, – отвечаю ему. Про свои намерения отомстить им я умалчиваю, так как с детства не приучен болтать языком лишнее.

– Не расстраивайся, парень, твой отец жив, он сейчас в больнице. Это я точно знаю, у меня там жена работает медсестрой.

На душе у меня сразу становится легче. Однако, несмотря на утешительную весть, полученную от рыбака, от мести чеченам, напавшим на моего отца, я не отказываюсь, и жду лишь, когда подсохнет моя одежда, чтобы начать их поиски. Одежда на удивление подсыхает быстро, также быстро закипает и вода в котелке для чая. Чай у рыбака с добавками лесных трав и листьев смородины. Такой всегда готовит мой отец, когда мы выезжаем с ним в поле, при этом листья душицы и жёлтые цветы зверобоя – обязательные его компоненты.