Вадим Арчер - Ледяная арфа гангаридов

• Название: Ледяная арфа гангаридов
• Автор: Вадим Арчер
• Жанр: Фэнтези

Двое молодых людей, по врождённой склонности к странствиям, отправляются путешествовать и попадают в круговорот событий, связанных с пророчеством столетней давности. Как малые события могут повлечь за собой большие последствия, как соотносятся предопределённость, случай и свободная воля, и как, наконец, направить их в нужную сторону – это им еще предстоит узнать…

---

Публика запоздало ахнула от ужаса. Илдан похолодел, уже приготовившись увидеть катящуюся по полю голову друга. Было что-то противоестественно-жуткое в том, что жизнелюбивый, любвеобильный Тайто в долю мгновения может стать обезглавленным трупом. Видимо, так же подумал и сам Тайвел, потому что он отскочил назад и с презрительной усмешкой бросил меч на землю. Он не был, как Корэм, предан только мечу, он любил жизнь и намеревался еще долго любить и приумножать ее. Он считал, что даже самая выдающаяся победа на турнире не стоила жизни.

– Хватит! – Негромкий голос Тайвела ударом гонга разнесся в застывшей над полем тишине. – Зазорно сражаться с таким… – он швырнул в лицо Дахату слово, которым никогда не называют хороших воинов и приличных людей, подобрал меч и пошел прочь с поля.

Дахат свирепо глянул ему вслед. Казалось, он вот-вот сорвется с места и всадит меч в спину уходящему Тайвелу. На поле поспешно вышел церемонимейстер.

– Победителем жребия турнира Дня Звездочетов объявляется Дахат, сын Дакана, правитель Хар-Наира!

В этот вечер Касильда не вышла к ужину. Сославшись на нездоровье, она потребовала еду к себе в комнату. Дахат был мрачен и за столом не разговаривал с Тубалом, едва отвечая на вежливые попытки поддержать разговор. После ужина он закрылся в своих покоях с наложницей, одной из шести, привезенных из Хар-Наира.

Не один Дахат был вне себя от брошенного Тайвелом оскорбления. Шеба, словно ужаленная змеей волчица, металась по просторной, роскошной комнате, куда ее поселили из уважения к правителю Хар-Наира. Вцепившись в рукоять висящего на поясе кинжала, она ходила взад и вперед по мягкому ковру, не в силах заставить себя присесть на кресло или улечься на кровать. С каким наслаждением она выследила бы мерзавца, посмевшего прилюдно опозорить ее повелителя, и всадила бы в него кинжал, как не раз случалось по приказу Дахата, но в таких делах ей было запрещено своевольничать.

Вдруг раздался стук в дверь. Шеба открыла ее и увидела слугу из свиты Дахата Поеживаясь под гневным взглядом воительницы, он сообщил, что правитель требует ее к себе. Шеба поспешила к Дахату, надеясь на желанный приказ. Она была безоговорочно, безгранично предана своему повелителю. На ходу она сдерживала себя, чтобы появиться перед ним хладнокровной и собранной, ее правильное лицо успокаивалось, затуманенные гневом глаза приобретали привычную презрительную зоркость. Впрочем, Шеба была красивой и в гневе – сколько она помнила себя, она всегда была красивой.

Она никогда не стремилась быть красивой и не заботилась о своей красоте, но та всегда была ее несчастьем. Еще девочкой Шеба постоянно чувствовала на себе взгляды мужчин, жадные, бесстыдные, откровенные, после которых, казалось, невозможно было отмыться. В четырнадцать лет она убежала из своей деревни после того, как покалечила сына местного богача, поймавшего ее у речки, и ей стало опасно оставаться дома. Шеба была рослой и сильной девушкой, она всегда любила оружие и сражалась на палках с соседскими мальчишками, поэтому она срезала волосы, переоделась юношей и поступила в войска к Дахату, который постоянно набирал молодежь для обучения.

Разоблачили ее не сразу – она выучилась владеть оружием и делала успехи. Но с возрастом ее сложение из подросткового превратилось в девичье, и чей-то глаз углядел наконец правду. Шеба не успела даже удивиться, как быстро она превратилась из своего парня в военную добычу, как быстро вчерашние приятели накинулись на нее, чтобы завалить и поживиться редким в армии удовольствием. Но выхватить меч она успела.

Парни, разъярившись, тоже схватились за мечи. Отскочив в угол, чтобы не напали сзади, Шеба вступила в бой за себя, не сомневаясь, что он окажется последним. До сих пор она помнила то яростное упоение, тот смертельный восторг, вскипевший в ней при мысли, что она погибнет в бою. Но когда трое из нападающих упали, а еще несколько отбежали прочь, зажимая раны, кто-то догадался позвать в казарму начальника отряда.

