Анна Велес - Любовное проклятие

• Название: Любовное проклятие
• Автор: Анна Велес
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-95564-0

К Елене Давыдовой, хозяйке «Бюро магических услуг», обратился за помощью ее бывший одноклассник, ныне сотрудник спецслужб. В городе произошло несколько странных убийств, и он подозревает, что Елена с ними связана, ведь все убитые когда-то состояли с ней в любовной связи, а их смерти не поддаются рациональному объяснению. Елена и ее друзья по «Бюро» начали свое расследование, и оно привело их к ошеломляющему выводу: убийца – женщина, очень похожая на Елену, которая за что-то мстит ей таким страшным способом. Теперь Елена не остановится, пока не встретится с незнакомкой лицом к лицу, ведь ей брошен настоящий вызов…

---

Местные газеты, как и по всей стране, пестрели рекламными объявлениями о возможности воспользоваться услугами всяческих провидцев, целителей, предсказателей и разномастных потомственных ведьм, которым тут тоже было весьма комфортно. Просто городу было на них на всех наплевать. И на еретиков-волхвов, и на священнослужителей, и на их верующих.

А еще в городе существовало «Бюро магических услуг». Здание, в котором оно располагалось, было на одной из главных улиц города, в историческом центре. Двухэтажный домик, построенный еще в восемнадцатом веке, скромное крылечко, неброская вывеска. Он наткнулся на нее на второй день после приезда. Сначала даже не поверил. А потом – позавидовал. Городу.

Где-то в фэнтези, кажется, у Васильева в его «Черной Пальмире», рассказывается, что в каждом городе есть такое особое место, где хранится душа этого города. Но это, понятно, только в сказках бывает. А в жизни – каждый знает, что душа города скрыта в людях, которые в нем живут. Здесь эти люди – сотрудники «Бюро». Именно они бережно охраняли душу города, то, что скрывалось в самой ее глубине. Они были воинами города, его хранителями.

Вчера, во время своего визита в «Бюро» он обратил внимание на небольшой рисунок, висящий над лестницей в скромной строгой рамочке. Мостовая, выложенная неровным булыжником, по которой шагает человек. Кожаная куртка, поднятый воротник, высокие сапоги, ружье за спиной, кепка, надвинутая на глаза. Он идет, а город вокруг него спит, тараща наружу черные глухие провалы окон. От фигуры на рисунке веяло опасностью. И город, нарисованный город, чувствовал эту надвигающуюся угрозу. Но при этом продолжал спать…

А рядом с рисунком в такой же рамочке – несколько строк под стеклом. Четкий размашистый почерк с наклоном, готически остроугольные буквы с завитками:

Этот город стоит на костях,
И в паутину улиц затянута,
Память рвется, мечется
По извилистым венам
Сонного великана.
И нет возможности вырваться,
Нет желанья забыть,
И память не в состоянии
Хоронить городских мертвецов…[2]

Хоронить мертвецов тут полагалось как раз сотрудникам «Бюро». Вернее сказать, упокаивать…

Он легко догадался, кто авторы рисунка и этих строк. Алек и Елена.

«Это мой город», – сразу вспомнились ему слова хозяйки «Бюро», сказанные вчера. Он тяжело вздохнул. Да, после вчерашней встречи ничего хорошего сегодня ему ждать не приходилось. Тут и к гадалкам ходить не надо с высокопарными вопросами в стиле Ленского: «Что день грядущий мне готовит?..»

* * *

Елена молчала с самого утра. С того момента, как вышла из дома и Алек встретил ее у подъезда. Когда было необходимо, она либо кивала ему в ответ, либо отрицательно качала головой, либо пожимала плечами. В общем: да, нет, не знаю – нужное подчеркнуть. Время близилось к обеду, ситуация не улучшалась. Алека это бесило, но он ничего не мог поделать. И это раздражало его еще больше.

С ней такое иногда случалось. Елена была скрытной. Она всегда все для себя решала сама. Вот так – молча. И переживала все свои проблемы так же. Уже потом она рассказывала Алеку, в чем дело, когда трудности оставались позади. Но ждать этого момента было трудно. Алек не любил ждать. И он чувствовал себя явно некомфортно. Март, дождь, слякоть, остатки гололеда, да еще Елена дуется с самого утра. Вчера вечером он проводил ее до дома, и она выглядела совершенно счастливой. А сегодня…

Алек перебрал все варианты. Мигрень ей не грозила. Это он проверил первым делом. Обычно отблески ночных кошмаров Елены он чувствовал, но спала она в эту ночь хорошо. Никаких мелких утренних неприятностей, которые обычно так качественно поганят весь день, типа закончившейся туши, сломанного каблука, разбитой любимой чашки, кофе, выплеснувшегося на любимую блузку, – не произошло. Ничего такого. Не могла же она расстроиться из-за этого дела? Или могла? Нет. Скорее, задуматься…

Они стояли у подъезда обычной типовой пятиэтажки брежневской застройки, выкрашенной в идиотский желто-розовый цвет, во дворике, на все том же растрескавшемся асфальте, как раз между двумя грязными лужами с наледью. Они ждали.

– Да о чем ты все-таки думаешь? – не выдержал Алек.

– О дожде, – после некоторой паузы, улыбнувшись, ответила Елена.

Алек вздохнул с облегчением. Заговорила. Он поднял лицо к небу, зажмурился, чувствуя, как мелкие острые капли дождя пылью оседают на щеках.

– Дождь не может идти вечно.

