Игорь Сотников - Причины и следствия моего Я

• Название: Причины и следствия моего Я
• Автор: Игорь Сотников
• Жанр: Русское современное

У каждого свои рецепты, как унять боль своей утраты. Кто-то пытается отстраниться, ну а кто-то наоборот с головой погружается в неё. Но какой путь наиболее верный? Пытается для себя найти ответ на этот вопрос стоящий у окна герой. Но разве у жизни и ещё у кое-кого, не может возникнуть своих вопросов к нему? Возможно…

---

– Слышишь, Касторыч, сука, я уже пять лет как здесь на тебя батрачу. – После своего кулачного напряга Алекс, видимо предположив нарушение работы слухового аппарата Касторыча после этой своей ему оплеухи, перешёл на повышенные разговорные ноты, заорав тому прямо в ухо, чем плюс ко всему сотрясательному головокружению вызвал у того уже не просто недоумение («Какой на хрен, Касторыч?! Это ошибка, я всего лишь Валериан», – в голове Валериана смутно роились оправдательные мысли.), а уже дрожь поджилок, которые, первоначально находясь в шоковом состоянии, еще не осознавали всей опасности своего положения.

Ну а теперь, когда этот до этого совсем неприметный работник их журнала, уже несколько раз кулаком в лицо заявил о себе, Валериан начал понимать, что, пожалуй, его связи в администрации города в данном случае никаким боком не помогут, и что ему сейчас в кои-то веки придется рассчитывать только на себя. А это после стольких лет заслуженного расслабона, стало непосильной ношей для его поджилок, которые, действуя по аналогии с подтяжками, придерживающими определенный вес ваших штанов, уже не слишком справляются с этой задачей, стоит вам только грузно навалить в них то, что валится от большого страха. Что и произошло с Валерианом, пустившимся в самые свои тяжкие думы, нашедшие для себя этот короткий задний выход, что, конечно, не осталось незамеченным Алексом, который сначала скривился, а затем несколько даже удивился подобному ходу вещей, после чего своей вопросительной реакцией еще больше ошеломил Валериана:

– Это что, твой поздравительный ответ, гнида? – Усмешка в глазах Алекса (как оказывается, Алекс не зря прозвал главреда Касторычем) и его несколько отстраненный вид выглядели более пугающими для Валериана, нежели если бы Алекс выказал всю свою злость.

– Нет. – Крайняя необходимость хоть что-то ответить, заставила Валериана выдавить это отрицание.

– Опять нет. – Лицо Алекса потемнело от злобы и ненависти, что вызвало новый спазм в животе Валериана, чей рассудок мгновенно помутнел от страха и собрался уже пересидеть в своем падучем обмороке, пока опасность не пройдет.

– Я это «нет», только от тебя и слышу! – Орал Алекс, уже на валившегося на пол в свой обморок Валериана, который, грохнувшись носом в пол, уже в свою очередь вызвал недоумение у Алекса, который совершенно не рассчитывал на такой быстрый не просто поворот, а в некотором роде крен событий. Все это, по его спонтанной задумке, должно было продлиться несколько дольше, к примеру, столько, пока его душа не удовлетворится. Но, скорее всего, таким образом, действий, это совершенно не достижимо.

А ведь ещё вчера, когда Алекс, уходя с работы домой и прощаясь с теми, с кем он считал и не считал нужным (их было непропорционально значительно больше, чем других категорий людей), и с тем, с кем он хотел больше встречаться, но для этого приходилось иногда и прощаться (очень редкие и единичные случаи), даже сам, не говоря обо всех них, у которых и своих забот полон рот, а значит, нет ни до кого, кроме себя никакого дела, не могли себе представить, какое радикальное и местами критическое изменение произойдет с ним всего лишь за один вечер. И ведь что тут самое интересное и удивительное, так это то, что по вашему внешнему виду совершенно невозможно определить всю глубинность тех изменений, которые и произошли с вами.

А это вам не какая-нибудь там, новомодная прическа ведущего специалиста отдела маркетинга, приведшая всех коллег в неописуемый (этот вид восторгателей оттого вызывал много вопросов, что было сложно понять, какое преимущественное чувство превалировало в них, правда, одно можно было точно сказать, что эта причёска никого из них не оставила равнодушным) восторг или тот же новый костюм от какой-нибудь итальянской, замелькавшейся на подиумах морды, и ставшей до того мультибрендовой, что даже Медуза Горгона из-за нее начала страшиться за свой безупречный вид.

Хотя кого сейчас волнует что-либо, не касающееся себя или даже не самого себя, а того, что тебя представляет или же уже ты сам представляешь.