Вместе с начальником на скандал пришел и Дахат, ежедневно заходивший в войска для проверки. Увидев забившуюся в угол Шебу и выяснив, в чем дело, он оставил ее в войсках и сказал, что лично убьет каждого, кто прикоснется к ней. На безопасность Шебы не меньше повлияло и то, что один из упавших от ее меча был убит на месте, а второй умер к вечеру. Она радовалась разрешению, потому что больше не нужно было стричь волосы и затягивать грудь. Меч всегда оставался при ней – залог ее силы, безопасности и независимости. Шеба стала упражняться с удвоенным рвением и вскоре оказалась в числе лучших воинов. Дахат, проявлявший некоторое любопытство к девушке-воину, взял ее в личную охрану.

Шеба знать не хотела никаких богов, кроме Аргиона. Изо дня в день, каждое свободное мгновение она повторяла упражнения с оружием, называемые молитвами Аргиону, и сердце ее пело от любви и благодарности грозному богу. Арнора, Неотвратимая, была для нее всего лишь матерью Аргиона, Гангар – младшим братом, хотя впоследствии ей случалось выполнять дела, проходящие и по его ведению. Дахат – мощный, воинственный, беспощадный – был для нее Совершенным Воином, олицетворением Аргиона. Шеба презирала чувство, называемое другими людьми любовью, чувство, к которому ее незрелому телу успели внушить омерзение до того, как оно стало телом женщины, но, преклоняясь перед Совершенным Воином, рядом с которым и за которого она радостно отдала бы жизнь, она точно знала, что это восторженное поклонение было любовью.

Дахат оценил преданность Шебы и постепенно приблизил ее к себе, давая сначала мелкие, а потом и важные поручения. Не раз ей с небольшим отрядом отборных воинов случалось усмирять строптивых подданных, недовольных военным налогом, а порой и в одиночку, с кинжалом в руке подстерегать неугодных повелителю. Ее стали бояться, даже прозвали «Местью Дахата», и она гордилась этим прозвищем.

«Месть Дахата» постучалась в его покои и, услышав приглашение, вошла. Тот, раскинувшись, лежал в постели, рядом одевалась наложница. Шеба и бровью не повела – она давно привыкла не обращать внимание на подобные картины. Увидев воительницу, Дахат приподнял волосатый торс и уселся на постели, прикрывшись до пояса простыней. В его глазах зажегся одобрительный огонек – для Шебы он был равносилен широчайшей из улыбок.

Правитель Хар-Наира, как всегда, невольно залюбовался Шебой. Он относился ко всем женщинам одинаково, презирая этих корыстных, мелочных, суетных человеческих самок, но тем не менее требовал их и использовал, никогда не щадил – их и так было слишком много вокруг. Однако, Шеба была исключением – она была воином, в этом она была равной ему, а значит, неприкосновенной. Он даже в мыслях никогда не делал Шебу игрушкой своих мужских прихотей, считая ее слишком ценной для того, на что годится любая женщина.

– Пришла? Хорошо, – кивнул он ей. – А ты – вон отсюда, быстро! – рявкнул он на наложницу. Та схватила остатки своей одежды и полураздетой выскочила в коридор.

Дахат указал Шебе на кресло:

– Садись и слушай – есть дело.

Сидеть в присутствии правителя было большой привилегией, но Шеба давно пользовалась ею. Между ними издавна установилась некоторая непринужденность, вызванная доверительным характером поручаемых воительнице дел.

– Вы хотите, чтобы я убрала этого лимерийца? – Шеба в нетерпении нарушила этикет, заговорив с правителем. – Его непросто разыскать ночью, но я постараюсь, повелитель.

– Нет, обойдемся – пока, – охладил ее рвение Дахат. – Я не хочу ненужных разговоров до конца турнира. Оставим его на потом, когда я женюсь на этой саристанской гадюке.

– Он уедет в Лимерию, повелитель.

– Значит, я разделаюсь с ним вместе с Лимерией. Пока это – неприятная, но мелочь. Есть дело поважнее.

– Я слушаю, повелитель.

– Для моих планов важно, чтобы я победил на турнире Дня Звездочетов.

– Вы победите, повелитель.

– Корэм – мощный противник. Мне хотелось бы иметь некоторое… хм, ручательство своей победы. Вот что мне пришло в голову, Шеба – люди уже видели, что у Корэма никудышный оружейник.

– Даже вам, повелитель, будет трудно нанести такой удар, какой нанес этот лимериец. Это прием для легкого меча, да и Корэм теперь наверняка не попадется в ловушку.

– Именно. Нужно, чтобы его меч сломался от обычного удара.

– Но это должен быть очень некрепкий меч. Таких не делают даже самые плохие оружейники.

– Можно и крепкий меч сделать некрепким. – Дахат помедлил, дожидаясь, пока воительница вникнет в его намек. – Открой.

Он кивком указал на верхний ящик прикроватного шкафчика. Шеба открыла ящик и увидела, что там нет ничего, кроме крохотного стеклянного пузырька с притертой пробкой. Не притрагиваясь к пузырьку, она вопросительно взглянула на повелителя.

– Возьми его, только осторожнее, – предупредил ее Дахат. – Ты догадываешься, что там?