Она обернулась к нему, сняла свои вечные солнцезащитные очки. Улыбка стала более искренней, в глазах появился интерес. Эта отстраненно-спокойная маска, которую Елена носила с утра, исчезла.

– Неужели ты наконец-то скачал «Ворона» в нормальном качестве?

– Да, – так же улыбнувшись, признался он. Алеку нравилось делать для нее сюрпризы, ведь она любила те же вещи, что и он сам. – Когда все закончится, возьмем бутылочку любимого вина, форель, сыр, фрукты и отметим. Да?

– Вспышка? – В ее голосе послышалась чуть заметная ирония.

– Именно так, – с мальчишеской гордостью подтвердил Алек. Лично ему собственная теория о вспышках очень нравилась. Он рассуждал просто: в медицине прямая – это смерть. А чтобы не умереть, необходимы вспышки. Они обязательно должны быть положительными. Чем их больше, тем более живым ты себя будешь чувствовать.

– Ты раньше говорила, что после наших «вспышек» всегда следуют потрясения, – продолжил Алек. – Хочу это изменить. Пусть теперь все будет наоборот, хотя бы для разнообразия.

– Вот именно, милый, – тяжело вздохнув, сказала Елена. – Все в этом несовершеннейшем из миров имеет свойство меняться.

– Да, – согласился он. – Но не вкус любимого вина, не сюжет любимого фильма и… не свет свечей, например. Да. Есть и другие неизменные вещи.

– Аксиома, Алек? – опять иронично поинтересовалась она. – А как быть с тем, что со временем меняется твое отношение к любимому фильму? Новые мысли и мечты, которые приходят, когда смотришь на огонек свечи? Меняются марки любимых вин. И вообще, в конце концов, то, о чем ты умолчал, – наши отношения. Они тоже меняются постоянно, что ты отрицать не можешь. Меняются, потому что меняемся мы сами. С этим сможешь поспорить?

– И что? – Разговор Алеку не нравился. Они обменялись прописными истинами, доказали в очередной раз друг другу, что все течет и все изменяется. Елене пора было бы объяснить, что на самом деле ее занимает. Его дорогая подруга уверена в собственной способности мыслить логически и очень любит это всякий раз доказывать, по всякому поводу. Вот и сейчас выстраивает вслух логическую цепочку, чтобы он сам догадался. Чтобы пришел к тем же выводам, что и она. А он не хотел. Настроения, в конце концов, нет.

– А то, – ответила на его лаконичный вопрос Елена. – Как ты считаешь, хочется ли мне заглянуть хотя бы и в недалекое свое прошлое, чтобы очередной раз удостовериться, что я изменилась, а там все осталось по-прежнему? И уже никогда не изменится…

– Но ты же в этом не виновата, – возразил Алек. – Не виновата, что они уже ответили для себя на все вопросы. Что большего они уже не хотят… не хотели. Каждому свое! Есть же люди, которые вообще не хотят меняться, или, вернее, развиваться. Они вообще ничего в этой жизни не хотят… Какого черта, я доказываю тебе весь день прописные истины!

– Это твоя профессия, дорогой, – усмехнулась она.

Алек был рассержен. Да, он по специальности был психологом. Самая неблагодарная профессия – говорить людям элементарные вещи, чтобы они в сто пятый раз в них поверили. Елену этим не успокоишь, что и злило. А еще обстоятельства… Стоило ли вообще настаивать, что его дорогой подруге так необходимо задуматься над этим делом? Задумалась. Будьте осторожны в своих желаниях.

Он представил, как попадает в гости к какой-нибудь своей бывшей любовнице. И все то же, на тех же местах. Те же книги, та же музыка, те же разговоры…

– Я себя не виню, – прервала Елена его размышления. – Просто не хочу разочаровываться… Повторно.

Да, по отношению к покойникам это было бы не совсем корректно.

– Ты просто устала, – ответил Алек, озвучивая то, что чувствовал сам и что чувствовала она. – Это пройдет.

Елена кисло улыбнулась. Пожала плечами, глянула вверх, на знакомые окна. А он опять поднял глаза к небу, стараясь проследить невидимые капли дождя от тучи до самой земли. Им необходимо что-то новое. Уже не «вспышка», а самая настоящая встряска. Чтобы отвлечься, от себя, друг от друга, от этого их теплого уютного маленького мирка, который иногда бывает так тесен.

Елена опять оторвала его от размышлений, тронув за рукав. Алек посмотрел, куда она указывала, нахмурился, мысленно послал Гувера к черту.

Сегодня «божок» выглядел совсем иначе. Нормальный мужик. Без понтов, без псевдоаристократической утонченности. Нет заученных, хорошо отточенных движений, каменного выражения лица с постоянным оттенком легкого недовольства, пропало высокомерие. Просто уверенный в себе мужчина. Походка другая, более четкая, но при этом раскованная. Он просто идет, а не несет свое нетленное тело в массы, как вчера. Растрепанные ветром волосы, без каких-либо следов лака, бриолина или чего-то там еще. Челка спадает на глаза. Кожаная куртка, потертые джинсы. Нет, костюм ему, конечно, тоже шел, но в таком обычном прикиде он больше похож на человека. Не как вчера – расфуфыренный манекен, наманикюренный мачо. В общем и целом Алеку в своем нормальном амплуа этот тип понравился больше. Если, конечно, не брать в расчет, что вчерашний маскарад Алеку по душе не пришелся. Его несколько шокировало открытие, что вчерашний надменный придурок сегодня оказался магом. А в том, что к ним приближается маг, сомневаться не приходилось.