Так, к примеру, костюм по цене машины, взятый в кредит ищущим своих лёгких путей к сердцам особ женского рода, редактором отдела светских новостей под фонтанирующим именем Теодор, подающим не только надежды, но также кидающим всякие комплименты в лицо дамам бальзаковского возраста и сальные шуточки им в спину, разве не занимает теперь все его мысли? А ведь этот костюм должен был проложить свой мысленный путь к сердцам, как безголовых молодых особ, так и обеленных возрастом, но украшенных бриллиантами и красками, увлажненных кремами, подтянутых, но не только физическими нагрузками, отягощенных накоплениями на боках и на счетах бизнес-вумен.

А ничего, у Теодора всё равно всё отлично.

Ну а другая покупка новой машины уже редактором отдела политики, на которой он из своих политических соображений, подвез на работу лишь тех своих коллег, кто приближён там к чему-то. Конечно, очень здорово, и говорит оно о том, что у редактора отдела политики на этом стратегическом для себя направлении всё идет просто отлично. (Из политических соображений и по рекомендации имеющих опыт в подобных делах, имеющих вес товарищей, значение употребленного слова «отлично» идет вместе со связкой «от других», что совершенно не значит, что у него все зашибенно здорово, а значит всего лишь то, что он как индивидуальность имеет свое право на самовыражение).

Но так или иначе, у политредактора для виду тоже всё отлично. Вот только у нелицемерного Алекса не всё так отлично.

И вот когда у вас всё не только из рук плохо, но в некоторой степени окончательно суицидально, то чем бесстрастнее вы выглядите, тем вы более жутки, неся в себе большую потенциальную опасность для всех вас окружающих.

Ну а вчера Она своим «Не быть», не только раздавила его, но и тем самым нанесла на его душу свою печать отверженности, которая несет в себе бесконечность непримиримости своего ненавистного для себя положения, требующего от тебя непреложных изменений.

– И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить. — Кто-то с утра, слишком принизывающе откровенен, с накачавшимся кофеем и горечью осознания конечности его бытия Алексом, так и не сомкнувшим всю эту ночь своих глаз.

Чего сидишь и хлопаешь глазами? Запрягай лошадей! – Заторможенность не предпринимавшего никаких действий Алекса заставляет повысить голос его побудителя к действиям. После чего Алекс быстро проделывает все свои подготовительные к выходу на работу утренние гигиенические дела и, оказавшись в прихожей, где его еще с вечера ждет приготовленная им массивная сумка, решает перед своим выходом из квартиры еще раз заглянуть в нее.

Алекс не спеша берёт собачку замка сумки, затем лёгким движением руки, с каким-то странным выражением лица, на котором сквозила вызывающая неприятное, склатывающее горлокомок чувство ухмылка, расстегивает сумку. После чего Алекс, удовлетворившись имевшей свое место в сумке и в его душе вещественности, закрыв и взяв сумку себе наперевес, ещё раз внимательно взглянул на зеркало и, увидев в нём то, что хотел увидеть, со всей своей решительностью направился к выходу.

– Чума моего дома падёт на ваши пока ещё не седые головы! – Протрубил зов в Алексе, подошедшем к зданию редакции журнала, где он уже без малого пять лет трудился в отделе фотокорров.

– Теперь у них появится возможность не только написать от первого лица, но и запечатлеть у себя в голове. – Алекс, взявшись за ручку двери, определенно усмехнулся такому, как оказывается не лишенному продуманности характеру его действий, где он выступает как хроникер и участник всего этого действа. Но Алекс, войдя в здание редакции, вот так прямо, выстрелом из «Сайги» в лоб зевающему охраннику, не собирается через его труп посвящать всех работников редакции журнала в свои душевные переломы.

– Не зевай, лови пулю! – Вот так с ходу, Алекс не заорёт на эту сонную тетерю, после чего у того и шанса не будет не поймать эту разрывающую его рот на части пулю. А он всего лишь спокойно поздоровается с Петровичем, против которого он ничего не имеет, и который, не обратив никакого внимания на эту несомую Алексом с собой габаритную предвзятость, без проблем пропустит его через турникет на его рабочее место.

«Нет, не всё так сразу, и каждый для себя заслуживает особого подхода», – смотря на свою сумку у себя в кабинете, бормочущий про себя Алекс решает повременить и для начала пройтись по коридорам и кабинетам редакции, чтобы навести свою персонифицированную диспозицию ненависти к этой, как любит говорить главный редактор, нашей общей семье.